Молчать! Суд идет!

 

В среду была предпринята попытка запретить прессе цитировать показания свидетелей в суде. Была предпринята попытка сослаться на нормы закона, якобы дающие такое право. В среду эти попытки не увенчались успехом. Но это не значит, что таких попыток не будет впредь. И это очень опасные попытки. Алгоритм действий понятен и отработан на других историях. Например, мы составляем список сайтов, опасных для детей, но трактуем эту опасность настолько широко, что потом в этот список, опасный для детей, чудодейственным образом может попасть множество сайтов, к детям не имеющих никакого отношения, а опасность представляющих разве что для взрослых из Кремля. То же самое и с судебными процессами.

Как будто дела Мирзаева или Pussy Riot – это первые дела в истории отечественного правосудия. Почему прежде цитаты в прессе не мешали суду, а теперь вдруг стали мешать? Почему прежде в законе не было таких норм, а теперь кому-то показалось, что они там есть? Если говорить абстрактно, то проблема, конечно, существует. Если свидетели будут заранее знать, о чем говорили другие свидетели, то им будет легко скорректировать свои показания, а это и впрямь способно повлиять на суд. И тогда действительно прямые цитаты с процесса оказываются вредными для правосудия. Но в таком случае вред несет и простое изложение событий в зале суда.



Можно и не прибегая к прямой речи ясно дать понять, какие показания кто дает и что там вообще в суде происходит. И разве такая информация не создает угрозы объективности процесса? Это же касается не только свидетелей, но и присяжных. Которые по идее должны быть абсолютно нейтральны и, стало быть, должны узнавать о деталях дела непосредственно в зале суда. И если речь идет о каком-то обычном преступлении, рядовом деле, то эту беспристрастность и неинформированность обеспечить легко.

Но как быть с резонансными делами? Их подробности обсуждаются повсеместно. Об этом пишут газеты и интернет, об этом говорит радио, это показывает телевидение. И присяжные, и свидетели и все прочие участники процесса так или иначе, но хотя бы в общих чертах будут знать и обо всех перипетиях и обо всех показаниях. Остается только в целях полной стерильности разбирательства объявлять все громкие процессы закрытыми. Так, словно речь там идет о государственной тайне. И вот в этом и состоит скрытый, а впрочем, и не такой уж скрытый смысл требований к прессе не цитировать показания в суде. Сделать все важнейшие процессы по факту непубличными, убрать гласность из зала суда. И тогда будет намного легче пропихивать любые приговоры. Прячась за широким плащом слепой и глухой Фемиды.№

Антон Орех обозреватель