Тень Берии в Следственном комитете

Москва, 6 мая 2012 г.

Николай Кавказский

...В тот день, 6 мая, над площадью два часа подряд висел вертолет. В толпе говорили, что в вертолете сидит генерал, занимающий должность замминистра внутренних дел

Это пресс-конференция в Независимом пресс-центре, посвященная «Болотному делу» и одному из арестованных, юристу и активисту Николаю Кавказскому. За столом сидят его друзья из молодежного «Яблока», Комитета за Рабочий Интернационал, Радужной ассоциации, Комитета за гражданские права и недавно возникшей организации Союз трудовой бедноты. В некоторых из этих организаций Николай состоял, всем им помогал как юрист и правозащитник. Тут же его мама, Наталья Николаевна, раскладывает на столе цветные фотографии, на которых ее сын.

Он вышел в магазин и через несколько минут вернулся в окружении четырех мужчин серьезной комплекции. Во время обыска сам отдал им футболку с портретом Че Гевары, в которой был на митинге. Но это еще мягкий, пристойный арест. В квартиры других арестованных врывались с шумом, наставляли пистолет, бросали людей лицом в пол, не показывали документов, забирали компьютеры без описи содержащихся в них файлов. Мама, как и положено маме, очень хорошо говорит о сыне. Например, о том, что во время поездки в Индию он участвовал в благотворительной акции — раздавал еду голодным.

Арест этого вегетарианца и сторонника ненасильственных действий кажется абсурдным, но дело в том, что абсурдно тут всё. Двести следователей неустанно работают над тем, чтобы организовать политический «Болотный процесс». Масштабы работы, кипящей в подземельях власти, трудно даже представить. Допрошены 1500 свидетелей. Группа следователей работает в интернете, отслеживая социальные сети, реакцию людей на аресты и даже личную жизнь адвокатов. Так, адвокат Василий Кушнир с удивлением увидел фотографии своей семьи и дочки приобщенными к уголовному делу подзащитного. Чьи еще фотографии, распечатки телефонных разговоров и сообщений в «Твиттере» лежат в папочках спецслужб, готовые для новых судов?

В тот день, 6 мая, над площадью два часа подряд висел вертолет. В толпе говорили, что в вертолете сидит генерал, занимающий должность замминистра внутренних дел, и оттуда, сверху, руководит боевыми действиями бесчисленных отрядов полиции, ОМОНа и внутренних войск. Не знаю, откуда люди это знали. Этот генерал (если он там был), наверное, чувствовал себя настоящим полководцем, чем-то вроде полицейского Александра Македонского, посылавшего в бой цепи и фаланги. На самом деле это был модернизированный держиморда на вертолете, банально командовавший в рацию исконное, старорежимное, грубое, глупое: «Тащи! Хватай! В рожу бей!»

После таких событий в центре столицы в стране с вменяемой властью была бы создана независимая парламентская комиссия, которая сняла бы полицейского генерала с вертолета, поставила перед собой и задала бы ему вопрос о том, на каком основании он атаковал всеми вверенными ему силами мирный митинг.

Эта комиссия прежде всего расследовала бы действия власти и полиции, потому что именно на них лежит ответственность за безопасность людей, пришедших на согласованный митинг.

Насилие на площади действительно было. Есть десятки свидетельств того, как полиция била людей. Есть видеозаписи, на которых запечатлен беспредел, разразившийся в центре Москвы: ОМОН нападает на людей, бьет, тащит, а люди отбиваются. Есть спина содержащегося в изоляторе подозреваемого Луцкевича, на которой кожа лопнула от ударов дубинок. Есть мои собственные глаза, которые видели, как полицейские в боевых порядках накатывали на толпу, как омоновцы в шлемах, кирасах, перчатках и без опознавательных знаков волокли людей по асфальту и били их. И все это тоже расследовала бы независимая парламентская комиссия.

Процесс, который готовят двести следователей, не имеет никакого отношения к реальности. События, за которое собираются судить людей, не было. Не было массовых беспорядков в смысле ст. 212 УК, а было ничем и никем не спровоцированное нападение полиции и ОМОНа на людей. Картинка, которую создает следствие, безумна. Массы полиции, украшенные нимбом миротворцев, с лавровыми веточками вместо дубинок в руках, подверглись нападению ничем не вооруженной, но жестокой и буйной толпы. Толпа избила сорок полицейских, при этом в толпе никто не пострадал. Логика их такова, словно эти двести следователей только что окончили курсы повышения квалификации 1937 года. У одного из подозреваемых в кармане нашли перочинный ножик. Значит, он опасный преступник. У другого дома нашли сто граммов ацетона. Значит, готовил «коктейли Молотова». У третьего обнаружили загранпаспорт. Значит, собирается бежать за рубеж. У четвертого есть скутер. Это означает его особенную опасность для следствия. И судьи, все как один послушные следствию, отправляют людей на месяцы в СИЗО — за ножик, за скутер, за паспорт, за сто граммов ацетона.

На пресс-конференции присутствует отец еще одного человека, взятого властью в заложники, — Виктор Иванович Савёлов, отец Артема Савёлова. Его страдающего заиканием сына, только с четвертой попытки произносящего слово «да», следствие обвиняет в том, что он кричал: «Долой полицейское государство!». Сын виолончелиста и пианистки Николай Кавказский, сам окончивший музыкальную школу им. Бородина по классу виолончели, по мнению следствия, своими тонкими пальцами жестоко избивал омоновца. Это все такой полицейский юмор. Это такие полицейские карикатуры, и есть основания полагать, что само следствие в них не верит. Лев Пономарев, тоже выступающий на пресс-конференции, говорит, что следователи, задавая вопросы, сами смеются. Но за спинами этих веселых ребят, готовящих политический процесс, бодро поблескивает очками жирная харя Берии.

Артема Савёлова следователи спрашивали, не звонил ли ему перед митингом 6 мая Навальный. Но они никогда не видели друг друга, никогда не пересекались. Это люди из разных миров, соединившиеся только в час митинга на Болотной. Но следствию нужно, чтобы Навальный и Удальцов были организаторами беспорядков, нужно, чтобы они обзванивали людей — да хоть все сто тысяч! — и давали указания бить полицию. Следствию нужны люди, которые послушно произнесут эту ложь в суде.

Ничего не напоминает? Не напоминает бред сталинских процессов и протоколы допросов, которые революция 90-х достала из сейфов Лубянки и которые мы читали как жуткие сказки прошлого, которое уже никогда не повторится? Но вот этим летом — летом Олимпийских игр, счастливого отдыха в Турции и на Карибах, летом безмятежных дач, самокатных прогулок по Москве и танцев в Нескучном саду — это прошлое, ожив в чьем-то холодном и узком мозгу, пытается повториться и воплотиться вот в этот невозможный, дурацкий, насквозь фальшивый процесс, который готовится за пропитанными страхом стенами СИЗО и в казенных зарешеченных кабинетах.