Команданте.

Исполнилось 45 лет со дня смерти легендарного команданте Че – Эрнесто Че Гевары.
Он стал легендой еще при жизни. Ныне же его имя – «бренд». Ужасное слово. Майки с его изображениями, брелки, флажки… Похоже, что это уже даже не символ, а просто кич.
Современный мир отторгает романтику.
Он был кумиром и у левых интеллектуалов, и у террористов РАФ, и у парижской молодежи, вышедшей в 1968-м на улицы с его портретами. Я видел его в детстве, легендарного команданте Че...
Это была трагическая фигура. Особенно отчетливо это понимаешь, когда вдумываешься в его слова: «После революции работу делают не революционеры. Её делают технократы и бюрократы. А они – контрреволюционеры».
Да, не многие революционеры способны к тяжкому рутинному труду по обустройству народной жизни. И он работает министром, а потом уезжает воевать в джунгли Африки. Фидель зовет его на Кубу: «Приезжай, работы полно! Ты нам нужен!» Однако он выбрал революцию, хотя и прекрасно понимал её перспективы. Его выжигала изнутри революционная страсть к преобразованию бесчеловечного мира.
Не знаю, читал ли команданте Карла Шмита, но оба они пришли к одной и той же мысли: в условиях мирового гегемонизма всякая борьба с ним возможна лишь в качестве партизанской. Но не той, в которой подрывают мосты и склады с боеприпасами, хотя и такой тоже, но партизанской войны в самом широком смысле – незримой и всеохватывающей, - поскольку отсутствует хоть какая-либо возможность вести против мирового гегемона открытую войну.
Эта всепобеждающая страсть к действию и бросила его в Африку, а потом в Боливию. Однако в отличие от других пламенных революционеров, в него не хочется кидать камень: это была великая душа и великое сердце; будь он верующим, мог бы стать великим проповедником.


Его восторженно принимали в СССР. Советский разведчик Николай Леонов, который знал команданте с 1956 года, рассказывал: 
«Че очень удивлялся тому, как в стране с более чем с 260-миллионным населением люди жили, не думая о том, что надо сколотить состояние за счет ближнего. Его это поражало до глубины души. Он у меня просил советские книги «Как закалялась сталь», «Повесть о настоящем человеке», «Чапаев». Он всегда мечтал именно о том, чтобы человек был свободен от жажды денег. Деньги – очень страшная «липучка», другим словом он это не называл…»
Объективности ради стоит вспомнить и такую деталь: команданте был не в восторге от советских руководителей; они произвели на него тяжкое впечатление.
Это был очень совестливый человек. И недаром его сравнивали с Дон Кихотом и даже с Христом (впрочем, пусть последнее сравнение останется на совести сравнивающих). Будучи министром революционного правительства, он требовал вкладывать буквально все средства в воспитание детей, чтобы вырастить из них настоящих людей.
Этого человека можно было только убить. Всякий суд над ним превратился бы в суд над судьями. И его убили. Цереушник Родригес, вошедший в комнату, где содержали Че, только и смог сказать ему: «Команданте, мне жаль».
Думается, так оно и было.
Он всеми силами пытался доказать, что дух выше материи, но принужден был бороться с материей сугубо материальными средствами. А взлеты духа он видел лишь в период революции, после победы которой мир опять погружается в ненавистную материальность. 
Да. Не хлебом единым жив человек. Но ведь и хлебом тоже.
Че был романтик, глубоко осознававший трагизм и обречённость своей борьбы. И я почти уверен, что он сам искал достойной смерти.