Арест за экспертное инакомыслие

Событие, вызвавшее шок в российском экспертном сообществе: арестована Ольга Николаевна Зеленина, кандидат сельскохозяйственных наук, заведующая химико-технической лаборатории пермского НИИ сельского хозяйства. Взяли прямо из дома, в халате и домашних тапочках. Ольга Николаевна давно имела, скажем так, идейные противоречия с наркополицией. Наркополиция ее и арестовала.

Антинаркотическое законодательство, действующее у нас в стране, — предмет давнишней дискуссии в экспертном сообществе. Сообщество воспринимает его критически. И даже не из-за его репрессивной направленности (в такой уж стране живем) — а из-за абсурдности и, если хотите, антинаучности. Некие авторы, имена которых никому в экспертном сообществе не известны, в 2005 году создали новую законодательную схему борьбы с наркопреступностью. Эта схема, с одной стороны, позволяет любого без исключения человека привлечь по наркотическим статьям, а с другой — серьезно раздувает статистику раскрываемости.

Одна из странностей закона: он не заставляет правоохранительные органы определять точное количество наркотического вещества, ставшего предметом преступления. Смесь с наркотиком у нас приравнена к самому наркотику. И если в стоге сена, скошенного на колхозном поле, обнаружится стебелек мака-самосейки, растущего сорняком, то председатель пойдет мотать срок за весь стог. С другой стороны, если от изъятого в притоне килограмма героина в вещдоках останется лишь один грамм, смешанный с 999 граммами муки, — для следствия и суда это по-прежнему будет килограмм героина. Это для закона смесь и вещество — одно и то же, а для следователя ФСКН 999 граммов чистого героина — неплохая прибавка к зарплате. И есть на этот счет немало конкретных примеров.

Событием, спровоцировавшим экспертов на активные протестные действия против этой псевдозаконной практики, стала бакалейная кампания, развернутая несколько лет назад наркополицией. По всей стране начались аресты продавцов и владельцев бакалейных магазинов, а также их поставщиков. Все дела были скроены по одному лекалу: в пакетах с кондитерским маком следователи ФСКН неминуемо находили крохотные кусочки коробочки или стебельков. Эти едва заметные крошки ФСКН считает наркотическим средством — маковой соломой. И даже если удельный вес этого сора в общем весе продукта составлял сотую долю процента, по действующему закону, как мы помним, смесь — то же самое, что и наркотик. Наркополиция насмерть стоит на том, что этот сор примешан специально, и людям вместе с микроскопическими следами соломы вменяют в вину килограммы, а то и тонны кондитерского мака — не запрещенного к продаже. И сроки дают соответствующие (до 14 лет).

Эти первые посадки ФСКН натолкнулись на проблему просто-таки арифметического характера. ГОСТ тогда допускал загрязнение кондитерского мака до 3%, а людей сажали и за меньшее количество сорных примесей. Но вот недавно в ГОСТ были внесены поправки: теперь мак вообще не может содержать в себе примесей.

При этом степень очистки (до третьей цифры после запятой? до четвертой?) ГОСТ не называет, что в общем-то противоречит его математической сути. Ничего абсолютного, мы знаем, в мире не бывает.

Мак — наркотикосодержащее растение, это его природная данность. Даже если его совершенно очистить, даже если перебрать по зернышку и затем подвергнуть исследованию методом тонкослойной хроматографии, — даже и тогда исследование выявит присутствие опийных следов. След — это признак вещества при его фактическом отсутствии. И след по определению не может быть наркотическим средством. Аппаратура вещество еще определяет, но вычислить его количество невозможно: оно ничтожно мало.

Возделывание мака у нас запрещено с 80-х годов. Но страна без булок жить не может. Так что весь мак, который присутствует в булках, — импортный. Раз в России нет своего мака — нет и технологий его абсолютной очистки, и поставщики, закупая семена в Турции и Польше, чистили и чистят его в Голландии, где такие технологии есть. Но и за этот чистый мак продолжают заводить уголовные дела. Для наркополиции сам по себе факт присутствия следов наркотических веществ на семенах мака — достаточное основание.

Зеленина при помощи своих профессиональных познаний доказывала всю несостоятельность аргументации специалистов ФСКН, квалификация которых, уж конечно, с ее знаниями и опытом не сравнится. (Анекдотом среди настоящих экспертов ходит история про то, как эксперта ФСКН в суде спросили: «А каким методом вы проводили исследование вещества?» — «А я нажал на правую кнопку мыши — и вышел результат».) И вот теперь следователи ФСКН пытаются вменить Зелениной пособничество в контрабанде посредством сообщения заведомо ложной информации по одному из подобных дел — бизнесмена Шилова, который уже сидит под арестом. Шилов, крупный импортер мака (очищенного), возымел смелость бодаться с ФСКН, доказывая ей, что логика, посредством к которой его пытаются разорить и посадить, — абсурдна и преступна. Апеллировал как раз к научной позиции Зелениной. Как итог: и Шилов сидит, и ее арестовали.

Я хочу это особо подчеркнуть: Ольгу Николаевну преследуют именно за образ мысли. Не за то, что она переврала факты, не за то, что подтасовывала данные, — ее аргументация, как подтверждают коллеги, судебные эксперты, безупречна. Но равно за то, что она пришла к выводам, которые разваливали топорные умозаключения ФСКН. И именно поэтому из всех возможных мер пресечения ей, слабой здоровьем женщине пенсионного возраста, избран именно арест: адвокаты Шилова собирались ходатайствовать перед судом о ее привлечении в качестве эксперта.

И этот момент я тоже хочу особо подчеркнуть: генералы ФСКН, которым была известна публичная позиция Зелениной по наркотическому вопросу, поступили низко. Она пришла с открытым забралом, она не скрывала своих научных убеждений и гражданской позиции. И вместо того чтобы бороться с ее идеями, доказывая их несостоятельность, наркополиция просто устранила источник этих идей.

Ольга Николаевна Зеленина и многие, многие ее коллеги пытались изменить существующий порядок вещей в деле борьбы с наркотиками. Созывали круглые столы в Общественной палате, дискутировали. До сих пор безуспешно пытаются создать рабочую группу по экспертному взаимодействию с ФСКН. и каждый из этих экспертов теперь в опасности. Они — а вместе с ними  всё независимое экспертное сообщество, имеющее наглость не видеть в высказываниях подсудимых то, что необходимо следствию и прокурору.