Народный бунт в Ростовской области: жители села Ремонтное требуют выселить дагестанцев

Встречавшихся на пути «лиц кавказской национальности» били палками – жестоко и беспощадно. Страшно. Восемь избитых потом обратились за медицинской помощью (это официальные данные; по словам представителей общины, пострадавших более двадцати).

Еще через полчаса на место побоища примчались на машинах дагестанцы – на подмогу своим пострадавшим землякам.

Полиция позже отрапортует, что ее сотрудники предотвратили столкновение. Однако участники конфликта – что удивительно, и одна, и вторая сторона – говорят иное: правоохранители только способствовали обострению.

Дагестанцы утверждают, что полицейские едва ли не пальцем указывали, кого бить на рынке.

У местных своя версия: сначала гаишники, зная о конфликте, специально пропустили машины с кавказцами на разборку, а потом копы, прибывшие к тому времени на площадь, дали им возможность беспрепятственно разрядить травматические пистолеты в продолжавших бушевать ремонтненцев (никто, правда, по официальным данным, ранен не был) и уехать восвояси под прикрытием полицейских же «стволов», направленных в толпу, когда она снова ринулась вперед .

В этот день родители в Ремонтном не отпустили детей в школу, потому что убегавшие от утренней расправы дагестанцы пытались укрыться и в ней тоже. Магазины стояли закрытыми, а сам райцентр через несколько часов буквально заполонили ОМОН и СОБР, которые продолжали подъезжать «на усиление» и в пятницу. Население, растворившись в своих домах вплоть до вечернего сбора под памятником вождю мирового пролетариата, на улицах не появлялось.А потом к семи вечера, кажется, все село разом отправилось на площадь. Туда пришла и молодежь, участвовавшая в утренних событиях, и старики, и женщины, и даже школьники. Митинговали несколько часов.На следующее утро, в пятницу, все повторилось – только народу пришло поменьше. И появились новые лица.

- Дагестанцы, убирайтесь прочь отсюда! – слышится сквозь гомон трехсот человек, собравшихся в четверг вечером на площади перед зданием администрации Ремонтеннского района,  чей-то громкий молодой голос. – Долой!-Долой! – подхватывает толпа. – Доло-ооой!

- Нам никому не нужны здесь ссоры, мы все хотим мира! — пытается перекричать бурлящую толпу пожилой мужчина кавказской внешности.

Без толку – его голос почти не слышен.

- Убирайся! – бросает кто-то ему.

Это – один из старейшин дагестанской общины в Ростовской области, приехавший в Ремонтное «разруливать ситуацию», как пояснили нам потом.Через пару часов, получив от главы Ремонтенского района Сергея Ганзикова и приехавшего из Ростова спикера областного Заксобрания Виктора Дерябкина заверения, что все требования услышаны и будет разбирательство по полной программе, люди расходятся.

- Достали они уже! – говорит нам один из участников нападения на рынок.

Мы разговорились в парке, по которому под бдительными теперь взорами полицейских нарядов, время от времени ходят такие же «политически не ангажированные» ребята.

- Кто им позволил так себя вести? То в три часа ночи врубят в машине музыку и начнут лезгинку танцевать, то девчонок в машины затаскивают, то встанут посреди улицы — и типа общаются, а все их обходить должны. Приехал сюда – веди себя по-человечески. Или катись. Но теперь терпение лопнуло, хватит! Эй! Только давай сразу договоримся: снимать меня на камеру не надо, потом проблем от ментов не оберешься.

Поразительное дело – никто из условно русской стороны конфликта («условно», потому что среди тех, кто зовется «местными» есть люди разных национальностей, главное — «не кавказских») не желает называть имен, фотографироваться или говорить что-либо под видеозапись.Нашему собеседнику, с которым мы разговорились в парке рядом с площадью, где проходил митинг, на вид чуть больше двадцати. Его приятелям, присоединившихся к беседе, примерно столько же или чуть больше. Почти все отслужили, окончив местную школу, в армии, вернулись в село и трудятся там же – в основном, на сельскохозяйственном поприще, потому что в Ремонтненском районе (юго-восток Ростовской области, на границе с Калмыкией; административный центр находится в 420 км от Ростова и в 60 км – от Элисты) это главное сосредоточение рабочих мест.

Здесь разводят скот, и особенно – овец с тонкорунной мериносной шерстью, которая славится на всю Россию. Животноводческим промыслом тут начали заниматься еще с конца XVIII века, когда сюда переселились выходцы из Запорожской Сечи, и с тех пор, можно сказать, не останавливаются. Только вот с распадом Советского союза государственные племенные колхозы как-то незаметно стали частными, и постепенно немалое количество хозяйств «вдруг» оказалось под контролем дагестанцев, бизнес у которых пошел в рост.

- Они наглеют все больше и больше! – рассказывают парни. – Сами-то в Ремонтном не живут, их дома, как правило, в поселениях, где у них хозяйства поставлены. А сюда приезжают покуролесить. Кафе с гостиницей открыли, «Восток» называется. Как напьются – все, кошмар, всем места мало.

Неподалеку от нас валяются палки, похожие (уместно будет сказать – до боли, потому что это правда) на биты. Немые свидетели ЧП.

- А в последнее время совсем нюх потеряли! – судя по всему, наши собеседники, перебивающие время от времени друг друга, начинают снова закипать – и это, что самое страшное, не напускное: от них прямо-таки веет, практически зримо чувствуется ненависть к выходцам с Северного Кавказа. – Чечены раньше тоже бузили, но потом успокоились. А эти никак не могут! Алик, беспредельщик из молодых, купил себе «Приору» и на радостях так наотмечался по этому поводу в «Востоке», что на скорости 160 км в час буквально пропахал могилы на сельском кладбище, когда пытался сбежать от гаишников. Как только выжил-то, гад? Подушки безопасности спасли. И что вы думаете – отвезли его в больницу, так даже освидетельствование не сделали! А он из палаты слинял, спрыгнув со второго этажа. Потом явился в ментовку – мол, трезвый был. И водительские права у него не отобрали. И даже не извинился не перед кем!

Ага – вот, кажется, мы и подобрались к самой сути конфликта. Конечно: ну кто, скажите, бы стерпел такое отношение к усопшим? Вот и поднялся народ, взбунтовался.

- Да не, — прерывает наши рассуждения один из собеседников. – Это ж не первый случай, когда на кладбище кто-то влетает. Там место такое – дорога резко, под прямым углом уходит в сторону, а напротив – деревья и кладбищенская ограда. Ну и иногда по пьяни кто-нибудь непременно промахивается мимо поворота. Алик недели две назад там «отметился», а дней за шесть до него так же точно русский въехал. Так у нашего-то права моментом отобрали! А этот откупился. Но то ведь было только начало, как будто с катушек они слетели, так себя по-хамски стали вести.

Выясняется, что погрому предшествовали несколько локальных, так сказать, конфликтов. Один раз, по словам парней, дагестанцы избили нескольких местных. Во второй уже местные прицепились к дагестанцам, и снова была драка. И опять местным досталось.

- Ну как зацепили? – уточняют молодые селяне. – Наши выпившие были, стояли возле рынка, а тут эти со своей «лезгинкой», включенной на всю катушку, мимо проезжали. Кто-то им замечание сделал – и понеслось. Их было больше, они пацанов отделали конкретно. И такое постоянно происходит. Сами тоже «накачаются» и начинают буровить. Понаехали сюда. Короче, хватит дагестанского беспредела!

В кафе «Восток» в пятницу днем собрались человек тридцать дагестанцев – в основном, люди почтенного возраста. Разбираться в причинах конфликта приехали авторитетные представители общины – из Ростова, Сальска и даже самого Дагестана.

В отличие от местных, они лиц не скрывают и охотно излагают под запись свою версию событий. Нам вежливо предлагают отобедать, мы также вежливо отказываемся. Садимся за стол, начинаем задавать свои вопросы, но через некоторое время больше слушаем.

- Два дня готовилась эта акция, — утверждает Сайдулла Магомедов, руководитель донского землячества народов Дагестана. – Накануне погрома толпа, человек пятьдесят, чуть не вломилась в это кафе.

- В среду к вечеру возле «Востока» начали собираться ребята, — рассказывает двадцатидевятилетний Тагир, сын хозяина заведения – один из тех, кстати, кого обвиняют в беспределе ремонтненцы. – Трое зашли, заказали пиво. Я к ним подхожу, спрашиваю, мол, что такое. Они – нет-нет, все нормально. Через запасной выход выскочил на улицу, сел в другую машину, чтобы меня не заметили, отъехал за угол – там эта толпа стоит. Сотрудники полиции тоже там. Потом один из тех, кто пил пиво, подошел к толпе и говорит: все, идем. Я позвонил в кафе с мобильного, сказал, чтобы закрывали все двери. Они постояли, разошлись.

До этого, по его словам, после того, как произошла та самая драка, которая как бы и стала «последней каплей» в терпении местного населения, уже была разборка между двумя основными участниками той стычки. Они выехали за село и снова подрались – выяснили, словом, отношения в присутствии представителей с той и другой стороны. И даже пожали после этого друг другу руки – в знак того, что конфликт исчерпан.

А наутро после сбора возле кафе «Восток» случился погром.

- Тагир, вы про своих противников постоянно говорите «местные», а себя к местным не причисляете? – интересуемся мы.

- Ну как – я здесь родился, вырос, школу окончил, у меня друзья есть среди… ну коренного как бы населения, но есть люди, которые не хотят, чтобы мы назывались местными, — пожимает он плечами.