Никто не знает, когда случится новый кризис

Валерий РУКОБРАТСКИЙ

Почему мы не можем ни убежать от кризиса, ни противостоять ему [кто на самом деле правит в мире виртуальных денег. 

15 сентября будет ровно четыре года, как обанкротился крупнейший американский инвестиционный банк Lehman Brothers. С этого дня началось повсеместное погружение в мировую финансовую яму. Экономики стран бумажными самолетиками пошли в пике. Несколько лет понадобилось, чтобы переломить спад. Но и сейчас до конца никто не уверен, закончился кризис или нет, ждать ли его повторения или нет. За ответами я отправился туда, где все началось в 2008 году, - на Уолл-стрит, главный финансовый центр мира.

УПУЩЕННАЯ ПРИБЫЛЬ

Было душно и муторно. Летом в Нью-Йорке каждое утро кто-то включает дикую влажность и выключает, лишь когда стемнеет. Разговор был таким же вязким, как воздух вокруг, и пустым, как послеобеденные улицы Бруклина.

- А чего ты вообще хочешь? - Уважаемый на Брайтон-бич бизнесмен Эд Гитлин внимательно смотрел на меня, неожиданно наша беседа обострилась.

- Я бы хотел людям объяснить, как так вышло, что их работа, зарплаты, будущее - все это стало зависеть от мира виртуальных денег...

- Я бы не советовал этого делать. - Было непонятно, шутит Эд или нет. - А то люди тогда поймут, что им точно конец пришел. - Бизнесмен замолчал, а потом расхохотался.

Мы сидели в ресторане, которым владеет Эд. У него много разных бизнесов, как и положено приличному человеку, который в конце 70-х уехал из СССР в США вместе с первой волной еврейской эмиграции. Но Эд - это лучший ее представитель. А так чаще всего в голосах людей, осевших на Брайтоне, мне слышались потаенные печали. Сбежав из СССР, они профукали раздел великой страны. А ведь могли бы быть сейчас богатыми! В определенном смысле Уолл-стрит для некоторых из них, как я понял потом, превратился в погоню за упущенной прибылью. Вот только по дороге они научились обрушать фондовые рынки. А вместе с рынками падают и рубль, и цены на нефть. А если нефть дешевая - то как платить пенсии, зарплаты врачам, учителям и полицейским в России? Ловушка, да?

Помочь мне разобраться, как мы в ней оказались, и вызвался Эд Гитлин. Заодно он решил показать мне тех людей, которые, щелкая клавишами на компьютерах, запускают вирус мировой финансовой паники.

Один из его бизнесов - компания на Уолл-стрит. Она крутит деньги частных трейдеров (это называется «проп-трейдинг»). Именно они - а это десятки тысяч игроков по всему миру - совершают почти 70% операций на фондовой бирже Нью-Йорка. В деньгах это больше 60% от всех сделок на рынке акций.

Набриолиненные волосы, дорогие костюмы, кожаные портфели и туфли - все так представляют тех, кто работает на Уолл-стрит. Но они ни разу не такие! В Нью-Йорке я повстречал пару десятков, а может, и чуть более трудяг финансовых галер. Скажу так - они больше похожи на подростков, застрявших в пубертате, и наркоманов.

Нет, ну правда. Кипа, засаленная майка, почерневшие зрачки - это Ури, управляющий директор трейдинговой компании Capital Trading Group. Эд Гитлин проводит совещание с математиками-программистами. Китаец и индус делают программу, которая сама должна понимать, что происходит на рынке акций, и сама должна принимать решения, продавать или покупать. Матрица! Люди ей нужны как денежный ресурс - ведь это на их деньги она покупает и продает. Все обсуждают, как бы еще улучшить программу. Ури молчит и то скукожится, то расправится - словно гармонь.

- Он с утра уже накуренный, - позже объяснил мне странности его поведения Эд. - Но он умничка, окончил Колумбийский университет - тот же, что и Обама. Он в таком состоянии лучше работает. Вообще он не от мира сего!

Они все там были немного не из нашего мира. Что-то потустороннее и иррациональное сквозило во всей этой слегка адской конторе. Она была на 15-м этаже высотки, которая прямо напротив знаменитого бронзового уолл-стритовского быка. Все его выступающие части тела (в том числе и половые признаки) натерты до полярного сияния. Считается, тронь их - и миллион в кармане (не работает, я проверял). Из окна конторы видна статуя Свободы. Но туда никто не смотрит.

- Ты вот сюда погляди, у него мультики на экране. - Мы с Эдом проходим мимо рабочего места одного из трейдеров - у того на мониторе и вправду не было привычной кривой биржевого индекса. - А у него сейчас, может, тысяч триста долларов на кону стоит. Ну как дети!

Говорил он это все с любовью. Ну а как иначе - эти дети приносят прибыль. Гитлин дает им программу. Они дают ей деньги. Программа сама крутит их на бирже - игрок лишь задает параметры: в какие бумаги сегодня он предпочитает вложиться. Гитлин получает комиссию за каждую операцию. Все равно - купили или продали, падает рынок или растет.

- Логистика, то есть доставка товара к месту, куда прибыльнее, чем покупка и продажа самого товара, - делится простой как хлеб мыслью бизнесмен с Брайтона. - Ну, например, из-за кризиса нефть упадет в цене. Но ведь потребность в том, чтобы ее доставили на нефтезавод для перегонки в бензин, останется прежней.

Я был обескуражен. Неужели от этих людей так много зависит? Мной овладела тревога, я словно ощутил какую-то коллективную безответственность.

Когда я готовился к этой публикации, то столкнулся со странным на первый взгляд отношением американских инвестфондов к моей затее. Их важные сотрудники с интересом выслушивали мои вопросы, вежливо уточняли детали, но как только звучало слово «кризис» - железный занавес опускался между нами.

- Мы здесь ни при чем! - холодно отвечали мне по телефону.

- А кто тогда при чем? - говорил я в неожиданно замолчавшую трубку.

- Ну точно не разорившийся Lehman Brothers, - считает экономист Дмитрий Шустер. Он автор книги «Эпицентр. Парадоксы глобального кризиса», а заодно и крупный руководитель в одном из американских инвестбанков. - Крушение Lehman - это следствие, а не причина мирового финансового катаклизма. И никто из американских уолл-стритовских воротил не захочет себя ассоциировать с кризисом, в котором, и они свято в это верят, они не виноваты.

- А кто же тогда виноват в том, что весь мир затрясло? - не унимался я.

- Американская финансовая система, - говорит экономист. - Решения правительства США и Федеральной резервной системы привели к неограниченной долларовой ликвидности. Всему миру ФРС раздает доллары под очень низкие ставки. Ну а кто откажется от дешевых денег?

Вот и результат - мировая экономика плотно накачана долларами, и этот поток не прекращается. И если принять доллары за кровь, а экономику мира - за организм человека, то станет понятным: нельзя все время эту кровь в него закачивать. Рано или поздно где-то лопнет.

- Эта излишняя долларовая ликвидность и приводит к кризисам, - продолжает Дмитрий Шустер.

- А вот эти люди из Федеральной резервной системы - они это специально, что ли, придумали - подсадить всех на доллар? У них же была какая-то логика?

- Была. Идея, естественно, была вроде как позитивная. Чем дешевле деньги для бизнеса, тем быстрее он развивается, дает рабочие места, повышает зарплаты. Но со временем процентные ставки, под которые ФРС дает деньги, оказались слишком низкими.

- Тогда с чего все кризисы, если дешевые деньги - это так хорошо для развития экономики?

- Тут вступает в силу другой закон, - улыбается экономист, словно учитель, которого пытаются поймать на словах неумелые школьники. - Рынку свойственны колебания, рост и падение. В какой-то момент инвестиции не дают достаточной доходности, чтобы расплатиться с долгами. Экономический оптимизм сменяет пессимизм.

Вот он, еще один виновник кризисов, - нечто эфемерное и не совсем понятное: пессимизм. Слово, которое я частенько слышал на Уолл-стрит. Словно это некий греческий бог. Он стрелой летит с Олимпа на Нью-Йоркскую фондовую биржу в дни начала катаклизмов, войн и публикации плохой финансовой статистики в США. И тогда трейдеры впадают в смертный грех - уныние. Начинаются распродажи акций, падение стоимости нефти, региональных валют (рубля, например).

И я решил отправиться туда, где уныние - частый гость.

На Нью-Йоркской фондовой бирже до сих пор можно купить несколько тысяч бушелей кукурузы из штата Айова или весь урожай техасского хлопка. Но это, как там говорят, не делает рынка. Рынок делают продажа и покупка акций, облигаций, фьючерсов и опционов. Но не только. Всколыхнуть весь финансовый мир может и программа-робот, с помощью которой совершаются сделки на рынке. Пару месяцев назад ославилась компания-посредник Knight Capital. Всего за один час работы биржи она наторговала в убыток на $450 млн. Это при годовом обороте фирмы в $100 млн. Дело было так.

Ночью программисты компании поставили новое программное обеспечение. А когда открылись торги, что-то пошло не так. Робот спрыгнул с ума - он продавал акции дешевле их стоимости, а покупал дороже.

А можно было бы все это как-то остановить, отменить сделки, спрашивал я у трейдеров на бирже.

- Когда поняли, что что-то не так, - торги остановили, но сделки отменить невозможно, это же бизнес, компанию ведь никто не заставлял покупать подороже? - с ухмылочкой отвечали мне те, кто, видимо, и впаривал ценные бумаги обезумевшему роботу из Knight Capital по цене выше рыночной.

- Сейчас ситуация стабильная, мы смотрим с оптимизмом в будущее, - говорила мне вице-президент Knight Capital Аманда Андерсон. Ну а что другое она могла сказать - после банкротства компанию выкупил крупный инвестфонд, оплатил все долги. Но взбесившийся на час робот едва не посеял глобальную панику на рынке.

- Я вообще считаю, что будущие кризисы - в мировом масштабе - могут быть вызваны именно программными сбоями на биржах, - уверен эксперт одного крупного американского агентства деловой информации. Он тоже просил не называть себя - политика компании: никак не ассоциироваться с каким-либо кризисом.

...Скукота и уныние - это именно то, что ты ощущаешь, попав внутрь фондовой биржи. Никто давно не трясет страстно бумагами, не швыряет в сердцах телефонные трубки после неудачной сделки. Трейдеры молчаливо следят за программами-роботами, которые все делают за них. Рынок растет - покупают. Рынок падает - продают. Не забывай только вводить в робота данные - свои интуитивные ощущения, в каком секторе экономики сегодня может быть рост, а где падение. И главное - не паниковать!

- Но все равно приступ паники - это неизбежность! - говорит Дмитрий Хаустович. Он частный трейдер, но заодно работает на крупный инвестфонд, помогает ему прокручивать деньги на Нью-йоркской бирже. В свое время Дмитрий эмигрировал в США из Беларуси, открыл в Нью-Йорке сеть интернет-аптек. Но потом поступил в Колумбийский университет, заинтересовался теорией о сверхдоходных инвестициях, увлекся биржевой игрой и оставил бизнес.

- Я могу объяснить, почему обычный человек никогда - ни-ко-гда! - не выиграет на бирже. - Глаза у Дмитрия остекленевшие, потусторонние. Он живет игрой на бирже, он называет себя Спекулянтом. Именно так - с большой буквы. В шесть утра он уже на Уолл-стрит. Ему нужно готовиться к Игре (тоже с большой буквы). Он умышленно не слушает новостей, не заводит аккаунтов в социальных сетях, не смотрит ТВ.

- Это лишняя информация, это мешает принимать правильные решения, - говорит спекулянт. Выглядит он тоже неожиданно - простые светлые брюки, такая же рубашечка. Обычный, как хмурый осенний день в Москве, прохожий - не за что глазу зацепиться.

- К 9.30 утра, когда начинаются торги, я выставляю в своей программе все параметры. И потом поехало, я смотрю, что происходит с рынком, - и ко мне, словно озарение, приходят разные мысли: как в той или иной ситуации лучше поступить - продать, купить или подождать? Это максимальная концентрация, - Дмитрий говорит так, словно на исповеди, будто впервые нашел кого-то, кому можно про все рассказать.

- И удается разбогатеть? - почему бы и не спросить, подумал я.

- Я могу заработать до тысячи процентов годовых, - говорит спекулянт и смотрит на меня: поверю или нет?

- Да врете! - подыгрываю.

- Я два года только и делал, что работал в убыток, я проиграл столько денег, что побоюсь назвать вам сумму.

- А заработали сколько?

Дмитрий улыбнулся. К слову, когда мы встречались, у него жена была в роддоме - на днях случилось прибавление. Но Дмитрий старается почти все свое время посвятить Игре. После торгов - они закрываются в 16.30 - он идет домой, чтобы немного поспать - так велика усталость от игрового напряжения. После сна - опять на Уолл-стрит. Анализ случившегося за день, придумывание стратегий. Домой он возвращается к часу ночи, чтобы поспать до пяти утра.

- А есть еще обезьянки - это мы так называем инвестбанкиров, - продолжает спекулянт. - У них распорядок жизни такой же, как у меня, но они зарабатывают банку, а не себе. Усталость такая дикая, что они частенько употребляют наркотики, загуливают с проститутками.

Но в чем же секрет игры? Спекулянт утверждает, что он создал стратегию, способную видеть тенденцию на рынке. Тенденция - это то, что продают или покупают крупные игроки: инвестиционные фонды, принадлежащие Соросу или Баффету. Их инвестиции на сотни миллионов долларов. Но за один день купить столько запрещено - это же обрушит рынок. Поэтому фонды скупают активы постепенно, день за днем, создавая тенденцию. Ее и выискивает программа Хаустовича.

- Я профессионал, таких на фондовом рынке - ну 5% максимум от всех игроков, - говорит Дмитрий. - Остальные - это те, кто не способен выдержать Игру. Из-за их паники рынки идут вниз. Хотя это прозвучит цинично, но даже паника мне на руку. Чем сильнее падение, тем больше мой выигрыш.

- Шортите? - вставляю я умное словечко. Это когда игрок на бирже делает ставку на то, что дорогая сейчас акция через час будет стоить дешевле. И если так случается, разницу в цене спекулянт кладет в карман.

- Шортю! - кивает Дмитрий. - Я бы хорошо заработал, случись сейчас война с Ираном или Греция вышла бы из еврозоны.

МИСТИКА, А НЕ РЫНОК

В общем-то ничего в этом нового - во все времена люди делали деньги на войнах и прочих неразберихах. Но я по-прежнему был в неком смятении: по всему выходило, что мировой финансовый рынок - это что-то бесконтрольное, трансцендентное, находящееся за границами человеческого понимания. Словно какая-то мистическая сила управляет индексом Доу - Джонса, а вместе с ним и всеми котировками мира.

- Спекулянты могут задавать биржевые тенденции, они могут обвалить и поднять рынки - и так уже было (или девальвировать фунт стерлингов и мексиканский песо - это реальные случаи. - Авт.), - говорит экономист Дмитрий Шустер. - Но биржа, точнее, котировки - это отражение событий, а не само событие. Это следствие, а не причина. Экономика - это не точная наука. Нет возможности поставить эксперимент в изолированных условиях, чтобы понять, к чему может привести то или иное решение. Поле для экономических экспериментов - сама жизнь. И только потом можно понять, было ли решение правильным...

С экспертом я говорил в Мидтауне - это центр Манхэттена. После теракта 11 сентября многие брокеры уехали с Уолл-стрит (башни-близнецы были в деловом квартале, освободившиеся площади, кстати, по дешевке заняли конторы типа той, что с Брайтон-бич, - я писал о ней вначале). Торговать на кладбище, как мне говорили трейдеры, - это к неудаче. Но даже находясь в нескольких километрах от самого что ни на есть мирового финансового центра, я ощущал какое-то метафизическое дыхание Уолл-стрит. И я понял - никто ничего не знает, но при любой возможности пытается заработать. Ну а мне - с несколькими четвертаками в кармане - делать там было нечего. Впрочем, как и большинству людей в этом мире...

ВОПРОС - РЕБРОМ

Может ли обычный человек заработать?

- Я сторонник теории, что люди в массе своей объединяются по самому примитивному уровню, - говорит профессиональный спекулянт с Уолл-стрит Дмитрий Хаустович. - Допустим, есть три высокоинтеллектуальных биржевых игрока, но есть и трое других - с более низким уровнем интеллекта. Так вот - низкий уровень для и тех и других будет общим, этот уровень их объединяет. То есть люди будут принимать решения исходя не из высокого уровня интеллекта, а наоборот - исходя из самого низкого. То есть любое решение на фондовом рынке, скорее всего, будет неверным. И если вы не профессиональный игрок, то делать вам там нечего.