II- РУССКИХ АЛКОГОЛИКОВ СОЗДАЛА ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ

II- РУССКИХ АЛКОГОЛИКОВ СОЗДАЛА ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ

ЕСЛИ ВАШ СЫН И МУЖ ПЬЁТ- ЗНАЙТЕ В ЕГО ГЕНЫ ЗАЛИЛА ВОДКУ ДРЕВНЯЯ ПОПОДРИЛА! – Все проблемы России имеют в своей основе тотальный Русский алкоголизм и тотальную Русскую бытовую неистребимую

ГЕНЕТИЧЕСКУЮ ПРИРОДУ-

Это Тысячелетнее спаивание Русского Народа

(Глава из мой неизданной книги- Дворяне и Церковь убивали Россию 500 лет и добили в 1991)

ЗАБЫТАЯ ПРАВДА О ЦАРСКО-ЦЕРКОВНОЙ ПЬЯНКЕ

(Забытая Всевеликая Пьянка Монастырская)

В СССР на свою голову с подачи Иоси, как-то прикрыли всю обличительную антипоповскую компанию и постепенно ушёл в забвение огромнейший пласт данных о страшной и разрушительной роли русской православной церкви в великом деле уничтожения Русской Нации вообще и русского простого народа в частности. Исчезло в никуда понимание того трагического Церковно-Православного фундамента такого русского Проклятья, или русской Беды как тотальный алкоголизм русской нации. И потерялась первопричина этого транссоциального и трансисторического явления как искусственное и жёстко из поколения в поколение навязанное потребление Ханки всему Русскому народу. И эту пдлую программу проводила русская православная церковь.

Этот материал не был включён в старую редакцию текста, а был в книге Миф о пртоколах Сионских Мудрецов, так что прошу извинить тех, кто прочёл их там..

   Монастыри Русской православной Церкви

     Превратили Русский Народ в

       Наследственных Алкоголиков

В начале просто краткая общая история вопроса.

Возникнув еще в XVI веке, питейные сборы составили значительную часть бюджета, и поступления такого рода доходили до 30% государственного дохода.

Московское руководство очень быстро прибрало к рукам все питейное дело. Началась эта система еще при Иване № 4 "Несмирном", который организовал в городах «корчемные дворы».

О размерах царских доходов с кабаков можно видеть из сохранившихся «платежниках» памятниках кабацкой воеводочно-приказной отчетности, где содержится подробный перечень кабаков, показаны суммы их доходности (не привожу, так как трудно сделать полноценный метрологический перевод) и способы получения денег от кабаков. Если взять практически любую книгу таможенного и кабацкого сбора средне областного города типа Устюга Великого, то на кабацкий сбор никогда не приходилось меньше 50% всех сборов, и таков же расклад будет практически по всей России.

Цены были «указные» - определяемые и пересматриваемые из Москвы. Если народ «брал», то цены росли. В 1607 г. в Новгороде ведро водки (по старому «хлебного вина») стоило 10 алтын, а в 1625 г. в Туле, в Твери ведро доходило до 25 алтын, а в 1625 г. в Москве ведро стоило уже 2 рубля, а в «раздробительной»продаже цена могла подскочить в 4 раза выше.

В начале XVII века расходы по эксплуатации кабаков составляли всего 6% вырученных от кабаков денег. Вся остальная сумма составляла чистый доход, который, например, по одному Н.-Новгороду составлял в 1621 году св. 10 000 рублей.

Всегда существовала проблема с отчетностью. Местные воеводы (в России где живет народ-вор, по-другому не было от сотворения мира) и их чиновники хапали по черному.

Была создана система выборного руководства. Власть передавала кабаки «верным» людям - по-современному «дилерам», которые должны были ведать питейным делом, и гарантировать государству стабильный бакшиш. Назывался дилер «Кабацкий голова со товарищи», который знал ханку, продавал ее в кабаках, и ведал расширением производства и постройкой-открытием новых кабаков.

Что еще интересно, «Кабацкий голова» ведал розыском и поимкой самогонщиков, т.е. вести борьбу с «тайным кормчеством».

«Верные головы и целовальники (бармены) выбирались из людей «добрых и прожиточных», а не «из воров и бражников».

Их приводили к присяге, вменяя в обязанность: «Кабацкими денежными доходы и кабацкими запасы и питьем не корыстоватися и даром самим не пити, и никому кабацкое питье даром пити не давати и кабацкую прибыль сбирати с великим радением в правду».

Кстати, «кабацким головам» постоянно повышали план на следующий год.

Но, естественно, все равно воровали. И государство стало вводить систему «откупов». Кабак сдавался на откуп. Некоторые кабаки шил по 10 и даже 20 тыс. рублей (огромные суммы).

Лет 150, эти системы существовали параллельно, но в 1767 году была введена окончательно откупная система. Но все тоже было не «слава богу».

Откупщики борзели, со всех сторон шли жалобы, что: «крестьяне многие пашенные от того кабака испропилися, отскудели и розно разбрелись» «в конец погибли», и что «подле государева кабака житься не стало». Верхотурский воевода послал в начале XVII в. в Кремль инициативную записку, где писал, что «в Верхотурском кабаке все «пропились, одолжали и обнищали» и предложил хоть на время закрыть кабак, чтоб «вдосталь все не разорить или по крайней мере нужно бы, от кабацкого питья унимать».

В другом случае очередной Кабацкий голова жалуется в Москву на падение доходов так как «питухов не стало».

В Москве как обычно ничему не верили: «пишите воровски, хочешь воровать велим доправить вдвое».

Москва предоставила кабацким головам и откупщикам всю полноту власти на местах, разрешая действовать «бесстрашно».

   Главное, что требовала Москва: «питухов от кабаков не гонять». На местах пустились во все тяжкие - в кабаках держали кости, карты, держали в кабаках «непотребных женок», давали водку «в долг и в заклад в том году питье давали». Долги взыскивали с лихвой с помощью чиновников. Должников ковали в железо, сажали в тюрьмы, пытали, на правеже забивали до смерти.

Пошли челобитные: «Посадские и крестьяне от кабацких великих наклепов одолжали и осиротели... и головы свои в кабалишка поработили и женщина и детишка скитаются промеж дворы... а промыслишка у нас сирых твоих не стало. День стоишь на правеже, а к ночи в тюрьму сажают, а искупится нам сиротам твоим нечем». Началось массовое обнищание.

   Кабацкий режим всей страны вызывал возмущения, случались кабацкие бунты, когда убивали кабацких голов, целовальников, откупщиков, а кабаки сжигали. В ответ откупщики держали охрану из «братков», которые терроризировали округу.

   Доходы падали, в 1681 году правительство попыталось было опять вернуться к «верной» системе, но ненадолго, так как недоборы не уменьшались. Введенная окончательно в 1767 году откупная система просуществовала до начала царствования Александра II.

   Кабак стал называться «Питейным домом». Откупщик за заслуги перед государством получил право носить шпагу - отличительный признак дворянина в XVIII веке, и именовался «коронным поверенным служителем», а контора винного откупа сделалась присутственным местом, где, как и в любом присутствии стояло зерцало.

Лишь в конце XVIII в. зерцало сняли, но орел остался. Откупщик пользовался неограниченной властью в откупу, а целовальник в питейном доме, и чинил суд и расправу. У откупщиков на жалованье была военно-полицейская команда, которая выискивала корчемников.

   Вся страна была огромная кабацко-пыточная система. Когда (при ликвидации) в 1859 году, происходила сдача с торгов откупов насчитывалось 87 338 питейных домов, которые сданы, были за сумму св. 100 млн. рублей.

Но откупная система также становилась невыгодной. В 1767 году при введении откупов казна получала 4339000 рублей дохода при расходах на их собирание около миллиона. Но уже в 1796 году доход от откупов вырос до 15 млн. руб., а расходы доходили уже до 7 млн.

   Введенная с 1861 года акцизная систем с устранения откупов оказалась более выгодной и доходы от винной монополии давали значительные средства: В 1861 году питейных доходов поступило 121,5 млн. в 1897 году (год «проведения в Базеле сионистского конгресса») чистый доход от винной монополии составил 274,88 млн. руб.

Эксплуатируя кабаки, романовская сволочь делала из существующих узаконений ряд исключений для «благородного» класса. Позволяя им не только гнать ханку («курить вино») для собственных потребностей, но и пускать его в продажу. Это относилось к помещикам и служилому дворянству, которые ставили свои кабаки или получали их в кормление от государства.

   Система помещичьи-дворянских кабаков сохранилась до конца XVIII века, но и после запрещения практика держать собственные кабаки продолжалась.

   Последующее законодательство, борясь с кормчеством в народе, предоставляло господствующему классу («жидов-дворян-спаивателей») право гнать ханку. В 1744 году помещикам и вотчинникам, как для домашнего употребления, так и для сдачи на кабаки, предоставлено «право курить вино в незаклеймленной посуде», а в 1759 году, и в «уставе о винокурении 1765 г.» помещикам предоставлено было исключительное производства водки: «Вино курить дозволяется всем дворянам, а прочим никому».

Широко практиковалась тайная продажа ханки помещиками и служивым дворянством.

   Церковная Спиртоперегонка-

           Конкурент Царской!

С монастырской перегонкой никто бы и не боролся, но, в Государственной казне Бардакстана как всегда не хватало денег. Церковь становилась сильным конкурентом.

   Церковная спиртоперегонка возникла из феодального строя РПЦ, из необходимости обеспечить свое собственное потребление (о беспробудной пьянке попов и монахов см. хорошую книгу «Нравы русского духовенства» М. 1929 г.), а также снабдить питьем крестьян многочисленных церковных вотчин. О размерах церковного потребления различных напитков говорят многочисленные памятники XIII-XVIII веков.

   В монастырях варили квасы, пиво, меды. В них были организованы квасни с кадьями в сотни ведер, квасоварные, пивные палаты, пивные дворы и кубы для перегонки. Типичным примером являлся Нижегородский Печерский монастырь, где в 1 половине XVII века было две спиртоперегонки: одна помещалась близь монастыря, а другая в монастырской вотчине Ягодном.

   Примечание. В силу специфики языка того периода водка, и любое перегонное зелье называлось «вино». Это название сохранилось до начала ХХ века, так, на этикетках смирновской водки писалось: «хлебное вино №…» До наших дней сохранился другой термин: «виноградное вино» специально подчеркивающий разницу.

   Из переписки между архимандритом монастыря, проживавшим в Москве, и монастырским казначеем, мы узнаем любопытные подробности о монастырских винокурнях. «а велел ты, пишет казначей архимандриту среди прочих хозяйственных донесений, — вина доброго 20 ведер про твой московский обиход, да прислати к тебе к Москве с первыми ездоками, как поедут в легких судах по большой воде, или повоски пойдут наперед легких судов. И нам, государь, к той поре столько вина не поспеет, потому ведаешь ты сам, что в монастыре солоду рощенного нет ни осьмины запасного. А приказали, государь, солоду растить, а как солод поспеет и вино укурим, и мы, государь, тотчас к тебе пошлем, да и масло коровье. А все, государь, здесь в монастыре занял, суды и месте воевода Борис Иванович Нащокин, брагу варил, а вино почнет сидеть с вербного воскресенья, а как-то вино отсидит, и ему после того сидеть другое вино, а борисовой вино не отсидит до Радуницы". О второй винокурне Печерского монастыря писал из Москвы в 1634 году архимандрит Рафаил, который просил для своего московского обихода "в Ягодном велеть винца усидеть». (Т.е. барду замесить)

   Монастырские винокурни и квасоварни пользовались большой известностью, и в монастырские вотчины не раз посылались царские чиновники для обучения их этому искусству.

   Монастырские погреба были переполнены напитками своего производства, которые использовались для потребления в монастыре, а также для продажи их монастырским крестьянам. В наказе Гурию, посланном в 1555 году архиепископом в Казань, предложено было: «меда и пива у себя на погребе не держать, — держать у себя на погребе квас, а водку, мед и пиво держать за городом на погребе».

   В Новодевичьем монастыре, когда в нем жила царица Евдокия, в погребах хранились различные заморские вина: «вино венгерское, бургонское, французское, волошское, налитое на ликер венгерский, и другие вина целыми бочками; тут же были значительные запасы водок: лимонная, анисовая, залитая сосновым побегом, ландышем; бочками находились вишневки, пива, меды; что же касается простой водки, то оставалось в монастыре после царицы 473 ведра».

   Во время осады Троицкой Лавры в 1609 году литовцами был зажжен огромный пивной двор, где находились значительные запасы готового питья. Из царской грамоты 1636 года узнаем, что « Соловецкий монастырь с берега привозят вино горячее, красное немецкое питье и мед красный, и держат это питье старцы по кельям, а на погреб не ставят».

   Монастыри пользовались правом не только «сидеть винцо» для нужд своего потребления, но опаивали также народ, держа кабаки, находившиеся в их владениях, и отпуская крестьянам «корчемное питье», если кабак был государственный. При сдаче кабаков в откуп нередко кабаки брали монастыри, платя вказну такие же откупные деньги, как и другие откупщики. В переписке нижегородских печорских монахов мы находим очень любопытные подробности, освещающие эту сторону монастырской деятельности. «Да февраля, государь, в 26 день (1619 года), — пишет монастырский казначей донесение своему архимандриту, — писал к тебе из Ягодного старец Леонид, а к нему на Ягодное февраля в 24 день, по государеве-цареве и в. к. Михаила Федоровича всея Руси грамоте и по наказу Мурашкинского прикащика Ивана Козлова приезжали мурашкинские казаки Малюта Лаврентьев да Сава Иванов для кабацких откупных денег на нынешний 127 год (1619 г.) и о почести писал, что Ивану Козлову почести прежние не дано. И мы, государь, к старцу Леониду писали и отослали образ пречистые богородицы и почесть велели давать Ивану Козлову, чтобы дал сроку в кабацких деньгах до Москвы, покаместа, государь, ты на Москве справишься; и старец Леонид на Мурашкино с образом ездил, и бил челом Ивану Козлову, чтобы он дал сроку в кабацких деньгах до Москвы, и почести ему сулил четыре рубля. И Иван де Козлов образ и хлеб взял, а почести не взял, а в деньгах сроку не дал и деньги кабацкие доправил до 20 рублев»1).

1) Титов. Акты Печерского монастыря, стр. 15.

Оберегая свои доходы от кабацкого дела, монастыри вступали в конф-ликты с правительством, сгоняя царевы кабаки со своих владений, запрещая крестьянам покупать вино в царевых кабаках. В 1680 г. были поданы две челобитные: одна — от Олонецкого посада, другая — от головы кружечного двора, на Вяжецкий Тихвинский монастырь. В своих челобитных жалобщики указывают, что келари этих монастырей «учинили заказ крепкой» крестьянам Толвуйского и Шуйского погостам, находящимся во владении монастырей, чтобы они «на кружечный двор питья покупать не ходили и с шитьем де, где преж сего головы и целовальники, по волостям и по ярманкам в праздничные дни ездя, продавали, ездят не велят. А если кто из крестьян пойдет все же для покупки на кружечный двор, их держат в тюрьме и бьют батогами и правят пени по две гривны с человека. На отъезжих ярмарках монастырские служки бьют целовальников на смерть, льют питье кружечного двора и не поступают продавать его». «И на то де смотря, — продолжают жалобщики, — болея их старцев и слуг, и приезжие всяких чинов люди на кружечные дворы приходить не смеют, и от того чинится недобор великий». В челобитной указывается также, что «в прошлом 1679 г., ноября 29 дня, келарь Вяжецкого монастыря пришел ночью на кружечный двор со своими слугами и доводчиками, и они били до умертвия голову с сыном, целовальников, и истопника и бросили избитых лежать замертво, а крестьян великого государя в Толвуйском погосте только 18 дворов, а в Шуйском погосте — 59, а обороняться им с ним неким».

В большинстве же случаев торговля вином производилась монастырями с ведома и разрешения царской власти до тех пор, впрочем, пока правительство не повело жестокой борьбы с корчемством. В этом отношении, пожалуй, самыми замечательными из истории церковных кабаков являются кабаки Макарьева монастыря, находившиеся в Нижегородской губ.

Вражда между Макарьевским монастырем и богатым селом Лысковом возникла из-за права перевоза через Волгу. Макарьевская ярмарка происходила на обоих берегах Волги — на левом, монастырском и правом, лысков-ском. Чтобы взять в свои руки сбор всех перевозных денег, Макарьевский монастырь построил на правом берегу Волги церковь и около нее перевоз, и таким образом взимал перевозные пошлины за все товары, переправляемые через монастырский перевоз на ярмарку. Исключительное право на сбор перевозных пошлин было подтверждено за Макарьевским монастырем особой царской грамотой. Это право взимания перевозных денег, которое становилось источником для монастырей дальнейших доходов. Так, много лет тянулись споры о праве перевоза между Святогорским монастырем на Донце и Белогородскими приказными: в 1565 году, но ходатайству Костромского Ипатьевского монастыря, запрещено было костромичам пользоваться другим перевозом, кроме монастырского. (А. И., I, № 176).

Владея перевозами, монастыри устраивали на местах скопления народа кабаки и собирали с них значительные доходы, как это было, например, на перевозах Макарьевского монастыря. Последний устроил кабак не только на своем, монастырском, левом берегу, но и на правом, лысковском. За право продажи "питей" между монахами и откупщиками происходила борьба, которая, не раз оканчивалась драками и «смертным убийством». Монахи пожаловались на «самоуправство» откупщиков в Москву, царю Алексею Михайловичу, который взял под свою защиту церковных кабатчиков и велел, снесли лысковские кабаки. В своей челобитной царю церковные кабатчики жалуются, что «ткуп-щики построили ниже их Макарьевского перевоза на Волге-реки с полверсты другой кабак и на их Макарьевском переводе построили ледники и заводят третий кабак, сверх государева указу, подле чудотворной иконы и подле келей перевезенных старцев. А и лысковский кабак от их макарьевского перевозу только с версту или с полторы. А на перед сего блаженные памяти при великом государе Михаиле Федоровиче, — и как то село было за Борисом Ивановичем Морозовым, на том монастырском перевозе кабака и никаких кабацких заводов не было. А на тот их монастырский перевод через Волгу-реку проезжие большие дороги нет, только проезжают в монастырь по обеща-нию своему богомольцы. И от того кабака богомольцам приезжать в обитель к чудотворной вперед опасно и им во обители и на переводе жить опасно ж, потому что то место от жилых мест не близко и (в том месте учнут держаться воровские люди».

Несмотря на указы Алексея Михайловича сломать лысковские кабаки, данные в 1676 и 1678 гг. царские повеления не выполняются и на месте сломанных кабаков строятся новые. Макарьевские монахи беспрерывно осаждают Москву своими жалобами на своеволие лысковцев, и царь Федор Алексеевич неоднократно предписывал местным воеводам снести лысковские кабаки, но все безрезультатно. «Лысковские таможенные и кабацкие верные головы, — читаем в царском указе, — великого государя указу винятся непослушны, с таможней, с терезями (весами) и с кабацким питьем, и с харчевнями насильно въезжают на монастырские земли, и от того кабацкого питья, и от пьяных людей старцам на перевозе большая обида, и у кабака, близ монастырской часовни; скоморохи с медведи, пляски и всякие игры чинятся».

Из жалоб монастырских кабатчиков можно было бы думать, что монахи боролись за чистоту нравов, и поэтому не могли мириться с пребыванием царских кабаков на монастырской земле. На самом же деле кабацкая голь, гулявшая на монастырских кабаках, была нисколько не скромнее тех, кто собирался в царских кабаках. Но эта кабацкая голь доставляла монастырю большие доходы, поэтому монастырские кабатчики не только не гнали ее с своих кабаков, но, напротив, защищали ее от притеснений местного начальства. Об этом великолепно повествует одна жалоба Макарьевского монастыря на воеводу, который наехал во время ярмарки на монастырскую землю и стал ловить голь кабацкую, состоявшую преимущественно из беглых холопов, лишая этим монастырские кабаки заядлых «питухов».

В своей жалобе 1682 года монахи пишут: «присылают бояре и воеводы, и окольничьи и думные дворяне, и стольники, и сыщики, ж приказные люди городничих и сотников со стрельцами, и подьячих и приставов с наказными памятьми, для поимки беглых, и от присыльщиков на ярмарке бывает многое смятение, а торговым людям в торгу помеха, и великая обида и убытки, а ярмарочному де их таможенному пошлинному сбору бывает великое оскудение». (А. И., V, № 160).

Многолетняя борьба за кабаки окончилась в конце концов большим побоищем, во время которого лысковцы осадили монастырское село Крестцы и перебили монастырскую братию. Из этой борьбы вышли победителями все же монастырские кабатчики, которые во время макарьевских ярмарок собирали со своих кабаков значительные доходы...

То, что было в Макарьевском монастыре, происходило также и в других монастырях. В 1632 году архимандрит Вел. Новгородского Спасо-Хутыня монастыря Федорит обратился в Москву с жалобой на кабацкого голову и откупщиков, которые ставили кабаки на монастырской земле: «от того... кабака ставится воровство и душегубство, и кровь, и драки, и продажа, и убытки великие». Царь внял просьбе монахов, чтобы «с кабаком под монас-тырь приезжать и на монастырской земле ставиться не велеть, чтобы вперед от кабака продаж, и убытков, и стеснения... никакова не было», и запретил держать под монастырем царский кабак, вследствие чего хутынские кабатчики получили возможность опаивать своих крестьян из собственных кабаков, не боясь конкуренции царского кабака...1).

1) Чт. О-ва И. Д. 1866, III, стр. 12.

Такие же раздоры из-за питейных доходов происходили и под Пудожским монастырем, под Костромским и под Ипатьевским и в целом ряде других. Монастыри всеми мерами спроваживали своих конкурентов по кабацкому делу и, пользуясь покровительством царя, они выходили в большинстве случаев из этих столкновений победителями. Царское правительство, как мы видели, не только не мешало церкви курить вино и опаивать население, но оказывало ей в этом отношении поддержку, защищая церковных кабатчиков от местных чиновников.

Монахи Илантова монастыря жаловались царю в 1574 году: «как деи они квас поставят, то воеводские у них внимают, и на них пени емлют». В ответ на жалобу монахов царь послал воеводе строгий указ: «Квас бы в монастыре велели им, для их нужды, про себя держати: где то слыхано, что в монас-тыре питье внимать». Правда, в этом же указе содержится запрещение продавать «питье» на сторону: «а только в котором монастыре учнут не про себя питье держати, для продажного питья, и таких заповедью надо смирять, а кнутом прибить, которые в монастыре корчму держати учнет». (Д. И., I, № 191). Но эти угрозы монастырям были не страшны, так как, запрещая в неко-торых случаях монастырям курить вино для «продажного питья»2, царские указы в большинстве случаев относились снисходительно к нарушениям монас-тырями этих постановлений.

Что же это были за «квасни», о которых пишут монастырские кабатчики? Ответ на этот вопрос дает Посошков, который пишет: «и в больших своих вотчинах построили... свои кабаки, и называют их кваснями, а под именем квасни продают явно пиво, а вино потаенно».. Таким образом в тех случаях, когда почему-либо монастырю неудобно было выступать в роли кабатчика, он называл свое «предприятие» квасней, которое по существу своему было заправским кабаком с продажей потаенной водки.

Монастыри не только сами держали кабаки, но также брали их на откуп от правительства, получали в свою пользу таможенные и кабацкие пошлины…

В 1658 году царь Алексей Михайлович пожаловал Никону в Новый Иерусалим и в Кресный монастырь в Каргополыском уезде на пропитание реку Еколгу в Еколгском уезде и с «той реки Екилги оброки, пошлины и таможенный сбор и кружечный двор прибыль велено было выложить из оклада». Никон благополучно получал прибыль с своего кабака и оказывал сопротивление, если кто-либо посягал на нее.

В 1665 году лопарей стал грабить и спаивать посадский человек Звягин, и Никон жалуется на это царю, ссылаясь на указ, запрещающий распространить среди лопарей «кабацкое питье» и чинить им насильство. Конечно, не о несчастных лопарях заботился Никон, которых спаивал ловкий скупщик, а о своих доходах от кружечного двора (так назывался кабак после реформы 1652 года), которые могли пострадать от действий этого скупщика.

Пурдожский монастырь в течение долгого времени собирал питейную прибыль в свою пользу, и лишь в 1699 году вышел указ: «под Пурдожским монастырем таможенные пошлины и питейную прибыль собирать на великого государя, а в монастырь собирать не велеть». (П. С. З., № 1733).

В конце XVII века Нижегородский Благовещенский монастырь пожаловался царю на боярских детей Острахова и Вельяминова, что они «варят вино беспрестанно и люди их и крестьяне и бобыли тем и промышляют». По жалобе Благовещенского монастыря царский указ предписывает Курмышскому воеводе, где была монастырская вотчина: «чтобы дети боярские в Курмышском уезде вино курили, и пиво варили у себя во дворе, а у людей своих по дворам и у крестьян по деревням пив и вин про себя не варили и корчем не держали, и вино у себя в торг не продавали». За неисполнение постановления царский указ грозит наказанием: «у кого продажное питье вынут впервые, и ты б велел имати заповеди по пять рублей на человека, сажати велел в тюрьму на месяц; а кто продает в другой раз, и ты б на тех велел имать заповеди по 10 рублей, да бити их по торгом кнутом, да велел их метати в тюрьму».

Кабаки были не только в мужских монастырях, но и в женских, которые также обслуживали своих крестьян «пьянственным питием». О нравах, царив-ших в кабаках женских монастырей, можно судить, например, по следствен-ному делу, возникшему в 1623 году в связи с убийством крестьянина Окулова у Спаса-на-Прилуках, вНикольском девичьем монастыре. Показания по этому делу давал брат убитого, который рассказывал: «шли де из города братья его, Пятункицы, Сеня да Марко Окуловы, а как де будет в Никольском монастыре против кельи; старицы Марфы Бутаковы, а из кельи де выскочила дочь ее, старица Олена, со многими неведомыми людьми, и брата его Марка убили до смерти».

Из дела видно, что монастырь был известен своей корчмой и имел среди крестьян худую славу.

Монастыри держали не только постоянные кабаки, но также подвижные, временные, приуроченные к скоплению народа во время ярмарки, во время известных религиозных празднеств, храмовых и престольных. Эти временные кабаки, открывавшиеся на несколько дней, а то ж на один-два дня, были не только в монастырях, но при соборах и церквах, во время праздников, свя-занных с этими церквами. О таких временных кабаках, аналогичных царским «гуляй-кабакам», упоминает, например, в 1619 году казначей Нижегородского Печерского монастыря в письме к своему архимандриту, находившемуся в Москве: «А был, государь, — писал он, — боголепного вознесенья, и в этот день городских людей к молебнам и кабаков не было, потому что на тот день снег выпал велик, и оне на тот день не были, и пришли, государь, на праздник Николы Чудотворца». Не обошлось без происшествия в монастыре в этот день и монастырские питухи, недовольные чем-то монастырскими целовальниками, устроили в монастыре целый погром. «И в тот день против понедельника в ночи, — докладывает казначей архимандриту, — в келье твое обои двери разломали и в малую келью проходные в сени выломали ж,и из комнаты в задние двери все вынесли, а того не ведаем, что у тебя в комнате было и в чем нам явки давать». В своем докладе казначей не пишет своему архимандриту, от чего произошло такое происшествие, но надо думать, что монастырские кабатчики должны были очень досадить «питухам», что они могли решиться на разгром монастырских покоев.

Кабаки держали не только монастыри и церкви, но также и отдельные церковники, правда, «потаенные», продавая «питие» из под полы. Царские кабатчики, доходы которых подрывались такими церковными, корчемниками, боролись с ними и подводили их под штрафы и наказания.

Нередко им удавалось получать царские грамоты, запрещающие отдельным церковникам курить вино и продавать его. Так, одно время, подвергся такому запрещению Борисоглебский поп г. Переславля Иван, Отстаивая свои права, обиженный поп, лишенный права гнать водку и получать от продажи его доходы, обращается к царю с жалобой: «в прошлых де годех держал он про себя и про гость вино и пиво и мед, а не на продажу, и ныне де у него питье выимают, и он де ныне вино и пиво и мед, без указу, про себя держать не смеет и просит разрешить ему иметь питья безимочно».

Царское правительство не верило, впрочем, что попы держат вино лишь для себя; оно имело много доказательств, что ханка выгнанная для «собственного потребления», поступает потом в «потаенную» продажу; поэтому такие разрешения, в особенности в конце XVII века, как подрывающие царские кабаки, оно давало не охотно, разве лишь за особые заслуги...

В тех случаях, когда церковники и монастыри не получали права открыто гнать и продавать ханку, они делали это тайно через своих представителей. Монахи, монахини, церковные служащие, архиерейские чиновники ходили с кувшинами, плошками, ковшами, развозили вино в бочках и продавали его церковным крестьянам в широких размерах.

«Реализацией» церковной винной продукций занимались и светские церковные чиновники — десятильники и высшие архиерейские чиновники — дети боярские, и вообще вся церковная челядь, обслуживавшая церковную аристократию. Недаром Собор издает специальное постановление, запрещающее десятильникам держать корчмы. Из одной царской грамоты 1623 года Двинскому воеводе мы узнаем, что «новгородского де митрополита дети боярские на монастыре ставятся сильно, корчму и женок держат, а городовой де прикащик Иван Бочагин в монастыре ставится сильно же, корчму и женок держит и на монастыре де у них святому месту и царскому богомолию чинится позор великий и продажи». (А. И., I, № 168).

Держа собственные кабаки и снабжая своих крестьян питьем, монастыри и позже, когда официально запрещено было церковное винокурение, продавали свое «корчемное питие», в ущерб царской монополии. Жалобы откупщиков и царских целовальников, что монастырские крестьяне держат у себя незакон-ные напитки, которые они получают с монастырской винокурни, встречаются довольно часто.

Это подрыв царской монополии не раз приводил кабацких целовальников, за недобор кабацких сборов на правеж, и «верные» целовальники в этом случае правильно объяснили свои несчастья церковной конкуренцией. Приво-жу, в качестве примера, любопытное дело арзамасского кабацкого головы Маркушки Игнатьева, который взят был на правеж за недобор кабацких денег. В своей челобитной кабацкие целовальники пишут: «царю и великому князю Михаилу Федоровичу всеа Руси бьют челом сироты твои нижегородец посадской человек Маркушка Игнатьев, да арзамасец посацкой человек, Феоктистовко Григорьев с товарищи. Были мы в прошлом 145 (1637 году) году по твоему государеву указу и по выборам посацких людей таможенного и у кабатцкого сбору в Арзамасе по твоему государеву крестному целованию на вере. И учинилися, государь, у того таможенного и у кабатского збору недобор 903 рубля и мы в том недоборе здесь на Москве стоим на правеже, день на пра-веже, ночью за приставом в цепи и в железах. По ложной скаске Арзамаского игумна с братьей, рыясь тому оказали тебе государю ложно, что мы на них писали тебе, государю, в Москве, что их крестьяне у себя в слободке не явленное питье держали не явленной товар привозили и многие товары таили безъявочно и ныне сироты твои помираем голодной смертью».

Особенно это относилось к монастырским вотчинам, где процветали монастырские кабаки и где, вследствие этого, царские кабаки торговали весьма слабо и приносили казне небольшой доход. Несмотря на ряд запре-тительных мер против такой «корчемной» продажи вина государство факти-чески долгое время было бессильно уничтожить церковное корчемство, и корчемникам удается даже в уложении 1649 года провести статью, которая надолго гарантировала им свободу действий в этом вопросе. Согласно 7-й ст. XXV главы Уложения «всяких чинов люди» освобождаются от ответственности за незаконную продажу водки, если они на допросе заявят, что хань они получили от своих помещиков — светских и духовных «в почесть по знакомству, или мастеровым, и работным людям сверх могорцу в почести».

И именно благодаря этой легкой возможности уклониться от ответ-ственности за незаконную продажу вина, церковь широко развивала свое винокурение, не считаясь ни с какими запретительными постановлениями царской власти. Борясь с царскими кабаками, как конкурентами в деле реа-лизации церковной винной продукции, церковь, в качестве весьма деятель-ного довода, выдвигала перед царской властью также и вопрос о вреде, ко-торый наносили царские кабаки на ее землях вере и нравственности.

Я приводил выше ряд жалоб церкви этого рода, и на первый взгляд эти жалобы казались убедительными, но достаточно было московскому прави-тельству поддаться жалобам церкви и свернуть кабаки, находившиеся вблизи монастырских вотчин, — как церковные кабатчики стали усиливать свое винокурение и полностью удовлетворяли местный спрос.

666

Глава 2

     МОНАСТЫРСКИЙ ДЕМПИНГ.

Монастырское винокурение, достигшее столь значительных размеров, что оно могло вступать в открытую борьбу с царским кабаком, держалось на бесплатном крестьянском труде.

Церковные крепостные «солод на квас молотили», и «пиво варили» и с «выти по три воза дров на квас давали». Получая от своих крестьян бесплатно все необходимое для винокурения, духовные кабатчики обставляли свои винокурни по последнему слову тогдашней техники; недаром в монастыри ездили обучаться этому искусству царские «сытники», чтобы насаждать его при дворе московского царя. В этом отношении очень характерна, пожалуй, царская грамота в Савво-Сторожевский монастырь, в которой царь приказы-вает монастырскому архимандриту Варнаве представить командированному вмонастыре царскому виноделу весь монастырский аппарат «стряпчего сытного дворца Логину Карцову, читаем в. грамоте, — с товарищи... для медвяных ставок и пивного и квасного и бражного варенья работных людей, и суды, и иное, что к тому варенью понадобится, — велели, давать по нашему указу». (А. А. Э., IV, № 173).

Царская грамота 1565 г. извещает игумена Кириллова монастыря Кирилла, что к нему послан для варки меда и кваса для царя сытник Истома Трусов, и предлагает: «и вы велели бы сытнику Истоме Трусову дати кельи, где ему про нас меды и квасы ставите, и пивоварни, «где пива варити, да и потребы бы естя ему дали, где ему наши меда и пива ставити, потому же, где преж сего кнашему приезду меды и квасы ставили, и к медвеному бо естя ставлению и к пивом велели сытнику давати котлы и чяны, и мерники, и площадки, и бочки, и сита, и решета, и делавцов, и дрова, сколько будет ему надобе». (А. А. Э., I, M 270).

   К услугам хорошо налаженного монастырского аппарата прибегали и местные воеводы, которые на монастырских винокурнях часто гнали ханку на свои нужды. В памятниках XVI—XYII века мы неоднократно встречаем жалобы монастырских управителей, что их винокурни заняты воеводой для своих нужд, вследствие чего монастыре терпит недостатки в водке, в браге, пиве...

Когда московское правительство объявило церковному винокурению решительную борьбу, оно, прежде всего, стремилось разрушить церковное самогонное оборудование и стало требовать в категорической форме сдачи монастырями винокуренной посуды, кубов, казанов и прочего оборудования, необходимого для винокурения.

   Во многих памятниках встречаем предписания: «а где будет есть суды винные и котлы пивные, а держать их для хмельных питей, и ты б... вино и винные суды у них в монастырях велел вынимать и, переписав, иметь на государя, а хмельное питье переписав печатал, и котлы винные продать». (А. А. Э., IV, № 37). Впрочем, несмотря на ряд запретительных мер и угрозы наказания, правительство бессильно было уничтожить средства производства церковного винокурения, и последнее процветало.

Напр., в конце XVII века архимандрит Донского монастыря сообщает в Сыскной приказ о краже разной рухляди и между прочим отвечает: «да монастырских две трубы медные винные украдены»(то есть змеевики).

   Еще в 1807 году предписано было по всему Поморью изъять у церквей и церковных приказчиков винокуренную посуду, кубы, казаны.

   Борясь, путем конкуренции, с царскими кабаками, церковь очень ревниво относилась к своим доходам от продажи «пьянственного пития», не допуская в этом отношении никаких послаблений для населения, связанного с церковью.

   Подобно тому как царское правительство боролось с тайным винокурением и корчемной продажей ханки, так и церковь вела решительную борьбу с тайным винокурением в своих вотчинах. Средства борьбы у церкви, для искоренения корчемства и тайного винокурения, были те же, что и у царской власти: штрафы и телесное наказание, но борьбу с нарушителями церковной винной монополии церковь вела значительно успешнее, чем это делало государство.

   В многочисленных актах XVI — XVII века весьма подробно и обстоятельно регламентированы эти отношения между церковными помещиками и их крепостными. В некоторых случаях церковные помещики разрешали своим крепостным варить пиво и ставить меды, но это допускалось только в точно оговоренные дни — на известные праздники, поминки, свадьбы, и в точно оговоренных количествах, причем за разрешение взималась пошлина — «явки».

   Нарушение этих постановлений каралось штрафом. В уставной грамоте Кирилло-Белоозерского монастыря 1593 года за варение пива без «явки» (т.е. без разрешения монастырских властей) взыскивалась, пеня — «гривна — без отдачи»; в наказе Суздальского Покровского монастыря еще в 1632 г. явка указана «с чети пива по деньге». Троицкий Ипатьевский монастырь брал с пива явки по 7 денег «да кто в печь поставит пиво по одной деньге». (А. Ю., № 356). Иверский монастырь наказывал: «а который крестьянин явитца к празднику сварить пива, и прикащику тех сел записывать, и велеть ему держать пиво день или два, а большое у кого случится — три дня». (А. Ю., № 358). В наказе Суздальского Покровского монастыря монастырскому слуге Гавриилу Воронину об управлении вотчиной имеется подробная инструкция по этому поводу: «А кому в его приказе, — пишет архимандрит, — случится сварить пива к празднику, или к свадьбе или по родителям на поминок, и те бы люди являлись ему же Гавриилу, а с них имати явки с пив с вари по ведру пива, а безъявочно пив не варить, а вин не сидеть и на явку отнюдь не давать».

   Но, если церковники и разрешали своим крепостным иной раз сварить пиво или брагу, беря за это в свою пользу известные пошлины, то с выгон-кой водки помимо монастырского кабака и продажей его, — церковники боролись очень решительно. В актах XVI—XVII века имеются многочисленные указания по поводу борьбы церкви с корчемством в ее владениях. В 1596 г. преподобный Трифон Вятский пишет наказ на Вобловицу, в котором распо-ряжается, между прочим, чтобы крестьяне вин не курили, и пив не варили без явочно; в случае нарушения распоряжения церковных помещиков у крест-ьян отбираются питье и сосуды в пользу церкви и бьют их батогами.      

   Тихвинский монастырский собор в 1666 году выработал ряд мероприятий по борьбе с корчемством на монастырских землях и возложил за это ответ-ственность на десятников и приказных служек. «А у кого из посадских людей в посады у десятника, в чьей-нибудь десятков, вымут продажное корчемное питье, вино или пиво, ...мимо десятского и монастырских служек, то на тех, на десятских, приказных служках, и на тех, у кого то заповедное питье объявится, доправить пеню, и бить их плетьми нещадно, для того, чтобы тем служкам на тех людей, у кого корчемное продажное питье объявится, — объявлять на монастыре наперед монастырской выемки тотчас». (А. Ю., 89, 349). Троицкий Ипацкий монастырь наказывал своему старцу-приказчику, что если кто учнет вино или квас продавать, на том пени по 5 рублей на человека, а кто беден и нечего из него взять, того бить батогами. (А. Ю., 357). Иворский монастырь приказывает своему приказчику смотреть накрепко, чтобы крестьяне отнюдь в лесах винных браг не варили. (А. Ю., 358).  

   Соловецкий монастырь, в грамоте 1679 года, объявляет, что людей, которые будут продавать вино в Ворме и Шижме и в Сухом Навологе и в Слободке, — нигде не пускать на «подворье, а казакам и крестьянам вина у них «не покупать, да и своего не курить. Если же у кого будет изъято «потаенное вино», то с того человека доправить пеню: на монастырь рубль, прикащику 20 алтын, а доводчику 4 гривны» (А. А. Э., IV, 232). В наказной грамоте Нижегородскою Печерского монастыря 1658 года старцу Онуфрию, читаем: «а кто станет покупать вино и привозить домой, или кто станет пити на кабаках, на того имати пени по два рубля». (А. А. Э., 44).

   Этим запрещением под угрозой денежного штрафа, пить вино в царском кабаке, церковь меньше всего стремилась искоренить пьянство; она была заинтересована лишь в том, чтобы крестьяне все нужное им вино брали с монастырского кабака, а не царского.

   В грамоте Нижегородского Благовещенского монастыря встречаем очень подробные указания о мероприятиях по борьбе с тайным винокурением и продажей вина на монастырских землях: «А про крестьян про монастырских и про церковных... велел бы... заказать накрепко, чтобы у крестьян у пашен-ных, ни у них, ни у кокого человека котлов и кубов винных отнюдь не было, и вин бы крестьяне на себя не курили, а коли к какому времени надобе и крестьяне бы себе варили брагу, а лутчее пиво и вино горячее у крестьян у пашенных однолично вывести. А смотрели бы над своими крестьяны, дети боярские и всякие люди сами, чтобы однолично у крестьян вина горячего отнюдь ни у кого не было, а которого крестьянина у пашенного после запо-веди вынут котел винный, а хотя и вина не возмут, и ты б те котлы имети велел на нас, да за всякий котел велел бы оси имати заповеди по пяти рублев на человека, да велел бы его по торгом бити кнутом, а на том, чей крестьянин, что он того крестьянина не уберег, и тебе не сказал, велел бы еси имати заповеди по пяти рублев на человека, а вынут в другой раз: и те заповеди велел бы имети вдвое».

Значение этой грамоты нам станет особенно ясно, если мы примем во внимание, что она касалась целого уезда (Курмыского), где церковный вотчинник распоряжался, как помещик, не останавливаясь даже (перед предписаниями самому воеводе...

   В приведенным нами выше наказе Суздальского Покровского монастыря слуге Гавриилу Воронину для борьбы с корчемниками в монастырской вотчине предписывается: «а буде у кого у монастырских крестьян, или у бобылей какое продажное питье вымут, бити кнутом и на монастырь править пеню по пять рублей, а о том писать в монастырь, а тех людей, у которых вымут питье, держат до указу в крепко». (А. А. Э., IV, № 67). В грамоте Мар-келла, архиепископа Вологодского, 1666 года, на Белоозеро епископ грозит за тайное винокурение: «а буде на белоозере попы и дьяконы, а в монас-тырских вотчинах служки и старосты, и крестьяне, и причетники, и церков-ные бобыли учнут вино курить и суда винные держать, а про то будет ведомо, и им быть от великого государя в пене, а от нас в духовном запре-щении и в смирении без пощады». (А. А. Э., IV, 118).  

   Очень любопытна также заказная память 1663 года архимандрита Тихвинского монастыря его посадским людям, где борьба с корчемством в интересах монастыря, подчеркнута особенно сильно: «В нынешнем во 171 году июля в 27 день, — читаем мы в заказной памяти, — ведомо нам учинилось, что у вас на посаде от плутов чинится бесчиние, по многим местам на продажу неявленные корчемные хмельные квасы посадские жилцы варят и втаи продают, а которые посадские же наши бобылки плуты за воровство с Тихвинского посаду отказаны были и ныне приходя на посаде приставают и бражничают, а вы нам ни о чем о том в монастыре ведома не чините и неведомо для чего таите; и мы, сведая про такое бесчиние, и подлинно сыскали, что у вас на посаде посадские же жилцы Федка Лотоков, Ивашка Власов, Никитка Демехов, Филка Глазова жена Домница, Лучки Окулова жена Василистица корчемные хлебные квасы на продажу варили воровски, а про тое де их воровское неявленное корчемное продажное питье монастырские приказные наши служки Ондрушка Толманов, Михалка Неудачин с товарыщи и для своей бездельной корысти таили, а нам в монастыре про такое воровство, и про корчемное питье, и про пристань на посаде отказных воров не объявляли. И мы, по сыску, тех своих монастырских служек Ондрушку Толоманова сама четверта с товарыщи, за такое их бесчинение и наглое плутство, за корчемную и воровскую утайку, смиряли монастырским смирением, чтобы впредь до такого дурна и от корчемные потачки унялися: и тех плутов, которые корчемное питье варили в нынешнем, во 171 году и у них выняли, по тому же смиряли монастырским смирением; а кто из них у которых людей в десятке живет и на тех десятских людей доправили в монастырскую казну пени на человека по два рубля по 4 алтына и по полторы деньги, чтобы впредь таковых плутов у себя в десятке не таили, и от дурна унимали, и к нам в монастыре ведом чинили. И как к вам ся намять придет, и вам бы посадским всяких чинов жилецким людям велеть вычесть вслух, чтобы сей заказ был ведом, и десятникам по десятком заказ учинить крепкой, и бирючу по улицам велеть кликать, чтобы посадские всяких чинов люди неявленного хмельного питья у себя в домах к неделям, и к праздником владычным, и ко сборным воскресеньям, и к иным дням не держали, и ни которые б плуты корчемным питием, табаком, вином и пивом и дрозжжаным квасом не промышляли, и зерни, и карт, и корчмы, и блядни и отказным ворам пристани у вас на погосте отнюдь бы не было; а кому лучится кпоминку или к свадбам, или для какие иные меры, а не для продажи, сварить хмельного, и о том бы приходили к нам в м-рь»...

   В целом ряде наказов монастырей приказчикам мы встречаем то же предписание: монастырские приказчики должны тщательно наблюдать, чтобы крестьяне «и вин не сиделки, и судов винных не держали, и квасов пьяных не продавали и без явки не держали».

   В тех же монастырских наказах указывается и наказание за несоб-людение предписаний: «пеня 5 рублей, а кто беден, пенных денег взять не на ком, и его в сходный день перед всем миром бить батоги нещадно, чтоб на то смотря иным так плутать было неповадно», (А. Ю., № 334).

   Эти многочисленные меры, предпринимаемые церковными кабатчиками для искоренения тайного винокурения в церковных вотчинах, показывают, что для церкви борьба с корчемством являлась важным делом, которую она вела, мобилизуя весь свой аппарат. Церковь накладывала наказание не только на тех, кто непосредственно повинен был в корчемстве; она связывала также круговой порукой население; делала ответственным за это десятников, отбирала подписку за круговой порукой, от своего служилого люда.

   Такова, например, поручная, которую отбирают Тихвинский монастырь: «ему, Павлу, за наши поруки на Тихвинском посаде и на отъезжих пашнях вина не курить, и не продавати, и тем не промышляти, и котла, и кубов, и трубу у себя не держати». Даже от монастырских дворников бралась поруч-ная, что они на монастырских подворьях не будут: «никаким промыслом не промышлять, вином и табаком не торговать».

   Не ограничиваясь средствами административного воздействия церковь, в своей борьбе с тайным курением и продажей вина, прибегала также к анафе- ме, отлучая не повинующихся от церкви. «Корчму держащие аще не отстанут- да будут прокляты». И это наказание надо рассматривать не как средство борьбы с винокурением вообще, а как специальную меру для защиты     эконо-мических интересов церкви. В своей борьбе с тайным винокурением, совер-шаемым на церковных землях, церковь обращалась также к авторитету свя-щенного писания, убеждая корчемников оставить это занятие ссылками на св. писание и угрожая неповинующимся божьим наказанием.

Московское правительство относилось вначале к церковному винокурению довольно снисходительно и оказывало церкви в этом отношении известное послабление. В дальнейшем оно резко изменяет свою политику к церкви в этом вопросе и объявляет церковному винокурению решительную борьбу. Этого требовали финансовые интересы московского государства, так как церковное винокурение достигло столь значительных размеров, что оно подрывало установленную систему, выключая целые районы из сферы государственного обложения, в которых доходы из рук казны стали уплывать в руки церковных корчемников.

Особенно резкая борьба против церковного винокурения начинается с введением откупной системы, когда уже сами откупщики были заинтересованы в том, чтобы нигде, помимо их кружечных дворов и кабаков, не продавалось вино, так как это лишало их доходов. Поэтому откупщики требовали от московского правительства решительных мер против тайной спиртоперегонки, не только, впрочем, производимое церковью, но и другими помещиками. Московское правительство вынуждено было считаться с требованиями откупщиков, так как от них зависел в значительной степени государственный бюджет, поэтому мероприятия против церковной перегонки принимаются все решительнее и решительнее.

Вначале московское правительство попыталось ограничить спиртопе-регонку, допуская винокурение в пределах церковной потребности, не на продажу, но практика показала, что эти мероприятия недостаточны, так как церковь, куря вино для собственных нужд, вместе с тем, в широких размерах применяла корчемство. Поэтому московское правительство становится на путь полного запрещения церковной перегонки, предлагая церкви в нужных случаях закупать водку на кружечных дворах.

Но экономическое влияние церкви было слишком велико, чтобы церковь могла так легко отказаться от прибыльной статьи, поэтому борьба с церковным винокурением приняла затяжной характер, я нередко московское правительство, под натиском церкви, отступало от своей политики и допус-кало в отношении церкви льготы, явно не выгодные государству.

Ряд памятников XVI—XVII вв. отлично иллюстрирует эту борьбу государства с церковью, когда экономические интересы государства приноси-лись часто в жертву церкви. Примеры ограничения церковной перегонки встречаются уже в XVI веке. Так, в 1574 году царь пишет: «а только в котором монастыре учнут не про себя питье держати, для продажного питья, и таких не заповедью надобно смирять, а кнутом прибить, которые в монас-тыре корчму держать дерзать учнет». (Акты Лихачева, I, 119).

В 1591 году, одновременно с запрещением курить вино для продажи, царь Федор Иванович разрешил Новгородскомоу Знаменскому попу курить вина на собственный обиход (Д. А. И., 1, № 136).

Алексей Михайлович в борьбе с церковной перегонкой была значительно решительнее, так как этого требовали от него откупщики. В 1660 году он писал в Новгород: «а буде монахи учнут торговать вином, то по сыску чинить наказание».

Церковное винокурение было предметом длительных раздоров на церковных соборах, которые под давлением царской власти вынуждены были осуждать эту «полезную» церковную деятельность. И собор 1667 года, и собор 1669 года с ссылками на св. писание доказывали, что монастыри не должны заниматься тайной продажей вина, и осуждали это занятие церковных кабатчиков. В 1681 году, не будучи в состоянии справиться с церковным винокурением, царь обращается с указом по этому поводу кпатриарху Иоакиму и последний пишет специальное послание ко всем подчиненным ему церковникам — «архиереям, митрополитам, архиепископам, чтобы они учинили заказ крепкий с подтверждением протопопом, священником, дьяконом и всем церковным причетником в домах своих вина не курить, и кроме кружечных дворов вина из корчемных мест нигде не покупать». (ПСЗ, 862).

Это же предписание повторяется через несколько месяцев, причем указ в категорической форме требует: «монастырским служкам и крестьянам про себя ж, и на домовые монастырские расходы вина не курить, и винокуренных кубов и котлов у себя не держать, и у кого есть винные кубы и котлы и те кубы и котлы взять на его, великого государя, безденежно, да на них же имать пени, по 5 рублев на человеце» (ПСЗ, № 879).

Несмотря на столь категорическое предписание, московское правительство, под натиском духовенства, уже в 1683 году разрешает выкуривать монастырям по 300 четвертей в год. В следующем году московское правительство пытается отнять это право и предлагает приобретать вино исключительно на кружечных дворах, но запрещения эти практического результата не имели, что доказывается их частым повторением.

Приводим любопытное постановление от 18 февраля 1694 года, характеризующее борьбу царской власти с церковной перегонкой: «великие государи указали по именному своих великих государей указу: великого господина, святейшего кир Адриана архиепископа Московского и всея Руси и всех северных стран патриарха в домовых его и приписных монастырей и во властелинских и в Троицком Сергиеве в Савинском и в иных ни в которых монастырских вотчинах на домовые и монастырские расходы, по прежним указанным статьям 189 и 196 годов, вина отнюдь не курить: а на какие домовые и монастырские расходы, или для строения и всяких нужд вина понадобится, покупать с кружечных дворов на Москве и в городах и кто где живет: а что ведено во 191 году, после указных статей 189 году, вина курить в Савинском монастыре по 300 четвертей в год, и то отставить, и о заказе винного курения в Патриарш приказ прислать память, и ко властям, и в монастыри на Москве и в городах для ведома грамоты и памяти послать из патриаршего приказа; а к которых властелинских и монастырских вотчинах объявится винное курение и им чинить по новоуказным статьям, против корчемников, а о том во все городы из приказа большие казны к воеводам дослать грамоты, а к кабацким головам памяти». (ПСЗ, № 1486).

Под влиянием категорических предписаний московского царя и высшие церковные чиновники вынуждены были требовать от своих подчиненных отказа от винокурения и тайной продажи вина. Так, архиепископ Вологодский Маркел в своем послании 6 января 1660 года ссылается на указа царя Алексея Михайловича: «чтоб однолично в монастырских вотчинах служки и старосты... вина отнюдь не курили, и судов винных не держали, а в уезде в монастырских вотчинах попы и дьяконы и церковные причетники и бобыли, которые живут на церковных землях, вин не курили и судов не держали, чтобы мимо кружечных дворов продажного питья отнюдь не было и от того б великого государя казне порухи не чинилось и корчма и всякое дурно не множилось». Приведя в своем послании эту царскую грамоту, Маркел предписывает: «в монастыри, к игуменом и черным попом и к дьяконом разослать от себя с сее, нашия грамоты память, чтоб отнюдь "вин не курили и судов винных не держали, а в своих бы тебе памятях в монастыри писать, чтоб из монастырей давали сказки, за своими руками и к тебе таковые памяти присылали, что в их монастырях и в манастырских вотчинах вин не курят и судов винных не держат». (А. А. Э., IV, 118).

Такое же предписание дает Савво-Сторожев монастырь строителю припи-сного Спасо-Зарецкого монастыря: «строителю и монастырским служкам, и всяким служебникам, в монастыре и в монастырских вотчинах вин отнюдь не сидеть; а буде кто в монастыре или в монастырских вотчинах высадит вина, а сыщется про то допряма, и на тех людях велим пени править по пять рублев, а на тебе, строителю, вдвое». (А. И., т. V, № 65).

Эта ожесточенная борьба между церковью и государством продолжалась в течение всего XVII века. В XVIII веке, когда откупная система окон-чательно восторжествовала, церковное винокурение, естественно, должно было сократиться. В 1700 году издается специальное постановление, чтобы кабацкие пошлины с кабаков, находившихся на монастырских землях, которые собирались раньше, в виде откупа, духовенством, собирались непосред-ственно в казну, и монастыри лишены были возможности получать от своих кабаков «питейную прибыль». В 1705 г. издается вновь категорический указ, запрещающий монастырям курить вино. Запрещая в монастырях «вина сидеть» и предлагая приобретать «вина двойные и водки из вина» в «учиненных ап-теках». Царский указ велит отобрать в монастырях кубы и сдать их в ратушу, при чем для проверки выполнения царского указа и отобрания кубов были отправлены специальные «сыщики» для истребления корчемства и от того для умножения казны» (ПОЗ, № 2074).

Впрочем, даже Петру I не удалось искоренить монастырского корчемства, и в1740 году запрещение монастырям курить вино повторяется (ПСЗ, № 8244), а в 1751 году вновь издается запрещение духовенству курить вино" (ПСЗ, № 9920).

Эта борьба с церковным винокурением продолжается в течение всего XVIII века, даже в XIX веке церковь не уступала своего права на эксплуатацию «питейных заведений».

Вопрос о праве духовенства на владение кабаками был предметом разбирательства в государственном Совете еще в1819 году, когда в Совет вошел с соответствующим представлением министр духовных дел и народного просвещения.

Государственный Совет очень внимательно изучил вопрос и дал по нему следующее заключение: «Так как 9-м правилом 6-го Вселенского собора возбранено церковным причетникам иметь корчемницы и в них действовати, то из того следует, что и всякому высшего чина духовному человеку, хотя бы он был и дворянского происхождения, еще менее прилично заниматься прода-жей вина и винокурением. Но дабы на лишить духовных из дворян (!) при-надлежащего им по происхождению права на владение их недвижимыми имени-ями, предоставить таким духовным отдавать питейные их домы и винокурни на откуп или аренду».

Царь согласился с мнением государственного Совета, признававшим за духовенством право эксплуатации кабаков, только не лично, а через других лиц, и по этому делу был издан высочайший указ: «Духовным из дворян, — читаем в указе, — иметь корчемницы и в них действовать и продавать вино и всякого высшего чину духовному человеку, хотя бы он был и дворянского происхождения, возбранено, а предоставлено им отдавать их домы и винокурни на откуп, или в аренду».

Так разрешала царская власть этот длительный спор за право эксплуатации кабаков, представляя духовенству полную возможность извлекать из них доходы, что духовенство и делало в продолжение всего XIX века.

Еще в1866 году монастырям разрешено было варить для собственных нужд пиво, меды и брагу, и гнать ханку.

Борясь почти в течение 300 лет с церковным винокурением, царская власть охотно предоставляет церкви различные льготы при покупке вина с кабаков и жалует ей значительные количества «пьянственного пития». Подобные жалованные грамоты на получение с царских кабаков водки имели патриарх, митрополиты и прочее духовенство, при чем это «довольствие» производилось поденно и помесячно. «Попов и дьяконов и служебников, и иных, — говорит Котошихин, — кормят на царском дворе не по один день, а иным есть и пить дают в доме». Такой же порядок существовал повсеместно.

В 1681 году сибирский архиепископ Киприн получил жалованную грамоту на получение из верхотурского кабака ежегодно 100 ведер водки (А. И., III, 96). В Сибири архиепископы и протопопы получали по праздникам необходимое им количество вина с царева кабака (А. И. V, 276). В 1699 году в Астрахани разрешено было духовенству получать необходимое им количество водки из приказных палат «сообразно с прошлыми годами». (ПСЗ, 1718).

В 1744 году Троице-Сергиевской Лавре разрешено было свозить из Украины для собственных нужд 3000 ведер ежегодно, не оплачивая его пошлиной.

Таким образом, царская власть очень внимательно относилась к нуждам духовенства в этой области, предоставляя ему возможность получать на льготных условиях водку из царских кабаков; об этом же говорят много-численные акты, направленные против церковного винокурения, где на ряду с запрещением курить вино на собственных винокурнях, духовенству рекомен-дуется приобретать его на царских кабаках. При таком отношении к этим «духовным» нуждам русской церкви, естественно, борьба с пьянством среди духовенства не могла быть успешна, хотя некоторые меры административного характера против пьянства среди духовенства царская власть и предпринимала1).

1) Рассмотрение этого вопроса выходит за пределы поставленной нами в настоящей главе задачи.

Остается еще ответить на вопрос, как вообще относилась церковь к пьянству и действительно ли она выступала против пьянства, против «пьяного бюджета», который существовал в России до Октябрьской революции. Ведь очень часто церковь ставит себе в заслугу, что она организованно выступала против пьянства, призывая к борьбе с ним доводами от св. писания... И действительно, поучений этого рода в русско-православной церковной литературе имеется достаточно, и если судить только по этим поучениям, то РПЦ можно было записать в число покровителей трезвости.

Но, изрекая с церковной кафедры увещания, церковь организованно спаивала народ в течение ряда столетий. В тех же случаях, когда церковь не выступала в роли кабатчика, она поддерживала все начинания царского правительства в этой области, освящая их своим авторитетом.(кстати, и впрямую, как и сейчас, когда дем-попы «освящает» кабаки).

Вся история кабаков в России неразрывно связана с русско-православной церковью, которая в этом случае выступала в качестве защитника проводимой царской властью политики.

С самого возникновения «верной» системы церковь должна была приво-дить выборных к присяге, в том, что они будут свято блюсти интересы государства, т.е. прилагать все усилия к спаиванию и обиранию народа, грозя за несоблюдение присяги божеским наказанием.

Практиковавшиеся при выборной системе в ужасающих размерах злоупот-ребления испугали даже патриарха и склонили поставить в 1684 году вопрос о совместимости присяги для верных целовальников, «чтобы клятвы и душе-губства не было», но царские чиновники настаивали на приведении к присяге и целовальников, доказывая, что "без подкрепления веры опасно: воровство будет больше прежнего».

И присяга целовальников, совершаемая духовенством, продолжала прак-тиковаться, как деятельное средство против воровства целовальников, до отмены верной системы.

Церковь не только покровительствовала существовавшей кабацкой сис-теме, но занималась также и реформой питейного дела. Никон, будучи еще новгородским митрополитом, во время пребывания своего в Москве в 1651 году, просил царя разрешить учредить в Новгороде кружечный двор, по при-меру Москвы. «А я, твой богомолец, — писал он, — будучи в Москве — бил челом тебе, государю, чтобы ты, государь - пожаловал указ... в В Новго-роде устроить кружечный двор».

Реформа кабацкого дела, произведенная в 1652 году, была проведена при ближайшем участии патриарха Никона и ряда видных церковников, которые принимали, в качестве членов собора, самое деятельное участие в «соборе о кабаке».

Церковь услужливо предоставляла свои помещения для хранения кабацкой выручки, и в инструкциях к кабацким головам предписывалось «держать все доходы в церкве». В свою очередь церковь получала от кабаков, за производимые ею услуги, плату натурой — напитками, а также в пользу церкви шел специальный сбор «кабацкий воск», т.е. воск, оставшийся после выделки медов.

Эта тесная связь церкви с кабаком отражалась и в бытовых условиях XVII века. Например, пропить шейный крест было для XVII века преступлением, которое каралось смертью. Но, связанная с кабаком, церковь не могла уже требовать за подобные преступления смертной казни и удовлетворялась наказанием более мягким. Так, подьячего, который пропил на кружечном дворе свой шейный крест, подвергают заточению в монастырь с предписанием: «держать до государева указу в монастыре в смирении на цепи и дать ему... епитемию».

Таково было отношение церкви к кабаку в XVII и XYIII веке, таким же оно осталось и в XIX веке.

Во второй половине XIX века откупная система сопровождалась неслыханными злоупотреблениями, и для противодействия развившемуся в широких размерах пьянству на местах стали возникать общества трезвости.

Откупщики жаловались министерству финансов, что сеть обществ трезвости подрывает откупную систему, поэтому царское правительство дает местной власти предписание не допускать успешного развития обществ трезвости.

Римско-католическому духовенству, которое попыталось, не согласовав своих действий с царской властью, учредить в западных губерниях братства трезвости, было указано на недопустимость прибегать к мерам «несвойственным христианскому учению», тем более, что «правительство само печется о не распространении пьянства». Организованные духовенством общества трезвости были объявлены незаконными, а изданная специальная брошюра об обществах была конфискована.

Такая же история, но уже с православным духовенством, повторилась в 1859 году, когда министр финансов сообщил обер-прокурору св. Синода о жалобах откупщиков на некоторых священников, которые склоняют своих прихожан перестать пить. В своем отношении министр финансов ссылается на циркуляр министерства внутренних дел, которым запрещаются принудительные меры против пьянства, и просит обер-прокурора принять соответствующие меры. Обер-прокурор отлично понял,чем вызывалась эта жалоба на духовенство, и специальный указ Синода предложил духовенству не применять мер, не вытекающих из их пастырских обязанностей.

Этот характерный указ Синода не удовлетворял, однако, откупщиков; они жалуются вновь, что в некоторых местах, духовенство наносит им вред, срывая их доходы, и указывают, что это может нанести непоправимый ущерб государству.

И Синод вновь подтверждает, с еще большей категоричностью, недопустимость для духовенства вмешиваться в это дело. И духовенство отлично выполняло постановления, не только не поддерживая общества трезвости, но, напротив, борясь с ними. Любопытны жалобы духовенства на попечительства о трезвости, которые духовенство делало еще 70-x годах XIX века. Указывая, что (Внимание!!) «попечительства о трезвости отвлекают народ от церкви и духовных бесед», духовенство настаивало на ограничении деятельности этих попечительств. И правительство охотно, конечно, идет на встречу духовенству и издает ряд ограничительных правил для обществ трезвости.

Еще в конце XIX века церковь не только идейно помогала спаиванию народа, защищая интересы царской власти, но активно помогала в этом деле, предоставляя свои помещения для кабаков, ресторанов и т. п. учреждений. В Рязанском архиерейском доме одно огромное здание отдавалось откупщикам под винные подвалы и приносило архиерею ежегодно дохода 770 рублей; в доме Московской Лавры на Ильинке помещался знаменитый ново-троицкий трактир. В домах Угрешского монастыря в Москве на Лубянке, помещался в 1872 году трактир Форносенкова, занимая 2-й этаж, а в нижнем этаже этого монастырского дома помещалось 3 кабака. В этом же доме в 1876 году помещался трактир Морозова. В Москве же, в доме, принадлежащем Покровскому монастырю, на Москворецкой ул., еще в 1876 году находился трактир Андреева. Ряд подобных «богоугодных» заведений был и в Петербурге: в доме Александро-Невской Лавры на Невское помещался постоянно откупщицкий кабак, а в соседнем доме, принадлежащем той же Лавре, находился трактир, который приносил Лавре доход около 4.000 рублей. И случаи сдачи церковных зданий под питейные заведения были не единичны, а представляли массовое явление по всей стране, которое ни среди духовенства, ни у царской власти не вызывали никаких осуждающих высказываний, и уж тем более противодействий.

Церковь получала от такой эксплуатации своей недвижимой собственности значительные доходы, и этим оправдывалось такое своеобразное использование церковью ее собственности.

ПОДВЕДЕМ ИТОГИ:

Легенда про то что «Жиды спаили русский народ» могла появиться только после полного забвения того исторического факта,как тотальная государственная пьянка! И эта пьяная политика была только в России и занимались этим вначале «Богоносная Церковь» с «Миропомазанником Государем», а позже только сам «Богоносный Император» при идейном окормлении русско-православной церкви.

Так что когда вы все уже сейчас видите результаты этого великого зла плюньте в землю перед каждым вертепом поподрил мимо которого вы будете проходить завтра по улице…

В середине 19-го века, государство опять ввело монопольную торговлю ханкой на всех необъятных просторах нашей родины.

Хочется дать некоторое представление об объёме этой торговли.

Историческая особенность Русского народа и Русской  

                 Православной Империи

                           1911 год.

Общие данные. Российская Империя – 25 300 казенных винных лавок. Ок. 740 млн. чистого дохода. Общий товарный доход 950 400 000 руб. Заработная плата рабочим и служащим винных складов и заведении - 30 570 000 руб. Ср. зарплата работников госвинторговли - 510 руб/год.

1911 г.

Государственные доходы - 2 720 108 827 р

Государственный промысловый налог - 115 137 300 р

Налоги поземельные - 70 134 044 р

Сбор с денежных капиталов 25 705 000 р

Косвенные налоги: сборы с питей - 42 788 000 р

Доход казённой винной операции - 747 445 000 р

итд.

666 душевое потребление вина и водки в перерасчёте на 40-гр водку сост. в мерных вёдрах и руб. на 1 человека .(1 мерное Ведро = 12,2999 литров)

50 Губерний Евр. России - Города – 1,67 ведра. Уезды – 0,46 ведра.

В рублях на 1 человека- Города- 13,54 руб, Уезды- 3,75 руб.

прим. перерасчет на 40-град. делался потому что простые водки были казённой крепости в 37 гр, дорогие сорта и лучшей очистки в 40 гр, а питейный спирт в 55 гр.

Лидеры потребления, в вёдрах на 1 человека в год. Якутия(города)-5,04;Иркутск-3,99;Архангельск-3,87;Забайкальские города-3,56;Кострома-3,16;Вятка-3,12;Енисейск-2,88,Черноморские города-2,62;Новгород-2,58;Ярославль-2,55;Тверь-2,53;Вологда-2,46;Владимир, Эстонские города-2,44;Москва-2,42;Н.Новгород-2,41;Калуга-2,28;Тула-2,24;Тобольск-2,19;Псков-2,15;Смоленск-2,15;Пермь-2,11;Самара-2,06.итд..

Аутсайдеры, в основном еврейский регион. Минск-0,97;Волынь-

0,9;Кишинёв-0,99;Ковно-0,77.

Просто для сравнения:США.

Из социальном анкеты 1904 г. Только 50,72% рабочих семей тратили деньги на алкоголь в среднем количестве 24 долл.34 ц. В год. Рабочие-эмигранты первого поколения - в ср. шотландцы 33-63 долл., немцы - 33,5 д., др. нац. общ. ср. - 27,39 долларов в год.

Из округов: Максимальное потребление - округ Колумбия - 131,17 д., Мин, потребление - Сев. Каролина - 2,56 долл. Северные Штаты - 30,38 долл/год.

США. Без учета самогоноварения, потребление алкогольных напитков в рабочей семье, тратившей деньги на спиртное

Потребление в Галлонах США (1913г.Галлоны США-3,7854 л.Англ.-4,5461 д.)

1810- Водка-2,52(В перерасчёте на 50градусов, Вино-0,29, Пиво -1,36

1860 –Водка-2,86, Вино- 0,35, Пиво -3,22

1890- Водка-1,4, Вино- 0,46, Пиво-13,67

1896- Водка- 1,0, Вино-0,26, Пиво-15,16

1900 год -Водка - 1 г, Вино - 0,26 г, Пиво - 15,16 г.

(Как видите, в США к ХХ веку стало возрастать потребление слабоалклгольных напитков и падать потребление ханки)

1896-1900 г. От обложения ввоза, производства и продажи алкоголя - доход - 183 000 000 долл. При населении 70 млн. чел. в ср. на человека - 2,6 долл. На семью из 5 чел. - 13 долл. совокупность налогов на спиртное..

.РОССИЯ С помощью Церкви-матушки была пьяная на века

Постарайтесь соотнести объём выпиваемой водки, и эффект от её потребления, но помноженный на 600 лет этой пьянки..

Только не забывайте, что почему-то что программу превращения народа в пьяное чмо сотни лет осуществляла Русская Православная Церковь, а с середины 19 века совершал якобы богоносный Царь-батюшка русский стал-быть Государь..

ЦЕРКОВЬ ДОЛЖНА БЫТЬ УНИЧТОЖЕНА

(или остаться на положении гетто для малохольных ментов и дебилов)