В то время я гостила на земле

 

 

Человечество всегда славило поэтов, но не берегло их. (с)

Омар Хайям – провидец истины и слов, его слог и мысли до сих пор будоражат и пробуждают сердца.

Ибн Сина – Мастер слова и дела, основоположник многих идей.

Я не буду перечислять великих, коих все знают, и отождествляют с собственными учителями.

Сегодня вспомнила Анну Андреевну Ахматову, женщину, поэтессу с тяжелой и великой долей:

«…я была тогда с моим народом, там, где мой народ, к несчастью был…»

***

Мне голос был. Он звал утешно.

Он говорил: «Иди сюда,

Оставь свой край глухой и грешный,

Оставь Россию навсегда.

 

Я кровь от рук твоих отмою,

Из сердца выну черный стыд,

Я новым именем покрою

Боль поражений и обид.

 

Но равнодушно и спокойно

Руками я замкнула слух,

Чтоб этой речью недостойной

Не осквернялся скорбный дух.

1917 г.

 

   Она писала всего лишь стишки, на общий взгляд окружающих, но по моему восприятию – это некий протест против убиения искусства во всех его проявлениях на тот момент. Замолчать, не писать, не волеизъявлять.

Вот, чем нужно было руководствоваться, и жить, проживая свою личную историю.

 

   Палачи всегда останутся палачами. А яркие звезды, которые отражают свой свет во вселенной, всегда останутся звездами. Даже померкнув, что неизбежно, они оставляют свой неповторимый след… Индивидуальный след Млечного Пути…

 

   «И мы сохраним тебя, русская речь, Великое русское слово. Свободным и чистым тебя пронесём, и внукам дадим, и от плена спасём Навеки!» (А.А.Ахматова)

 

   И о любви, что всегда трогательно для нас…

 

   Я научилась просто, мудро жить,

Смотреть на небо, и молиться Богу,

И долго перед вечером бродить,

Чтоб утомить ненужную тревогу.

 

Когда шуршат в овраге лопухи

И никнет гроздь рябины желто-красной,

Слагаю я веселые стихи

О жизни тленной, тленной и прекрасной.

 

Я возвращаюсь. Лижет мне ладонь

Пушистый кот, мурлыкает умильней,

И яркий загорается огонь

На башеньке озерной лесопильни.

 

Лишь изредка прорезывает тишь

Крик аиста, слетевшего на крышу.

И если в дверь мою ты постучишь,

Мне кажется, я даже не услышу.

1915 г.