Парад алле. Армия в сердце навсегда, или силы привычки.

Для начала я хотел бы кому-то рассказать, а другим напомнить об особенностях строевого шага.

Расскажу это с умыслом, чтобы дойдя до апофеоза, моя настойчивость была оправдана вашим пониманием комичности ситуации, о которой мне хочется вам поведать.

Каждый парень, честно отдавший свой долг в армии, не может не уметь ходить строевым шагом. В армии этой части обучения уделяют слишком много времени,   чтобы потом это можно было забыть. И остается это умение, доведенное до автоматизма, потом на всю оставшуюся жизнь. Хотя и в этом, казалось бы для непосвященных, простом деле, есть свои особенности. К примеру приведу одну из них.

В мое время службы мы знали, что по команде «строевым …» походная ходьба меняется следующим образом. Нога в колене почти не сгибается. Носок стопы поднимается выше чем обычно (если память не изменяет – сантиметров на 50, а в парадных частях и выше).

При прохождении мимо начальника подается команда – Смир-но-о-о-о, и руки, вместо их отмашки, прижимаются к ноге. Далее следует команда - Равнение на-а-а-а …право, или лево – в зависимости от местоположения начальника относительно проходящего строя. По этой команде солдаты в строю поворачивают головы в сторону начальства, и таким образом приветствуют его, и «отдают воинскую честь»

 

Позже возникли некоторые особенности, хотя и не предусмотренные уставом, но широко распространившиеся. Чтобы все солдаты в строю переходили на строевой шаг одновременно, после команды командира, строй произносил фразу – и-и-и-и раз! После чего со следующего шага походный шаг менялся на строевой, а для того чтобы строй шеренги был ровным, солдаты в шеренге вместо удержания рук по швам, сцеплялись с руками соседа.

Пусть простит меня читатель за столь длинное вступление, но без него будет трудно понять курьез, о котором я хочу рассказать.

 

Случай, о котором хочу рассказать, произошел ближе к середине 70х годов.

В нашем институте строился пионерский лагерь для детей сотрудников. Меня, в числе некоторых товарищей, отправили в местную командировку на его строительство.

Лето было жаркое, даже немного знойное. Одевались налегке.

Однажды я, по согласованию со своим бригадиром поехал по своим амурным делам, и попал на один полузаброшенный полустанок, где поезда проходили очень редко, и не всегда там останавливались.

Солнечный день. Полдень. Солнце в зените. Жарко. Утомляет. Высота платформы – не доходит до колена наполовину кости.

В тени козырька полустанка, на лавочке развалились два постовых милиционера. Скучают от безделья по полной программе. Рубашки на них расстегнуты до пупа. Даже мухи попрятались от жары.

Напротив платформы, из леса выходят вдруг два другана. Оба пьяные вдрыск, в стельку, как сапожники … Это обстоятельство удивляло, но не очень - кто хочет, тот всегда найдет … Хотя и было время очередной компании по борьбе с пьянством и алкоголизмом. Пить можно - попадаться нельзя.

Обращали на себя внимание некоторые особенности их сложного передвижения. Их целью было перейти многочисленные ж\д пути, которых на удивление оказалось слишком много для этого полустанка, и выйти на платформу.

Шли они как по минному полю, под огнем вражеского снайпера, не имея карты минирования, т.е. передвигались зигзагообразно, с непредсказуемыми скачками, и каждый из них через пару – тройку шагов, неожиданно падал, и залегал.

Если один падал, то его верный товарищ приходил ему на помощь – подходил к нему и пытался помочь ему встать, принять условно вертикальное положение. Тот добросовестно помогал ему, цеплялся за него, я невольно тянул вниз. При этом они менялись местами. Лежавший вставал, а помогавший падал. И все начиналось сначала, но в обратном порядке.

 

Делать мне было нечего – я что-то или кого-то ждал, и поэтому весь спектакль наблюдал от начала до конца.

 

Как ни странно, но сонные милиционеры всей этой очаровательной сцены не видели. Их бдительность была усыплена прекрасной погодой, и тяжелой службой – они мирно дремали.

 

И вот, действие движется к апофеозу и финалу. Надеюсь, что я не зря потратил столь много вашего внимания, рассказывая о строевом шаге.

 

Минут за тридцать - сорок, преодолев наконец-то полосу препятствий из рельс и шпал, шириной метров 50-70, они подошли к краю платформы.

Высота ее, как я специально уже подчеркивал, была невелика, и они относительно легко на нее взобрались. У каждого из них вырвался вздох облегчения. На ровной поверхности шаг их немного выровнялся, и со словами глубокой признательности партии родной, и выраженной в не совсем культурной форме, они стали двигаться в к крытой части платформы, где на лавочке, в пол-сапа бдили службу стражи порядка. Не знаю, каким удивительным образом, но весь спектакль перехода Суворова через Альпы, они проспали.

Друзья неумолимо шли навстречу своей судьбе, и … ТОЖЕ НЕ ВИДЕЛИ МИЛИЦИОНЕРОВ!!!

По ровной дороге они стали и передвигаться несколько увереннее, хотя их продолжало еще изрядно штормить. Их походка стала напоминать шаг бывалого морского волка, покачивающегося как на волнах.

Когда расстояние между ними сократилось до критического, то есть оставалось примерно метров 30, один из друзей вдруг замер, и вытаращив испуганные глаза, движением головы предложил товарищу глянуть вперед. Тот, со знаком вопроса в удивленных глазах, кинул взгляд в указанном направлении, и тоже слегка остолбенел. Перед ними, на указанной дистанции, с полузакрытыми глазами, вытянутыми перед собой ногами, тихо млели на вокзальной лавочке два младших сержанта милиции … Вокруг них летала одна назойливая зеленая муха.

 

Друзья молча переглянулись, не сговариваясь подтянулись, спины их выпрямились, и могучие груди стали непроизвольно выпячиваться вперед. Отступать им было некуда, терять нечего. При их отступлении муха могла выдать их с потрохами. Отбиваясь от нее, и невольно проснувшись хоть один из них, несомненно заметил бы и удаляющихся морской походкой друзей. Последствия было предсказать нетрудно. Все возможные варианты развития событий прокрутились в голове друзей очень быстро. Понимая друг друга на телепатическом уровне, они приняли согласованное, и единственно верное решение – двигаться вперед, и пройти мимо стражей не походкой пеликана, или пьяного пингвина, а браво и деловито.

Шаг их становился более устойчивым. Для верности они как старые солдаты сцепили свои руки, помогая друг другу держать строй. Чтобы сделать походку ровной и уверенной, их ноги непроизвольно и от волнения стали чеканить шаг. В результате их действий картина приобрела вид парадного прохождения шеренги мимо начальствующих лиц. И что самое удивительное и комичное – при прохождении их строя мимо трибуны младшего начальствующего состава, их головы из любопытства, и как по уставу, повернулись в их строну без всякой команды, как бы отдавая воинскую честь!!!

 

Младший начальствующий состав, от чеканного шага проснулся. Картина, представшая перед ними их слегка ошарашила. Они тоже были бывшие солдаты, и строевой устав был и у них в крови. Уставные требования настолько внедряются в подсознание, что становятся рефлекторными. Поэтому увидев шеренгу, отдающую им воинские почести, они автоматически стали своими действиями на них отвечать. Сначала один из них, а за ним и второй, невольно привстали, и с разинутыми ртами приложили ладони к пустым головам. Фуражки валялись небрежно на лавочке.

Ответные действия сержантов еще больше подтянули и шеренгу. Не хватало только раскатистых звуков воинских команд, так как все действующие лица были в растерянном, недоуменном состоянии, глядя, и не понимая что происходит с ними и вокруг.

 

Немного хочу сказать и о себе самом. Будучи независимым наблюдателем, видевшим со стороны спектакль от начала до конца, я разрывался от смеха, понимая его комичность, но только внутренне. Сочувствуя бравым молодцам, совершившим такой необыкновенный кардебалет, я не хотел их выдать своим смехом, подсказав блюстителям истинное положение вещей.

Если быть до конца честным, то скажу что не помню совершенно деталей финала. Помню только что фенита ля комедь была благополучной.

 

Вот такая история мной была видена.

Вряд-ли ее изюминку смогут в полной мере уловить люди, не служившие в армии.

Найдутся, наверное и такие, кто будет спорить со мной по мелочам – о строевом уставе, о том могло ли это реально произойти, или автор слишком многое наврал для красного словца.

Я постарался рассказать все честно, хотя может быть и не слишком умело, только то, что видел собственными глазами. А в свидетели могу взять только свою честь и совесть.

Я рассказал - а вам судить да рядить.