Там, где православие — это гвоздь, милосердие — это срок...

Все и всякие угнетающие классы
нуждаются для охраны своего государства в двух социальных функциях:
в функции палача и в функции попа.
В.И. Ленин

Вплоть до конца XVIII века европейские города «украшали» деревянные и металлические клетки, которые подвешивались на стены ратуш, кафедральных соборов и судов. Иногда сотрудники инквизиции выставляли эти клетки на площади, и скопившиеся вокруг зеваки глумились над еле живыми от пыток людьми: плевали в них и тыкали палкой.

Век XXI, в России модернизация, вместо металлической клетки — «аквариум» из пуленепробиваемого стекла, когда-то специально изготовленный для сидения в нем Ходорковского и Лебедева. В стеклянном саркофаге очень душно и плохо слышно. На просьбу установить микрофоны судья Сырова отвечает, что микрофонов нет, и советует «напрячь слух». Напрягать слух следует ежедневно по 10 часов кряду. Раз в несколько дней Надю, Машу и Катю выставляют в этом «аквариуме» для обозрения фотографов и телеоператоров. Пять минут на съемку в полной тишине, как говорят в суде, «для обновления картинки».

Еще в средневековье была пытка жаждой, когда обвиняемого кормили соленой пищей и поили соленой водой, а вот простой воды не давали. Судья Сырова в Москве не хотела прерывать заседания ни на минуту, ну просто судейский марафонец. Уже и прокурор просит перерыва, и адвокатам православных потерпевших невмоготу, а судья всё гонит. Такую скорость она называет «профессионализмом». Подсудимым, в отличие от обвинителей и адвокатов, в зале заседаний пить воду нельзя, вот и сидят они в своем душном саркофаге без глотка воды в 30-градусную жару в течение многих часов. Девушки говорят судье, что они голодные, что их не кормят. «Как не кормят?! — возмущается конвой. — У вас на завтрак был чай!» Часа в 4 судья объявляет обед — 30 минут, на обед у панк-группы блюдо «Доширак», но это только в том случае, если конвой снизойдет до кипяточка. Девушки жалуются, что спят по 2-3 часа в сутки, Сырова сообщает: «Будем сидеть до утра, если потребуется». Алехина: «Я не готова к процессу. Мы не спим и не едим. Вы нарушаете УПК!» Судья: «Будет время объявлено для сна».

В описании средневековых экзекуций не нашла свидетельств о пытки туалетом. Значит, российская Фемида эту пытку придумала сама.

«Можно объявить перерыв, мы хотим в туалет», — просит судью подсудимая Толоконникова. «Вы были уже в туалете», — отвечает судья Сырова. «Но мы хотим в туалет», — говорит Толоконникова, судья: «Ничего страшного, вы были уже в туалете, после допроса свидетеля мы решим этот вопрос». После допроса этот вопрос опять не решается. Подсудимая Алехина тоже просит сделать перерыв на туалет. Судья непреклонна. Алехина: «Это такая нужда, которая не требует отлагательств». — «Потом сходите», — резюмирует Сырова. Пытка туалетом продолжается. Через несколько часов судья подобрела: «Пять минут на туалет». Может, просто к тому времени и «ее судейская честь» тоже туда захотела? За пять отведенных минут конвою нужно надеть на арестанток двойные наручники, вывести их из клетки-«аквариума» и в сопровождении бросающегося на всё живое ротвейлера конвоировать в туалетную комнату, а потом проделать всё обратно в том же порядке. И на всё — пять минут. Спринтерское посещение санузла. Уметь ходить в туалет в Хамовническом суде нужно тоже «профессионально», то есть быстро.

Девушек обвиняют по 213-й статье, то есть хулиганство, но каждый допрос потерпевшего прокурор почему-то начинает с вопросов: «Вы православный верующий?», «Что для вас есть Бог?» «Как глубоко вы верите?», «Соблюдаете ли вы посты?» и прочее подобное, словно это не государственный прокурор, а прокурор инквизиции.

И еще гособвинитель интересуется: «С точки зрения православной веры, поведение девушек является греховным деянием?» Гособвинитель Никифоров во время своих обвинительных речей все время ссылался на Лаодикийский собор IVвека и Трулльский собор VIIвека. А еще для сведения прокурора, был 4-й Латеранский вселенский собор XIвека, по которому церковь и государство решили, видимо, сегодня вместе и сосуществовать. «Мы отлучаем и предаем анафеме всякую ересь, выступающую против святой веры… Все осужденные еретики должны быть переданы светским властям или их представителям для понесения достойного наказания. … Следует предупредить, вызвать и в случае надобности заставить наложением канонических наказаний светские власти, какое бы положение они ни занимали, если они хотят быть верными церкви и считаться таковыми, сотрудничать в защите веры и изгонять силой из подвластных им земель всех еретиков, объявленных таковыми церковью», — говорится в Латеранском соборе. Кстати, в XIVвеке в помощь инквизиторам стали назначаться эксперты-юристы, иначе говоря, —  квалификаторы. Как правило, они тоже были церковниками, в их задачу входило формулирование обвинений и приговоров таким образом, чтобы они не противоречили гражданскому законодательству.

Вот в Хамовническом суде в первые дни заседаний судья Сырова все время уточняла у обвинения и потерпевших, куда эти девчонки заскочили, где этот амвон находится, где солея, где алтарь? И все их пояснения старательно себе записывала. Было понятно, что церковные термины ей не известны. Все-таки она светский судья, по крайней мере де-юре.

Ключарь храма Христа Спасителя Михаил Рязанцев, не явившийся в суд, в своих бумажных пояснениях показал, что «согласно 15-му правилу Лаодикийского собора, на амвон входят только священники и дьяконы, образуя собой ангелов», и еще нельзя стоять спиной к алтарю. А у меня тогда такой вопрос к ключарю Рязанцеву: а как же групповая фотография, выложенная на официальном сайте РПЦ, где патриарх вместе с олимпийской командой России (мужчины и женщины, в шапках и без), с Мутко, Якуниным, Кожиным и прочими функционерами стоят спиной к этому самому алтарю?

Или им Гундяев спецразрешение сделал?

Адвокат обвиняемых Фейгин говорит, что в правилах ХХС «не написано, что нельзя заходить на амвон». — «Инструкция — это прежде всего мораль», — парирует один из потерпевших. Адвокат обвиняемых Волкова интересуется: «У нас по богохульству процесс?!» Судья отвечает: «У нас по хулиганству», — а прокурор тем временем констатирует: «Богохульство является одним из самых тяжких преступлений».

Вот и патриарх Кирилл во время процесса над Pussy Riot заявил, что суд является «очень важной экзекуцией в человеческом обществе, деятельность которого направлена на установление правды и обнаружение справедливости».

Хоть и говорила потом патриаршая пресс-служба, что, мол, ошибка вышла и не молвил духовный начальник про экзекуцию, но кто ж поверит после исчезающих часов и нанопыли.

• В XIIвеке римский папа Иннокентий Третий, взойдя на престол, так и сказал: «Употребляйте против еретиков духовный меч отлучения, и если это не поможет, то употребляйте против них железный меч». Кстати, папа Иннокентий Третий и многие другие церковные иерархи прекрасно отдавали себе отчет, что одна из причин успеха ереси заключалась именно в упадке морального авторитета духовенства. А духовенство, в свою очередь, угрожало беспощадной расправой всем недовольным существующими порядками, любому осмелившемуся критиковать распущенность, продажность и алчность духовенства, всякому, кто высказывал сомнение по поводу истинности церковных догм.

Судья Сырова отказалась заслушивать почти всех свидетелей защиты, даже запретила их пускать в здание суда. Во времена инквизиции судьи поступали ровно так же: принимали во внимание только те показания свидетелей, которые отягощали вину обвиняемого.

Подсудимая Алехина еще в первый день процесса попросила у всех прощения, но потерпевшие их не приняли, один из таких потерпевших — зам главного энергетика Фонда храма Христа Спасителя Сергей Виноградов заявил, что искренние извинения должны выглядеть так: «Принять схиму, побить себя веригами и пойти в монастырь». Пострадавший Сергей Белоглазов утверждает, что каяться надо «не с улыбкой», а еще от поступка этих феминисток он получил такую «травму, что второй месяц не выходит на работу». Интересно, он на больничном или за свой счет на работу не ходит? «Феминистка, — продолжает потерпевший, —  это оскорбительное, непристойное слово для православного верующего». Адвокат потерпевших Павлова подтверждает: «Феминизм — неестественное проявление жизни человека». Судья предлагает потом обсудить извинения подсудимых: «Может быть, они произнесут их более покаянно?!»

Адвокаты девушек спрашивают у пострадавших, обращались ли они к психологам за помощью? Говорит пострадавшая сборщица пожертвований: «Благодатная энергия Святого Духа в миллион раз сильнее психолога». — «Тогда, — спрашивает адвокат PussyRiot, — почему благодатная энергия Святого Духа не исцелила ваши моральные страдания?» — «Снят вопрос!» — восклицает Сырова. Судья спрашивает очередного душевно пострадавшего: «Они крестились, как все граждане крестятся?» — «Они крестились пародийно, сатирически. Люди должны креститься с благоволением, небыстро, а они крестились резко. Она делала поклоны, платье задралось, и она попу показывала алтарю, а в алтаре — Господь! Моя душа разорвалась, меня это оскорбило!» — печалясь, говорит сборщица пожертвований Аносова. Прокурор уточняет об оттенках моральных страданий и спрашивает, с чем можно сравнить танцы на амвоне. «Они похожи на бесовские скачки», — говорит потерпевший. На том и порешили, теперь все потерпевшие будут вспоминать бесов, а желание пробраться на солею свидетельствовать о сатанинском участии в деле. Потом адвокат потерпевших Павлова скажет: «В алтаре находится основная святыня — гвоздь, которому скоро будет 2 тысячи лет, который использовался, чтобы прибить Господа нашего к позорному кресту. Сегодня этот гвоздь является символом православия». Видимо, над этим гвоздем девушки и надругались, повернувшись к нему спиной.

Еще девочки кричали в храме: «Срань, срань, срань Господня». Адвокат обвиняемых говорит, что это идиоматическое выражение. Вдруг адвокат потерпевших срывается с места: «Не оскорбляйте Господа в зале суда». Судья соглашается.

Кстати, создание инквизиции развеяло столетиями культивировавшуюся богословами легенду о христианской религии как религии всеобщей любви, милосердия и всепрощения. Правда, подвергая свои жертвы чудовищным пыткам, сжигая их на костре, обвиняя в нелепых преступлениях и пороках, церковь при этом утверждала, что делается это все во имя того же христианского милосердия, для спасения души заблудшего и обеспечения этой душе вечного «блаженства». Вот и адвокат Павлова в заключение процесса заявила: «Русская православная вера является наиболее свободной верой… Прощать, чтобы над нами издевались, нет, мы будем требовать реального срока. Христианское милосердие — такая дефиниция, если милосердия требуют, а не просят, то потерпевшие могут не быть милосердными». Действительно, такая дефиниция…

P.S. В следственной камере инквизитора на стене всегда висело большое деревянное распятие Христа, голову которого один из служащих инквизиции через отверстие в стене мог поворачивать в разные стороны. Если обвиняемый давал ложные, по мнению следователей, показания, то Христос «мотал» головой в знак возмущения…

Хорошо хотя бы, что в наших судах на стене пока висит только герб Российской Федерации. Но всё впереди…

Автор: Елена Масюк