От Вересова-8. Юля Морозова-2

Идя навстречу пожеланиям трудящихся, выкладываю еще несколько стихотворений Юли Морозовой. (Кстати, ее отличный сборник "Квартирный вопрос"), кажется еще есть в Лавке Писателя на Невском)

Комната смеха

Тут зеркала правдивей прямоты,

хоть эта прямота осточертела.

Смотри, смотри, как виртуозно тело

освободилось вмиг от красоты!

Расплющен нос, смеётся Гуимплен,

вот - карапузы, рядом – Гулливеры.

Разбить бы все зеркальные барьеры,

ведь там за ними – правда голых стен!

Зажмуришься, а всё ж таки стоишь

в каком-то мазохистском упоенье,

желаешь раздвоенья, растроенья,

кричишь рассудку: «Кыш, приблудный, кыш!»

Как будто угодил с разбегу в грязь,

а эта грязь – есть подлинная сущность,

которая уродливо созвучна

всему тому, что рвётся напоказ

в кривое зеркало. И здесь, сейчас

ты познаёшь свой истинный анфас.

Стиральная машина

Заглянешь на кухню, не мыт, не брит,

обеденный стол оботрёшь рукой,

ведь крошки считаются пережитком.

В машинке под именем «Индезит»

вращается прошлое вразнобой,

чтоб самое твёрдое стало жидким.

Так вертятся джинсы, пиджак, носки,

и зрелость, пропахшая табаком,

и детство, неряшливо шебутное.

И как не оденься по-щегольски,

ты будешь крутиться волчком, волчком –

земля не оставит тебя в покое.

Стираются простыни, лица, стыд,

примеры с доски, чехарда задач.

И ноги стираются в кровь от бега.

Всё чисто – на свет и бело – навзрыд,

ни пятнышка памяти, плач – не плач,

как будто и не было человека.

Теплохранители

Сторожка – с окнами вприщур,

где одеяло

как будто лампу абажур

нас накрывало.

Опутан сплетнями газет

весь подоконник,

мы сторожили скользкий свет

от посторонних.

Снаружи спорили дома

о том, кто выше.

Сходили сумерки с ума,

съезжали крыши.

Казалось - стулья зацветут

в тоске по клёнам.

Отрезки между «там» и «тут»

сводились к брёвнам.

Ослепли, что ли на посту

от книг, от лжи ли?

Зачем в сторожке темноту

мы сторожили?

Камелия

И тот же путь, и тот же перекрёсток,

она всё та же, но глядит иначе:

идёт уже не девочка-подросток,

а топ-модель с улыбкой от Версаче.

Ей надоело выбирать дорогу,

как в магазине – модную одёжу,

ведь курс на запад приведёт к востоку,

а курс на север – вовсе безнадёжен.

На юг бежать – банально, даже подло.

И вновь любовник не даёт прохода:

мадам – налево, и мужчина – подле.

(Они и двойники, и антиподы.)

Пускай он поменял лицо и имя,

не чтит нимфеток и не смотрит пошло

(не тот, не тот), но ей невыносима

его похожесть с тем, кто скрылся в прошлом.

Куда б уйти от этого соседства?!

Бессильны деньги, шоппинг и обновы.

Он, как герой испачканного детства,

в другом обличье к ней вернётся снова.