Памятник грандиозной эпохе

80 лет назад, 10 октября 1932 года состоялось торжественное открытие Днепрогэс…

По меркам того, уже далекого от нас времени произошло событие попросту фантастическое! Через десять лет после завершения братоубийственной Гражданской войны, погрузившей страну в разруху и долги, на просторах Руси была возведена и запущена крупнейшая в мире гидроэлектростанция. Это событие, пожалуй, сопоставимо с советским прорывом к звёздам во второй половине пятидесятых.

Мечта

Днепрогэс возник как воплощение мечты. Он строился в тяжёлых условиях, но с подлинным энтузиазмом молодых строителей молодого союза социалистических республик. Политическая воля руководства страны сумела вызвать к жизни мощный трудовой подъем миллионов людей.

Всякое событие мы вольно или невольно соотносим с современностью. И если сравним результаты первых советских пятилеток (а Днепрогэс детище именно первой пятилетки) с четырьмя «пятилетками» независимого развития Украины, сравнение будет не в пользу последнего. За 20 лет умудрились не только не построить ничего сколько-нибудь значительного, но убили в промышленном комплексе всё, что смогли убить, очевидно, исполняя политическую волю, источник которой находится вне «независимой державы». Звучит затёрто, но от этого не перестаёт быть правдой: первая пятилетка превратила Советский Союз в индустриальное государство. Одновременно с ГЭС в Запорожье строился и мощный промышленный комплекс, который в свой час и будет оживлён энергией древнего Днепра.

Пороги

Днепрогэс должен был стать мощной «фабрикой электричества», а его плотине предстояло материализовать многовековую мечту – обеспечить сквозное судоходство по Днепру от верховий до Чёрного моря. Для этого плотина ГЭС возводилась такой высоты (60 м), чтобы все пороги ушли под воду. В прежние времена существовало одиннадцать проектов по устройству сквозного судоходства.

От Александровска (Запорожья) вверх по течению до Екатеринослава (Днепропетровска) шла порожистая часть русла длиной около 75 км. На этом участке было девять выходов гранитных пород – девять порогов, с перепадом по высоте до 40 м. Каждый порог, как в горах перевал, имел своё имя. В труде императора Константина Багрянородного (905—952) «Об управлении империей» перечислены славянские и варяжские названия порогов. С каждым были связаны истории, предания, легенды. Казаки не сомневались – на каждом пороге сидит чёрт. Эта часть Днепра была как крепость, защищавшая Русь с Юга. Названия менялись, трансформировались во времени. Перечислим и мы, вспомним их имена: Вольный, Лишний, Будиловский, Волнигский, Ненасытицкий, Звонецкий, Лоханский, Сурский, Старо-Койдакский.

Ненасытец, длиной свыше двух километров, был самым грозным, вода в нём проходила с громким рёвом через каскад из двенадцати ступеней и зимой не замерзала. Рёв потока был слышен за много километров.

Кроме порогов были и перекаты, и множество безымянных каменных «заборов». Весной, при полной воде, пороги можно было пройти на небольших лодках. Летом же и осенью любое судоходство становилось почти невозможным. Грузы перевозились вокруг порогов на волах и конях, корабли перетягивались посуху волоком…

Проблему сквозного судоходства пытался решить Григорий Потёмкин, позже Дюк Ришелье. Расчищалось русло, пробивались каналы, был даже создан Новый путь, отличный от древнего, известного казакам.

Для переправы через пороги Потёмкин распорядился создать специальную службу – лоцманскую. Лоцманы (поначалу их было 121 человек) освобождались от налогов и рекрутских наборов.

Весной 1787 года императрица Екатерина II, совершая путешествие в Крым, на пути из Екатеринослава в Херсон посетила живописный Ненасытец. Там для неё был выстроен деревянный дворец, из которого она наблюдала за проводкой лоцманами 80 судов своей флотилии.

После того путешествия на одной из гранитных скал Ненасытеца появилась мемориальная доска, напоминавшая путешественнику, что на Днепровских порогах в 972 году в неравном бою с печенегами погиб русский витязь князь Игорь Святославович…

Свои знания и навыки лоцманы передавали из поколения в поколение. Число их со временем, с интенсификацией судоходства, увеличилось до 673 человек. Они жили в своих Лоцманских сёлах – Старые Кодаки и Каменки. Приписаны лоцманы были к Министерству путей сообщения до 1879 года, до момента, когда их труд – с вводом железных дорог – перестал быть остро актуальным. Лоцманское дело перешло в руки коммерсантов.

Наряду с развитием железнодорожного транспорта с конца XIX века в России стала бурными темпами развиваться электроэнергетика. Литейный мост в Петербурге был освещён электрическими фонарями уже в 1879 году.

А в уставе «Общества электрического освещения 1886 года», утверждённом императором Александром III, была указана и достойная восхищения цель: «электрификация всей страны». Коммерческие тепловые электростанции были построены в Петербурге, Москве, Киеве, Риге, Баку, Новороссийске. Первая ГЭС («водоэнергетическая установка» по терминологии того времени) – была построена в 1903 году близ Ессентуков на реке Подкумок… В Киеве электрический трамвай появился в 1892 году.

Интересно, что вторая ГЭС (после Ессентуков) была построена монахами на Соловецких островах.

В рубежном 1913 году Россия находилась в первой десятке стран, занимая восьмое место в мире по развитию электроэнергетики. Электричеством пользовался каждый пятый житель России.

А ровно сто лет назад, в 1912 году, был создан консорциум по строительству электростанции на Днепровских порогах. В консорциум вошло множество компаний и банков. Проект был русским. Экспертизу провели немецкие специалисты. Была уже составлена смета (стоимость проекта оценивалась в 600 миллионов рублей золотом), назначен срок начала строительства – 1915 год…

Россия готовилась к мощному экономическому рывку…

Но человек предполагает, а Бог располагает.

Существовал и другой проект – разрушения исторической России. Он и сработал. По грехам нашим.

Кресты

В дореволюционный период существовало препятствие, помимо землевладельческого, морального свойства. Церковные иерархи и священники били тревогу по поводу предстоящего затопления кладбищ и храмов. Дореволюционный проект предполагал минимальные затопления. В последующем на Днепре, как и на многих других реках Советского Союза, под воду ушли тысячи кладбищ и храмов. Захоронения если и переносились, то лишь по соображениям эпидемиологической безопасности.

По преданию, через Днепровские пороги прошёл Андрей Первозванный. Мировосприятие наших предков было таково, что загадочные кресты на скалах (объяснение так и не найдено) связывались с пребыванием на порогах Андрея Первозванного. И эти кресты ушли под воду.

В том, что крупнейшая ГЭС строилась на Днепре, в крестильной купели нашего народа, есть некая метафизическая метафора. Божественную энергию, благодать Божию как бы силились подменить получением энергии земной, материальной.

Несомненно, рано или поздно должен возникнуть проект по строительству часовен-памятников на берегах наших рек, напоминающих о том, что здесь жили наши предки, что здесь стояли наши храмы.

Успех

Большевистское правительство уже в 1918 году после подписания тяжелого Брестского мира и потери территорий, на которых находилась половина всех электростанций, с потерей донецкого угля и бакинской нефти озаботилось созданием комиссии по электроэнергетике. Проблема электрификации государства перетекла из одних рук в другие. Большевики сумели привлечь к решению проблемы крупнейших русских специалистов, воспользоваться выдающимися достижениями отечественной инженерной школы, при этом используя специалистов из Америки и Германии в качестве консультантов.

В 1926 году Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение о строительстве Александровской (Днепровской) ГЭС. А в марте следующего года на одной из скал над Днепром взвился флаг с надписью: «Днепрострой начат!»

Проект был разработан выдающимся инженером Иваном Гавриловичем Александровым (1875-1936). Начальником Днепростроя был Александр Васильевич Винтер (1878-1958), чей выдающийся талант признавали не только те, кто с ним рядом работал, не только иностранные специалисты, уже немало построившие в мире, но и И.В. Сталин. Проявилось это не только в присвоении талантливому российскому инженеру-электроэнергетику звания академика, в полученных им премиях и наградах, но и в том, что Сталин посоветовал провести торжественное открытие Днепрогэс 10 октября, в день рождения Александра Васильевича, тому исполнилось в 1932-м 54 года.

Нет, Сталин никогда не произносил известную фразу «незаменимых у нас нет». Ретивые критики приписали ее «вождю народов», позаимствовав у одного американского президента. Сталин в день открытия прислал поздравительную телеграмму. На торжества приехали председатель ВЦИК Михаил Калинин, нарком Серго Орджоникидзе, партийное руководство из Харькова, французский писатель Анри Барбюс. Вспоминали, что «два дня шли банкеты в ресторанах на правом и левом берегу. На столах — большой выбор блюд, вина из подвалов Массандры. Демократия была полная: рядом с прославленным комбригом сидел рядовой колхозник, с академиком чокался монтажник. В конторах отделов стояли столы с водкой, мясом, хлебом. Кто угодно мог выпить и закусить, сколько душа пожелает!..»

Лампада

Вспоминая грандиозную стройку на которой трудились десятки тысяч человек (только в 1932-м было принято 90 тысяч и уволено 60 тысяч), вспомним эпоху. Она в письмах, документах, мемуарах, кинолентах (например, А. Довженко), очерках, дневниках. Здесь приведём лишь несколько отрывков из мемуаров Бориса Вейде, которые недавно были опубликованы под названием «Как я строил Днепрогэс».

Он, бывший беспризорник, сын своего исключительного времени, преданный делу партии, ненавидевший её врагов, в том числе и мнимых, был не чужд лирики. Он рисует такую картину: «Ночной ноябрьский воздух был свеж и крепок. Пели свои песни перфораторы на скале “Любви”, гулко перекликались бетонные поезда. Полыхали молнии сварок. Ночь дышала созиданием».

«Бетонные поезда» – это с бетонного завода непрерывным потоком шли к плотине составы. Бетон сваливали, разравнивали на площадке в 20 квадратных метров и трамбовали ногами. В «год большого бетона», а это был 1930-й год, бетон лился сплошным потоком. На его трамбовку были мобилизованы все работники Днепростроя. Каждый после своей работы отрабатывал еще четыре часа. Всё это происходило с удивительным подъёмом.

Борис Вейде пишет: «Американцы, стоя на площадке у спуска в котлован, изумлялись этому невиданному энтузиазму людей и как-то, спустившись в котлован, следуя общему порыву, сами отработали традиционные четыре часа. А люди шли и шли… Со знаменами, оркестрами…»

Б. Вейде с энтузиазмом занимался и чистками, потому что, как он пишет, «среди прибывающих на стройку встречались бывшие заключенные, петлюровцы, воры всех мастей. Попадались белые офицеры, контрабандисты, священники, спекулянты, кулаки, каратели, сектанты, участники мятежей, аристократы и пр.».

Были на строительстве и представители известных фамилий, была даже графиня О. Ростопчина.

Относительно аристократов мемуарист приводит вообще как будто невероятное, но и бесценное свидетельство: «В медсанчасти «Днепростроя» организовали банкет. Казалось, не было революции, не было гражданской войны. В большом зале в углу горела лампадка перед иконой святого Николая. На противоположной стене – портреты Николая Второго и его супруги. Посреди комнаты – роскошно сервированный стол. Масса дорогих вин и закусок. Вокруг стола гости в костюмах 1915 года, дамы в шелках и бриллиантах. Сплошное столбовое дворянство. Выпили, пропели «Боже царя храни». Однако скрыть этот банкет его организаторам не удалось. О нем узнали строители «Днепростроя»…»

Что было дальше, гадать не надо, русская трагедия тем годом не исчерпывалась. Но именно в такие моменты хочется повторять за Пушкиным: «Ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам Бог её дал…»

Шедевр

Все разговоры в годы «независимости» о ненужности днепровских ГЭС, о их вреде, о том, что их необходимо ликвидировать, а водохранилища спустить, следует отнести к разряду разговоров недобросовестных людей. Логика развития цивилизации говорит о том, что естественно, необходимо решать проблемы экологии, но альтернативы ГЭС, как самой дешёвой энергии, нет. С учётом же того, что после Чернобыля в иловом слое водохранилищ сохраняются сотни тысяч тонн радиоактивно заражённых веществ, разговор о ликвидации водохранилищ и вовсе провокация: при высыхании русла ветер поднимет в воздух эти тонны адского праха.

Но если со временем и появятся доступные технологии по дезактивации и возникнут более дешёвые источники для снабжения энергией наших домов, учреждений и предприятий, Днепрогэс всё равно навсегда останется выдающимся архитектурным памятником, памятником незабываемой грандиозной эпохи.