Воспитание опричнины

Изгнание Геннадия Гудкова из Думы — вполне яркий и значимый эпизод деградации политического режима

Псевдодепутаты от Кремля продолжают воровать голоса избирателей. Ведь что означает лишение Геннадия Гудкова мандата без суда? Оно означает, что избиратели наделили депутата Гудкова своим доверием и определенными правами, а его «коллеги» у него эти права отобрали. Это как если игроки футбольный команды будут голосованием решать вопрос об удалении с поля форварда противника. С юридической же точки зрения это очевидное нарушение принципов народовластия, как они изложены в статье 3-й Конституции. Ибо нет — согласно этим принципам — таких государственного органа или должности, которым позволено отменять решение избирателей. Псевдодепутатам, впрочем, не в первый раз нарушать базовый принцип конституционного строя. Весной они приняли закон, в котором наделили президента правом отстранять без суда избранного губернатора. Это тоже прямая узурпация — присвоение власти народа.

Внешний сюжет очевиден. «Единая Россия» украла у населения не менее 10% голосов на выборах, чтобы сфальсифицировать парламентское большинство, а теперь с его помощью продолжает красть голоса, изгоняя из Думы тех, кто был делегирован туда населением, чтобы не допустить засилья «партии жуликов и воров» (как называет «Единую Россию» около 40% населения).

Но самым интересным в пятничной процедуре было не это, а выступление главного «обвинителя» Гудкова — милицейского генерала Васильева. В своей недлинной речи г-н Васильев вполне ясно дал понять, что в его собственных аргументах за лишение Гудкова полномочий нет никакой юридической логики и связи. Чего стоила одна его ремарка: «Если вы думаете, что я смогу ответить на ваш вопрос, извините, не получится».

Выступление Васильева, собственно, обнажило смысл происходящего: показательная экзекуция Гудкова была адресована прежде всего самим псевдодепутатам и призвана была продемонстрировать их собственную полную беззащитность перед Кремлем. Потому что, выражаясь словами Лоренцо да Понте, все единороссы делают ЭТО. И вопрос заключается только в том, кого за ЭТО накажут. Обитателей Охотного Ряда обязали публично высечь коллегу в назидание самим себе.

Это открывает, в свою очередь, более общую, системную проблему. Возвращение Владимира Путина, анонсированное 24 сентября, вызвало явственное недовольство не только населения, но и элит именно потому, что в элитах существовал запрос на большую сбалансированность системы принятия решений. Нет, разумеется, не на полноценное правовое государство. Но на большую предсказуемость и защищенность. На то, чтобы — хотя бы! — как при тандеме, существовало два ключа, а не один.

Однако именно этот глухой ропот недовольства, усиленный протестами «снизу», заставляет Владимира Путина действовать в прямо противоположном направлении. Чтобы добиться прежней лояльности, он должен продемонстрировать элитам, что никакие юридические нормы, процедуры и традиции не имеют никакого значения и никого не защитят.

Только хардкор — только беспредел и безоглядная лояльность. Поэтому чем менее правовой, чем более надуманной выглядит расправа, тем в большей степени она соответствует режиссерскому замыслу и задаче. Именно поэтому от псевдодепутатов требуется не просто выполнить заказ Кремля, но выполнить его к определенной дате и обставить определенными «знаковыми» деталями, вроде заказанного крика единоросса Пехтина «Иуда».

Этот новый тренд будет иметь для элит серьезные последствия, которые они, возможно, еще не вполне осознают. Начавшаяся еще зимой перетасовка в высшем эшелоне функционеров продолжится: как это всегда бывает в подобных ситуациях, к трону будут приближать маргиналов и наиболее отпетых, отодвигая тех, кто считает, что имеет какие-то права благодаря своим прошлым заслугам. Это принцип опричнины.

В свою очередь, перераспределение административных прав повлечет за собой неизбежно и очередной виток перераспределения собственности. Парадокс момента заключается в том, что как только Владимир Путин осознает, что угроза со стороны «улицы» локализована, он перейдет в наступление на элиты, не проявившие должной лояльности в период медведевской пересменки. Один из фундаментальных принципов тактики Путина заключается в том, что ответ должен быть сильнее, чем вызов.

С другой стороны, если прислушаться к смыслу того ропота, который позволили себе элиты, внимательно посмотреть на социологические опросы, то мы увидим картину потенциального общественного консенсуса. Точно так, как элиты хотят не то чтобы правового государства, но скорее более сложной, взвешенной системы, дающей более надежные гарантии и устойчивые правила игры, точно так и массовый запрос подразумевает не столько радикальное обновления всего и вся, не торжество политической конкуренции и цветущей демократии (эти настроения «улицы» выглядят для срединного большинства чересчур радикальными), но эволюционного смещения в сторону большей демократичности, большей устойчивости правил, большего соответствия качества публичных благ представлениям о «нормальности». Платформу этого консенсуса можно описать пятью словами: система без беспредела и опричников.

Но именно возможность этого консенсуса является сегодня главной угрозой для Владимира Путина и главной мишенью его контрударов. Безальтернативность круговой поруки и безальтернативность беспредела и опричнины — вот про что была экзекуция Гудкова, вот про что был заказанный единороссу Пехтину басмановский выкрик «Иуда».

                                                                                                                Кирилл Рогов