Николай Ежов - сумасшедший у руля НКВД

 

 
Сила большевистской партии именно в том и состоит, что она не боится правды и смотрит ей прямо в глаза (Сталин). 
Поэтому правду говорить нужно, как бы тяжела она не была. Говорить правду необходимо ибо именно правдой мы выбиваем козыри из рук антисоветчиков

Если в тридцатые годы и был какой-либо человек, сравнимый по популярности со Сталиным - это был Ежов. Ежов был на рисунках, плакатах, на демонстрациях, сидел в президиумах, ему посвящали стихи, ему писали письма.

Я не буду вдаваться в судебное дело Ежова. Может, Ежов и не был иностранным шпионом. Но что ясно на 100 % - то что Ежов, встав у руля НКВД, не смог удержать себя в руках, его развратила безграничная власть, он стал легальным убийцей, но уже не мог ни понять этого, ни осознать. Именно ему повсюду мерещились враги и заговоры, именно он смог убедить в этом всех остальных, именно он затеял террор. 



"...ошибся и за это должен нести ответственность. Не касаясь ряда объективных фактов, которые в лучшем случае могут кое-чем объяснить плохую работу, я хочу остановиться только на моей персональной вине как руководителя Наркомата. Во-первых, совершенно очевидно, что я не справился с работой такого ответственного Наркомата, не охватил всей суммы сложнейшей разведывательной работы. Вина моя в том, что я вовремя не поставил этот вопрос со всей остротой, по-большевистски, перед ЦК ВКП(б). Во-вторых, вина моя в том, что, видя ряд крупнейших недостатков в работе, больше того, даже критикуя эти недостатки у себя в Наркомате, я одновременно не ставил этих вопросов перед ЦК ВКП(б). Довольствуясь отдельными успехами, замазывая недостатки, барахтаясь один, пытался выправить дело. Выправлялось туго — тогда нервничал. В-третьих, вина моя в том, что я чисто Делячески подходил к расстановке кадров. Во многих случаях, политически не доверяя работнику, затягивал вопрос с его арестом, выжидал, пока подберут другого. По этим же деляческим мотивам во многих работниках ошибся, рекомендовал на ответственные посты, и они разоблачены сейчас как шпионы. В-четвертых, вина моя в том, что я проявил совершенно недопустимую для чекиста беспечность в деле решительной очистки отдела охраны членов ЦК и Политбюро. В особенности эта беспечность непростительна в деле затяжки ареста заговорщиков по Кремлю (Брюханова и др.). В-пятых, вина моя в том, что, сомневаясь в политической честности таких людей, как бывший начальник УНКВД ДВК предатель Люшков и в последнее время Наркомвнудел Украинской ССР председатель Успенский, не принял достаточных мер чекистской предупредительности и тем самым дал возможность Люшкову скрыться в Японии и Успенскому пока неизвестно куда, розыски которого продолжаются. Все это, вместе взятое, делает совершенно невозможным мою дальнейшую работу в НКВД. Еще раз прошу освободить меня от работы в Наркомате внутренних дел СССР. Несмотря на все эти большие недостатки и промахи в моей работе, должен сказать, что при повседневном руководстве ЦК НКВД погромил врагов здорово". (из записки Н.И. Ежова в Политбюро ЦК ВКП(б) 23 ноября 1938 года)  

Нарком Ежов 

В сверкании молний ты стал нам знаком, 
Ежов, зоркоглазый и умный нарком. 
Великого Ленина мудрое слово 
Растило для битвы героя Ежова. 

Великого Сталина пламенный зов 
Услышал всем сердцем, всей кровью Ежов. 
Когда засияли октябрьские зори, 
Дворец штурмовал он с отвагой во взоре. 

Когда же войной запылал горизонт, 
Он сел на коня и поехал на фронт. 
Шел класс против класса. Земля полыхала, 
И родина кровью в те дни истекала. 

Сжимали враги нас зловещим кольцом - 
Железом и сталью, огнем и свинцом. 
Я прошлое помню. В закатах багровых 
Я вижу сквозь дым комиссара Ежова. 

Сверкая булатом, он смело ведет 
В атаки одетый в шинели народ. 
Он бьется, учась у великих батыров, 
Таких, как Серго, Ворошилов и Киров. 

С бойцами он ласков, с врагами суров, 
В боях закаленный, отважный Ежов. 
Когда над степями поднялся восход 
И плечи расправил казахский народ, 
Когда чабаны против баев восстали, 
Прислали Ежова нам Ленин и Сталин. 

Приехал Ежов и, развеяв туман, 
На битву за счастье поднял Казахстан, 
Народ за Ежовым пошел в наступленье. 
Сбылись наяву золотые виденья. 

Ежов мироедов прогнал за хребты, 
Отбил табуны, их стада и гурты. 
Расстались навеки мы с байским обманом, 
Весна расцвела по степям Казахстана 
Пышнее и краше былых наших снов. 

Здесь все тебя любят, товарищ Ежов! 
И вторит народ, собираясь вокруг: 
- Привет тебе, Сталина преданный друг! 

А враг насторожен, озлоблен и лют. 
Прислушайся: ночью злодеи ползут, 
Ползут по оврагам, несут изуверы 
Наганы и бомбы, бациллы холеры... 

Но ты их встречаешь, силен и суров, 
Испытанный в пламени битвы Ежов. 
Враги нашей жизни, враги миллионов, 
Ползли к нам троцкистские банды шпионов, 
Бухаринцы, хитрые змеи болот, 
Националистов озлобленный сброд.. 

Они ликовали, неся нам оковы, 
Но звери попались в капканы Ежова. 
Великого Сталина преданный друг, 
Ежов разорвал их предательский круг.

Раскрыта змеиная вражья порода 
Глазами Ежова - глазами народа. 
Всех змей ядовитых Ежов подстерег 
И выкурил гадов из нор и берлог. 

Разгромлена вся скорпионья порода 
Руками Ежова - руками народа. 
И Ленина орден, горящий огнем, 
Был дан тебе, сталинский верный нарком. 

Ты - меч, обнаженный спокойно и грозно, 
Огонь, опаливший змеиные гнезда, 
Ты - пуля для всех скорпионов и змей, 
Ты - око страны, что алмаза ясней. 

Седой летописец, свидетель эпохи, 
Вбирающий все ликованья и вздохи, 
Сто лет доживающий, древний Джамбул 
Услышал в степи нарастающий гул. 

Мильонноголосое звонкое слово 
Летит от народов к батыру Ежову: 
- Спасибо, Ежов, что, тревогу будя,
Стоишь ты на страже страны и вождя! 

Джамбул, 
народный поэт Казахста. 
"Нарком Ежов".

Пер. К.Алтайского. 
"Пионерская правда", №171, 20.12.1937.


Ежова необходимо было остановить. И вина ЦК 1937-38 гг. в том, что ЦК не сразу разобрался в какого монстра превратился Ежов.


С помощью Л.П. Берии удалось остановить террор зарвавшегося Ежова. В 1939 были пересмотрены дела множества осужденных. Триста тысяч человек были реабилитированы.

"Придя в органы НКВД, я первоначально был один. Помощника у меня не было. Я вначале присматривался к работе, а затем начал свою работу с разгрома польских шпионов, которые пролезли во все отделы органов ЧК. В их руках была советская разведка. Таким образом, я, «польский шпион», начал свою работу с разгрома польских шпионов. После разгрома польского шпионажа я сразу же взялся за чистку контингента перебежчиков. Вот так я начал свою работу в органах НКВД. Мною лично разоблачен Молчанов, а вместе с ним и другие враги народа, пролезшие в органы НКВД и занимавшие ответственные посты. Люшкова я имел в виду арестовать, но упустил его, и он бежал за границу." (Последнее слово Н. И. Ежова на судебном процессе 3 февраля 1940 года)

"Я в течение двадцати пяти лет своей партийной жизни честно боролся с врагами и уничтожал врагов. У меня есть и такие преступления, за которые меня можно и расстрелять" (Последнее слово Н. И. Ежова на судебном процессе 3 февраля 1940 года)


"При обыске в письменном столе в кабинете Ежова в одном из ящиков мною был обнаружен незакрытый пакет с бланком «Секретариат НКВД», адресованный в ЦК ВКП(б) Н. И. Ежову, в пакете находилось четыре пули (три от патронов к пистолету «Наган» и одна, по-видимому, к револьверу «Кольт»).
Пули сплющены после выстрела. Каждая пуля была завернута в бумажку с надписью карандашом на каждой «Зиновьев», «Каменев», «Смирнов» (причем в бумажке с надписью «Смирнов» было две пули). По-видимому, эти пули присланы Ежову после приведения в исполнение приговора над Зиновьевым, Каменевым и др. Указанный пакет мною изъят." (Из рапорта Капитана государственной безопасности Щепилова 11 апреля 1939 года)                                              
Ползут по оврагам, несут изуверы
наганы и бомбы, бациллы холеры...
Но ты их встречаешь, силен и суров,
Испытанный в пламени битвы Ежов.

Враги нашей жизни, враги миллионов,-
Ползли к нам троцкистские банды шпионов,
Бухаринцы, хитрые змеи болот,
Националистов озлобленный сброд.

Они ликовали, неся нам оковы,
Но звери попались в капканы Ежова.
Великого Сталина преданный друг,
Ежов разорвал их предательский круг!

Раскрыта змеиная вражья порода
Глазами Ежова - глазами народа.
Всех змей ядовитых Ежов подстерег
И выкурил гадов из нор и берлог.

Разгромлена вся скорпионья порода
Руками Ежова - руками народа.
И Ленина орден, горящий огнем,
Был дан тебе, сталинский верный нарком.

Ты - меч, обнаженный спокойно и грозно,
Огонь, опаливший змеиные гнезда,
Ты - пуля для всех скорпионов и змей,
Ты - око страны, что алмаза ясней.

(Комсомольская правда, ноябрь 1937г.)
С казахского перевел К. АЛТАЙСКИЙ. ("Правда").

очуй по джайляу, лети по аулам -
Степная, гортанная песня Джамбула, -
О верном и преданном сталинском друге,
Враги пред которым трепещут в испуге.

Любви своей к Родине он не изменит.
Как лучшего сына страна его ценит.
Он снится шпионам, злодеям заклятым,
Всегда - обнаженным разящим булатом.

Нас солнечный Сталин повел за собою
И Родина стала страной героев,
Каких не рождалось в замученных странах
При белом царе, при султанах и ханах.

Геройство повсюду: в пшеничном просторе,
В лазури небес, на лазоревом море, -
И там, где тревожные реют зарницы
На синих, далеких зеленых границах.

Я славлю героя, кто видит и слышит
Как враг, в темноте подползает к нам, дышит.
Я славлю отвагу и силу героя,
Кто бьется с врагами железной рукою.

Я славлю батыра Ежова, который
Разрыв уничтожил змеиные норы,
Кто встал, недобитым врагам угрожая
На страже страны и ее урожая.

Будь орденом Ленина вечно украшен,
Наш зоркий хранитель заводов и пашен,
И пусть моя песня разносит по миру
Всесветную славу родному батыру.

Пер. с каз. К.Алтайского, 1937г.
"Я почистил 14 000 чекистов. Но моя вина заключается в том, что я мало их чистил. У меня было такое положение. Я давал задание тому или иному начальнику отдела произвести допрос арестованного и в то же время сам думал: ты сегодня допрашиваешь его, а завтра я арестую тебя. Кругом меня были враги народа, мои враги. Везде я чистил чекистов. Не чистил лишь только их в Москве, Ленинграде и на Северном Кавказе. Я считал их честными, а на деле же получилось, что я под своим крылышком укрывал диверсантов, вредителей, шпионов и других мастей врагов народа". (Последнее слово Н. И. Ежова на судебном процессе 3 февраля 1940 года)
Даже в последний день Ежов не смог осознать тот ужас, отцом которого он был.