Сын человеческий в буфете

8 сентября большому поэту Борису Рыжему исполнилось бы всего 38...А его нет уже 11 лет... Текст - моя курсовая работа по "современной литературе". Никакой редактуры до сего дня. _______________________________________________________________________________                                «…Сын человеческий в буфете…» Б.Рыжый «В кино» 

Русский, но не советский литератор и историк Р.В.Иванов-Разумник насчитал три типа писавших при новой власти: “погибших, задушенных, приспособившихся”. Он, к сожалению, хорошо знал, о чём говорил, ведь встречать в жизни ему приходилось все три категории. 

Опыт выбора лучшего из хорошего со временем всё труднее и труднее, так как пространство лучшего съёживается подобно шагреневой коже. Все прочее плещется озерами чернильной пасты, и топорщиться эверестами использованных картриджей, надеясь количеством в итоге всё же задавить качество. Всего. Драматургии, интересной критики, нескучной публицистики, и, конечно, поэзии…

В огромных рядах книжной ярмарки Non-Fiction бессмысленно было искать книги Бориса Рыжего. Зато узнала, что издательство «Эксмо» в серии «Поэтическая библиотека» однажды выпустило небольшую книгу поэта. Называлась она - «Типа песня», на обложке которой изображена бутылка особой формы, в которые в XIX веке разливали молодое вино, и рюмка. Что-то под импрессионистов. Действительно, не рисовать же на обложке подворотню, в глубине которой угадываются контуры выпивающей компании, или застеленный драной клеёнкой стол в убогой квартире, якобы соответствующий стилистике произведений автора. Издательство всегда отличалось гибкостью в проектах, посему, пусть будет что-то ближе к набору для абсента, почти с картины Эдгара Дега. Эх, господа-оформители, задуматься бы вам, много ли в промышленном городе России любителей абсента. Или молодого божоле, свеженького такого, с морозца, ещё не успевшего покрыться копотью градообразующих предприятий.

Ладно, издали, и на том спасибо. Все равно он стал уже библиографической редкостью, и купить его, как сказал добрый продавец современной прозы – «практически невозможно». В 2004-м знаменитое издательство из Екатеринбурга – «У-Фактория» выпускает второй, и пока последний в России сборник стихов Рыжего. Называя книгу «Оправдание жизни», уральские издатели, в отличие от московских, подумали, что она будет интересна многим. И не ошиблись. Она также стала библиографической редкостью. Больше Рыжего не издавали. Две брошюрки, изданные «Пушкинским фондом» разлетелись по стране мгновенно. 

Пожалуй, не существует в ближайших к нам десятилетиях поэта, сравниваемого не с одним громким именем в литературе. Бытовое поведение Рыжего упорно называли «есенинщиной», а ведь относительно недавно, где-то столетие назад, это выглядело фактически ругательством. Маскировки личности не замечали. Удачной, в основном, считали только свою. У пережившего слом Империи мыслящего человека ощущение бессилия и глубоко спрятанного стыда всегда будет давить на личность, при чтении:

                                  "Так не вышло из меня поэта и уже не выйдет никогда.

                                                     Господа, что скажете на это? 

                                                    Молча пьют и плачут господа." 

Во всех будущих публикациях эти господа, должны писаться именно так, без «кавычек», как Цветаева просила тех, кто строил новый мир, издавать её сборники со старой орфографией, чтобы стихи не лишились своего очарования! Кто прислушался? Иногда, кажется, что время тупо стоит на месте. Вот и сегодня, чёрствые для подобных строк, но неплохо владеющие профессиональной иронией редактора и корректоры вряд ли пропустят подобную строку без второго дна. Разве ж господа такими бывают? Ведь в их рабочих словарях сказано, что: «…Ирония создаёт ощущение, что предмет обсуждения не таков, каким он кажется».

Вопрос здесь только один: «Кому кажется»? А затасканное «таланту надо помогать» с годами все актуальнее. Найти б только помощников… Толстые журналы хоть и возродились, но снова исключительно для тонкой прослойки интеллектуалов и гордости нации, а не для тех, кому

                              «…Не может быть и речи о памятнике в полный рост…» ! 

Здесь словно перекличка с другим поэтом: «…Не поставят мне памятник в сквере, где-нибудь у Никитских ворот». Поставили. Пусть не увидел. Но всё же поставили! На этом поверхностный исследователь закончит сравнение творчества Высоцкого и Рыжего. Хотя иногда кажется, что их творчество близко и похоже.

                         «…Никогда, никогда не пойду на войну, никогда никого не убью…». 

Это Рыжий. Пацифист? Или просто трепло, как считали некоторые «добрые» знакомые? А ведь гениальный предтеча лучше знал, что бывает, если нарушается простой приказ – «Пли»!: «…И залп мне выдал пропуск в ту сторону земли…». Но Борис часто был ближе к безжалостному времени войны, любой, Отечественной, Афганской, Чеченской, даже чем те, кому действительно было суждено зализывать её раны. Он ощущал колебание весов времени, словно мог перенестись т у д а: «…И так все хорошо, как будто завтра, как в старом фильме, началась война…». 

Изначально успешный советский мальчик осознавал, что: «…На страшную музыку вашу прекрасные лягут слова…».

Советское время зыбучими песками уходило из-под ног поколения 70-х. У современника первых банкиров, приватизаторов нефтяных скважин и получателей немыслимых грантов, Бориса Рыжего есть страшные строки:

           «…Сколько песен написал нам Исаковский, сколько жизней эти песни поломали…». 

Это был 1995. Кто помнил «Враги сожгли родную хату» и «На позицию девушка провожала бойца»? Девушки провожали бойцов уже на «стрелки», а запрещенная 15 лет «Прасковья», так иначе называлась первая песня, рассказывала современникам о «солдате в глубоком горе». Ровесники зарабатывали, если можно так сказать, миллионы, а он якобы рефлексировал: «…Родной страны вдыхая воздух, стыдясь, я чувствовал – украл…».

Издёвка? Не похоже. Если только над собой. И о той страшной войне в одночасье стало «неудобно» вспоминать. В стране же столько интересного происходит! Кроме как личным мужеством Бориса Рыжего эти строки назвать нельзя. Лишь единицы понимали, что такое забывать нельзя.

В том числе и он: «…Дай, Господь, нам не создать стихов и песен, чтоб под песни эти ноги отрывало…».

Ну, а памятник… Возможно, в стиле подсознательно любимых советских времен:

                                                      «…Россия — старое кино. 

                                                  О чем ни вспомнишь, все равно,

                                 на заднем плане ветераны - сидят, играют в домино…». 

Вот, рядом с этими ветеранами, стесняясь, присел молодой парень в кепке, не принятый ни уходящим поколением, ни новыми «молодыми львами», больше похожими на шакалов. И что ему остается?

                            «…Пить пиво из литровой банки, как будто в пиве есть покой…»! 

И в пиве его нет, и в буре и в прочих явлениях наземного мира. Из-за этой строки Рыжего умудрились сравнить и с Лермонтовым. Потому, что ушли они в одном возрасте? Полтора столетия между жизнями, разница социальных условий – не в счёт? Склонять современника проще, чем отполированного веками классика. Что ж сделаешь, если в галлюцинациях поэту не явилась «стрекоза, увеличенная до размеров собаки»? Вот что угодно – только не она! Уже за это стоит отомстить, мгновенно переквалифицировавшись из редактора провинциального журнала в опытного психоаналитика. Удачно, со своей точки зрения, разобрать и характер обиды на жизнь, и недостаточность работы над рукописью и многое другое.

Воистину: «…глухой Урал к безумству и злословью…».

Куда же психически неустойчивому обществу вас девать? «Гениев» с такой крепкой нервной системой? На волне успеха забывших главную пословицу России: «От сумы и от тюрьмы…». Продолжение известно. Добавлю – и от петли.

Не помнят Цветаеву: «…Негоже Серёжа, Негоже, Володя…»

И так ли уж много времени пройдёт, когда Марина Ивановна отправится вслед за ними? Думаю, Рыжий это помнил, иначе, откуда безнадёжное: «Мой герой ускользает во тьму...». Теоретически мог бы из неё и удачно выскользнуть, прямо под свет софитов на сцену «Букера», а не «Анти», под дружеские похлопывания по плечу ахматовских птенцов. И все стало бы хорошо. А поскольку «молодые литераторы» у нас минимум до сорока пяти, то ещё многое могло бы сложиться. Не захотел. Сам. Не единственный восемнадцатилетний мальчик может сказать: "…Да что о жизни говорить, старик… …когда и смерть не заглушает плача…".

Но лишь единицы не испугаются неизвестности, не пожалеют семью и родителей ради того, чтобы снять с себя усталость будней. А если ты провидец?

                    «…Мне только девятнадцать, а уже, я точно знаю, где и как погибну -

Сначала все покинут, а потом, продам все книги. Дальше будет холод, Который я не вынесу…». 

Это страшно. Но, к сожалению, нужно быть готовым, что неординарные личности уважают столь же нестандартные души прошлого:

                         «…Но когда, идя на муку, я войду в шикарный ад, я скажу Вам: 

                                              Дайте руку, дайте руку, как я рад…» 

У кого молодой поэт просит руку? У Михаила Ходасевича, закончившего жизнь словами: «Только тот мне брат, только того могу я признать человеком, кто, как я, мучился на этой койке». Кого же был готов признать братом Рыжий? Лишь того, кто страдал в этой жизни? Нам, планирующим жить по возможности долго, вряд ли удастся ответить на этот вопрос. 

Абсолютно посторонний постсоветской литературной среде голландский режиссер Алена Ван дер Хорст в 2001 сняла документальный фильм-портрет, своего рода исследование о Борисе. Как ни старалась автор вплести оптимистичную ноту в общую канву рассказа, в фильме рождается образ мира, в котором духовно свободному человеку места действительно нет. Следовательно, он был прав? Или всё же оставил нам надежду? Хотя бы в этих трёх строках, в которые только большой поэт смог вместить всю восточную философию, востребованную от Кениксберга до Тихого океана: 

                                «Я верю, мы живем по кругу, не умираем никогда. 

                                  И остается, остается мне ждать, дыханье затая: 

                               вот он допьет и улыбнется. И повторится жизнь моя». 

Опыт выбора лучших стихов штучного автора не будет легким, даже если этих стихов не так уж и много. Скажу просто:             Отставив зависть и разборки, 

                                              И весь ваш премиальный фонд, 

                                              Сквозь все издательские толки 

                                                     Поэта гений не замрёт… ______________________________________________________________________________________________ «стрекоза, увеличенная до размеров собаки», автор одноимённого романа, трудившаяся в одном из толстых журналов и писавшая разгромные рецензии на стихи Рыжего - ныне благополучный лауреат "Букера", которого принято считать престижным... 

Вечная память Борис...