Юлия Латынина: К четырехлетию маленькой бесполезной войны

РИА НовостиВ 2005-м я вернулась впервые из Южной Осетии и сказала своему приятелю: «Игорь, на Кавказе будет война, и начнется она в Южной Осетии».
Это было несложное предсказание. Меня поразила сама атмосфера республики: густая оруэлловщина, пропитывающая все,  рассказы про «грузинских фашистов», про негодяя Саакашвили, про мудрого президента Кокойты, который один спасает осетинский народ от геноцида, и вместе с тем — чудовищная, запредельная бедность.
Полное отсутствие занятости: народ получает деньги за то, что сидит в окопах и защищает родину от грузинских фашистов. Каждый сельский учитель, привезя тебя на высотку в Авневи, говорит, что это геополитический центр мира, центр противостояния Америки и сил добра. Южноосетинский ХАМАС. Уже тогда была ясна модель будущей войны, главная стратагема XX века, использовавшаяся всеми, от Гитлера до палестинцев: взорви врага и, когда он ответит, обвини его в агрессии.
С течением времени это мое ощущение «будет война» затупилось. Обстановка в ЮО то накалялась, то остывала. «Волки, волки!» кричали столько раз, что я привыкла.
Поэтому когда 1 августа президент Кокойты сказал «Интерфаксу»: «Мы оставляем за собой право ударить по грузинским городам, у нас есть чем их достать», я никак не среагировала. Когда 3 августа Кокойты объявил эвакуацию Цхинвали перед грузинской агрессией — не среагировала. Когда Россия вдруг объявила, что «добровольцы» со всех концов России стекаются в Южную Осетию, чтобы отразить грузинского агрессора, который непременно нападет (это когда это Россия спокойно вооружала частных граждан?), — не среагировала.
И точно так же не реагировал весь мир. Ни США, ни ОБСЕ. «Волки, волки!» кричали так долго, стреляли так долго, что все махнули рукой: рассосется.
А в это время — утром 5 августа — первые батальонные тактические группы уже проходили Рокский тоннель. А в это время — 6 августа — «неизвестно чья» артиллерия уже ровняла с землей грузинские деревни Авневи и Нули. А в это время грузины, как ошпаренные, стучались во все двери, в ОБСЕ, в Госдеп, Саакашвили дважды звонил Медведеву, но тот не брал трубку.
7 августа Тимури Якобашвили, грузинский министр по делам территорий, спешно поехал в Цхинвали, чтобы любой ценой договориться с Кокойты о прекращении огня.
Кокойты его не принял. Якобашвили сказали, что Кокойты нет в Цхинвали. Марат Кулахметов, командующий российскими миротворцами, принял Якобашвили и сказал, что «Кокойты вышел из-под контроля». Потом Якобашвили уехал, а Кулахметов и Кокойты вместе вышли к собравшимся журналистам (напоминаю, что население из Цхинвали вывезли, а журналистов, наоборот, завезли) и сообщили, что они договорились с Якобашвили о начале мирных переговоров.
Тогда — в отчаянии — грузины объявили одностороннее прекращение огня. В ответ на это подлое и несомненно агрессивное действие через Рокский тоннель в Грузию двинулась колонна танков, а перед этим был открыт шквальный огонь по грузинскому анклаву, сидящему на Траскавказской автомагистрали, — то есть по единственной дороге, по которой колонна могла пройти в Цхинвали и далее до Гори.
Вот тут-то проклятый фашист Саакашвили и напал на «мирно спящий Цхинвали», немногие оставшиеся жители которого в этот момент праздновали уничтожение Нули и писали в блогах: «Даешь ударное заполнение морга в Гори телами грузин».
На этой неделе в честь четырехлетия войны было дано несколько удивительных интервью. Сначала российские генералы в анонимном фильме обвинили президента Медведева в том, что он  «медлил день» и стал действовать только после «пинка из Пекина». А потом интервью дал Путин и сказал, что он думал «три дня».


Мне кажется, что в пылу полемики они сказали крохотную, но очень важную часть правды.
Я полагаю, что путинские «три дня» — это с первых заявлений Кокойты о том, что он нанесет грузинским агрессорам ответный удар, и до 5 августа, когда российские войска начали переходить границу.
Путин не любит принимать решения. Он предпочитает оказаться в ситуации, когда решение, которое ему нужно, за него приняли другие. Да, Россия долго и тщательно готовилась к войне с Грузией. Но при всем при этом это было contingency planning — план, который мог быть воплощен в жизнь, а мог и не быть.
Своими заявлениями о том, что грузины вот-вот нападут, Кокойты предложил Путину ровно тот вариант, который Путина всегда устраивал. При этом всю эскалацию конфликта и прочие мелкие детали по умолчанию брала на себя просящая помощи сторона.
Путин не любил Саакашвили, но у Путина не было безвыходной ситуации: Грузию и дальше можно было доставать диверсиями, оппозицией и пр. А вот у Кокойты ситуация была безвыходная. Миллиарды, которые Россия отпустила на Южную Осетию, делись в никуда. Одновременно рядом, в грузинском анклаве, как на дрожжах, росли дома, заправки, магазины, дороги, больницы, и чтобы осетины не ходили лечиться в эти больницы, приходилось перекрывать дорогу.
Как ни промывай мозги, было ясно, что рано или поздно народ начнет задавать вопросы. У Кокойты был единственный выход — уничтожить грузинский анклав и повязать народ кровью.
Почему я думаю, что генералы тоже правы, когда говорят, что Медведев «сутки медлил»?
Потому что ни один военный план не переживает прямого столкновения с противником. И когда Саакашвили нанес встречный удар, в Кремле, как я полагаю, страшно растерялись. Так не договаривались! По сценарию предполагалось, что подлый грузинский агрессор будет жаловаться в ООН, звонить в ОБСЕ, и вот только после того, как в грузинских деревнях запылают дома, вот тут-то его и обвинят в агрессии. Вот тут-то и двинутся русские танки на помощь угнетаемому осетинскому народу.
А он двинулся раньше. И несмотря на то, что российские войска уже были в Осетии, на то, что очередная колонна как раз перешла Рокский тоннель и утром попала под грузинскую бомбежку у Джавы, на то, что группа капитана Сидристого пыталась 8-го утром пробиться к Цхинвали и не смогла, на то, что в 3 часа дня 8 августа нам объявили, что Россия посылает войска, а в 5 часов вечера нам объявили, что Цхинвали освобожден (что было полным враньем), — думаю, что генералы правы. Медведев растерялся. Как так? Мы так не договаривались!
Иными словами, я думаю, что в этой войне была очень большая доля манипуляции Путиным со стороны южных осетин — не в том смысле, что Путин не виноват, а в том смысле, что он хотел, чтобы им манипулировали. И косвенным доказательством этой моей гипотезы является то, что Кокойты не дали остаться во главе Южной Осетии. Это, кстати, довольно беспрецедентное для Путина решение. Он не снимает почти никого и прощает почти все.
А тем, кто считает, что Саакашвили не надо было наносить встречного удара, а надо было продолжать жаловаться, я отвечу: этим он, скорее всего, спас Грузию от завоевания. Не ударил бы — вот тогда бы он действовал ровно по плану России.
Грузия сейчас была бы располовинена, в Тбилиси сидел бы какой-нибудь Гиоргазде, с грузинскими реформами было бы покончено, и вы думаете, что грузинского экс-президента кто-нибудь в Европе слушал бы, э? С какой стати? Европейская бюрократия проморгала эту войну, а когда бюрократия чего-то проморгала, то первый ее инстинкт — свалить вину на того, кого проморгали. Нашлась бы как миленькая какая-нибудь очередная комиссия Тальявини, которая бы написала, что вот, мол, русские говорят, что агрессор был Саакашвили, а Саакашвили говорит, что агрессором были русские, и кто их там разберет? И этот Саакашвили тут путается под ногами, а с Россией надо дружить.

Фотографии РИА Новости