От Вересова-11. Света Кузьмина.

Теперь, для разнообразия, немного прозы оть моих студийцев. Светлана Кузьмина:

Умер последний лифт

Будет ласковый дождь, будет запах земли.

Щебет юрких стрижей от зари до зари,

И ночные рулады лягушек в прудах.

И цветение слив в белопенных садах;

Огнегрудый комочек слетит на забор,

И малиновки трель выткет звонкий узор.

И никто, и ничто не вспомянет войну –

Пережито-забыто, ворошить ни к чему.

И ни птица, ни ива слезы не прольёт,

Если сгинет с Земли человеческий род.

И весна… И весна встретит новый рассвет

Не заметив уже, что людей больше нет.

Сара Тисдейл,

Рэй Брэдбери «Будет ласковый дождь»

Из газеты:

Специалисты утверждают, что с 2013 года жителям многоэтажек придётся пешком подниматься по лестнице до своих квартир, так как в городе не будет ни одного работающего лифта. По данным Жилищного комитета (ЖК), 35% лифтов Петербурга выработало свой ресурс. Средний возраст петербургских лифтов – 30 лет, а гарантийный срок каждой машины всего 25 лет. При этом около 1,5 тысячи лифтов прослужили свыше 40 лет. Замена оборудования ведётся медленно, и уже через 5 лет устаревшие лифты могут составить до 60% лифтового хозяйства.

…2013 год. Сегодня в нашем городе остановился последний лифт. По случайному стечению обстоятельств в этом доме когда-то проживал высокопоставленный чиновник.

Двери лифта были открыты, казалось, словно кто-то только что вышел оттуда или вот-вот собирается зайти. Обшарпанные стены кабинки, надпись – «Сережа+Катя=Любовь». Ветер выл сквозь разбитое стекло подъезда. Тихо молчала замёрзшая лужа на лестничной клетке. Тусклая лампочка мигала, будто сигнализируя об опасности.

«Мама… Мама… Мама», - жалобно звала кого-то детская кукла, брошенная на ступеньках. – «Мама… Мама…».

Покосившаяся от времени дверь дико скрипела.

Петли, не смазывающиеся в течение долгого времени, из последних сил пытались удержать её от неминуемого падения. Перед домом ветер пинал выцветший плакат, на котором красовался мужчина, призывающий голосовать за какого-то депутата. Бумага то взвивалась над землей, то снова падала, будто осенний лист.

«Мама… Мама… Мама», - продолжала искать кого-то ничейная кукла.

Дом стоял молча и терпеливо переносил свои страдания. Ему было больно. Дождь нещадно хлестал его своими плётками, ветер нагло забирался под самую «кожу».

«Мама… Мама…», - уже плакала кукла.

На скамейке под дождём лежал тряпочный заяц. Одно ухо было оторвано. Шёрстка игрушки намокла и стала серой. Уже невозможно было представить, что когда-то этого зайца держали детские руки.

«Мама…», - почти кричала кукла. Её голос, перекрываемый стоном дождя, слился в общий поток жалоб и слёз. Прохудившаяся крыша завыла от боли. Холодные струи проникли на лестницу и стали быстро-быстро спускаться по шершавым ступеням, завладевая всё большим пространством. С каждой минутой вода поднималась всё выше и выше. Вот она затопила лифт, поднялась до «любви» Сережи и Кати, накрыла волной отчаявшуюся лампочку, лизнула замерзшую лужу, ударилась о стекло и разбило его в дребезги.

Широко раскрытыми глазами смотрела кукла, как летели осколки в холодную воду.

«Мама…», - шепнула она, перед тем, как волна поглотила её худенькое тельце.

Вода всё прибывала и прибывала… Щелчок. Замыкание. Искры. Лопнул трос, на котором держался лифт, и тяжёлая махина пошла ко дну полузатопленного дома.

Дождь лил, лил… не прекращаясь ни на минуту. Откуда у неба столько слёз?

Только затонушая кабина знала ответ, но она уже не могла никому об этом рассказать.

Будет ласковый дождь, будет запах земли… запах земли… будет ласковый дождь… ласковый дождь… ласковый дождь…