"МУЖЧИНЫ, ВЫ ПОМНИТЕ ЗВАНЬЕ СВОЁ?"

Отпуск на этот раз был сопряжён с постоянным страхом опоздания. Я чуть не опоздала на самолёт, тот в свою очередь чуть не опоздал с приземлением, автобус, вёзший меня на пригородный вокзал города «Р», застрял в пробке. Угроза, не добраться к месту назначения до ночи, всё нарастала.

И всё же, обливаясь потом от спешки, я примчалась на вокзал к самому отправлению последней электрички.

«Повезло, успела!»- радостная и гордая собой я вышагивала по нужной платформе, откуда умчит меня поезд к заветной цели. Даже тяжеленные сумки, весь путь обременявшие, и ставшие ненавистными, вроде полегчали.

«Дааа! Повезлооо!»- споткнулась я от неожиданности. На платформе колыхалась плотная серая масса. «Неужели все на мою электричку?»- замелькало в голове. «Да разве можно втиснуть всех в три вагона?». Недоумение и сомнение так меня озадачили, что оценить рационально обстановку не пришлось. Я скромненько пристроилась за границей толпы, не прикинув вовсе, где могут остановиться вагоны, уже катившиеся по колее. Аккуратненькие синенькие они неспешно плыли вдоль площадки. Толпа среагировала мгновенно, и люди, словно намагниченные прилипли к ним, с равной скоростью двигаясь рядом. Наконец, машинист просигналил остановку и открыл двери.

Людская волна, как цунами, накрыла меня, подхватила, поволокла. Одна сумка, кем-то зажатая, тянула мою руку и меня вперёд, в вагон, вторая, якорем, застряла среди тех, кто был ещё на перроне. Раздираемая надвое, я уже готова была отпустить весь свой багаж, но тут кто-то дал мне увесистый тумак в спину и я, почти на коленях, вползла в вагон.

«Корррова!»- весьма лестным комплиментом прозвучал сзади баритон. Тем же тяжелым потоком моё несопротивляющееся тело пригвоздило к торцевой стенке вагона.

«Уффф! Повезло!»- дальше двигаться было некуда, спина подпирала дверь машиниста, сумки тоже. Отряхнувшись как курица, и поправив перья- волосы, огляделась вокруг. Вагон набит до отказа. Ехать три с половиной часа. Во мне трепетало какое-то несогласие с происходящим, но осмыслить его желания пока не было. Тело требовало отдыха, ноги «гудели», сердце колотилось, дыхание срывалось. Я плюхнулась на дорожную сумку, ибо больше было некуда. Долетел обрывок фразы: «Двери закрываются!» и электропоезд бойко рванул вперёд.

«Повезло…! Успела…! Еду…!»- сообщила в мобильник родным и вернулась к застрявшему в мыслях несогласию: «Что же не даёт покоя? Всё ведь уже в порядке!»- спрашивала себя, сложившись на сумке - локти на колени, щёки на кулаки. Я задумалась, а глаза мои, находившиеся на уровне сидений, четко выделили картинку. В проходе топтались…только женские ноги - ноги дам, бабушек, девушек, девочек. Отёкшие ноги бабушек вызывали жалость. Девушки переступали с одного каблучка на другой, попеременно давая отдых конечностям. Девочки стойко держались на тоненьких пряменьких ножках. Дамы, как всегда, предпочитали быть верными красоте и твёрдо попирали вагонный пол шикарными шпильками.

Последовав за несогласием терзавшим меня, я приподнялась с сумки и обомлела- почти все места были заняты мужчинами, мужиками, юношами, мальчиками. Лишь кое-где виднелись сидящие женские фигурки. Это исключение объяснялось просто. Просто они ехали с мужьями, отцами или братьями, отвоевавшими для них вожделенное место.

Мужчины сидели. И НИ ОДИН, ни один не собирался стать галантным, воспитанным, вежливым - что по сути одно и то же, никто и не мыслил уступить место женщине.

Конечно, ехать надо всем. За проезд заплатили тоже все, причём сумму абсолютно равную; и те, кто сидел, и те, кто стоял. А раз так, то вежливость, галантность, воспитанность отменяются. В вагонах, автобусах, трамваях и прочем транспорте общего пользования - это излишество.

Понятно, что железнодорожное начальство в электричках не ездит, у начальства персональные вагоны с персональным же локомотивом. Иначе, либо вагонов было бы больше, либо билетов продавалось бы меньше, либо (и это самое правильное) цены были бы разными. Но это иллюзии, а тут, ясное дело, диктовал не разум, а прибыль.

Но несогласию моему было это не понять, оно желало видеть мир в розовом цвете, оно надеялось, начитавшись в своё время классиков, на то самое мужское достоинство, которое заставляло мужчину вставать, если стояла женщина. Моё несогласие возмущалось и толкало меня на действия.

На соседних сидениях удобно располагались существа мужского пола в возрасте (прикинула я на глазок) от 16 до 40.Разные по внешности и годам, по поведению это были абсолютные клоны. В ушах торчали наушники телефонов, кто-то играл в карты, кто-то дремал, кто-то вёл оживлённую беседу. И плевать им было на изнемогающие женские ноги - не любимые же!

- Мужчины, а вам не стыдно?- попробовала повлиять я на мужское самолюбие близсидящих, пробудить в них, так сказать, рыцарские гены.

- Все места с боем захватили, а женщины стоят!- мой робкий возглас повис в воздухе, лишь вздрогнул строй женских ног. Внимания горе - мужчин я не привлекла, знать себялюбие мужское было выше и твёрже самолюбия. А женская привычка к мужскому свинству уже не удивляла. А чему удивляться? Этих (и других тоже!) воспитали женщины. Всем доводилось наблюдать, как заботливая мамаша усаживала наследника в транспорте на лучшее место к окошечку.

И не беда для мамочки, если рядом стоит бабулька, у которой руки - ноги трясутся. Главное, сынку хорошо. А помните из детства: «Вырастет из сына свин, если сын свинёнок…!»?

В другой раз я не возобновляла бы попыток пробиться к душе сквозь кокон безразличия, но несогласие переросло в негодование и лезло из меня, уже не считаясь с моим здравым смыслом, тем паче, что на шее одного студентика блистали православные символы - крестик с иконкой.

«Верующий? Или по моде носите? Спасают Вас крестик да иконка?»- в ответ получаю непонимающий взгляд.

Женщина, стоявшая передо мной, сбросила туфли и встала на затоптанный пол босыми ногами. Её силы иссякли, да и другие покусывали губы от боли в ногах.

«Позорище вы, а не мужики!»- утлая лодчонка моего негодования под дырявым парусом надежды вновь качнулась в сторону непробиваемых спутников. И я почему-то запела! А что? Терять-то было нечего, а песня на ум пришла подходящая

…Я слухам нелепым не верю,

Мужчины теперь, говорят,

В присутствии сильных немеют,

В присутствии женщин сидят…

«Не о вас ли золотые слова? Не о вас ли Мария Пахоменко пела?»- взывала я к совести мужской. Молодежь поопускали глаза, но будто прикипели к сиденкам. Только студентик с иконкой на шее вдруг взъярился:

-А Вы нас не оскорбляйте…!

Спасибо, хоть на «ВЫ», а мог бы и…! Что «…и…», я додумывать не стала, уловив впереди движение.

Два юных кадета в белых рубашечках, румяные от смущения, словно получив команду невидимого воспитателя, поднялись. На их место облегчённо уселись две пожилые дамы, поблагодарив ребят с нескрываемой радостью.

«Урааа!- чуть не возопила я - Не перевелись ещё на Дону казаки!»

Окружающие представители мужской половины человечества к явному прогрессу взаимоотношений вагонной публики отнеслись с полным безразличием.

Поездка близилась к завершению. Многие говорили по мобильникам. Долетали слова: «мамуля…, бабуля…, еду…, в порядке…» А мне хотелось сказать всем мамулям- бабулям своих попутчиков: «Нет! Далеко не всё в порядке с вашими сыновьями и внуками. Наверное, не ту литературу вы им в детстве читали, не те привычки прививали!»

Ещё, очень хотелось встать и сказать вслух:

-Эх, вы, мужики, мужики! Привыкли, блин, к тому, что вокруг вас всегда мы, те, что… и коня…, и в избу горящую…, и подадут, и уберут. Может напрасно великий Некрасов так - то нас изобразил? Может лучше слабенькими, да хрупенькими нам быть и в литературе, и в жизни, и в глазах мужчин наших?

А несогласию своему я прошипела: «Заткнись! Не 8-ое тебе марта, а 27-ое июля, пятница, обычный день, обычная электричка. Где я тебе тут рыцаря найду? Это не гвоздичку притащить, не пальто подать при случае, а поступок совершить надо - место уступить в ущерб себе, любимому. А про рубашку, что ближе к телу, да про хату с краю слышать приходилось?»

На очередной остановке для босой женщины освободилось место. Она улыбнулась мне, явно выражая солидарность с моим несогласием.

-Ничего!- рассмеялась я в ответ,

- Капля камень долбит, что - то, когда-то, до кого-то дойдёт!

Видимо, эти слова и явились последней каплей, сосед студент сполз, наконец, с сиденья и обронил в пространство:

-Садитесь, пожалуйста.

Повезло! Ещё одна истомившаяся пассажирка присела, вытянув онемевшие ноги. Да мы уже подъезжали к станции назначения. Всё было вполне обыденно, но осадок несогласия долго не покидал душу, и звенела в ней песня:

Я слухам нелепым не верю.

Я знаю, что это враньё!

Мужчины, мужчины, мужчины!

Вы помните званье своё?