Байки из дзота

Герои – это ценное движимое имущество любой идеологии. Но с реальными героями много хлопот – то они говорят что-то провокационное, то напиваются, то вообще – эмигрируют.

Поэтому власть всегда предпочитала героев мертвых. А еще лучше – тех, которые никогда и не были живыми.
Гастелло, Матросов, 28 панфиловцев – эти образы знакомы с детства всем, кто родился до 85 года. (Если ты моложе – немедленно положи журнал на место.) Даже если мы ими и не гордились, то испытывали к ним определенное уважение – как к серьезным экстремалам. И что же? Оказалось, многие из этих доблестных защитников нашего отечества вышли из страны сказок и фантазий – точь-в-точь как и другие любимые герои: Чебурашка, кот Леопольд, маньяк-детоубийца Фишер...

«Огненный комок самолета»


Газета «Правда» от 10 июля 1941 года. Авторы – военные корреспонденты П. Павленко и П. Крылов: «И бесстрашный Гастелло продолжал свое дело в воздухе. Но вот снаряд вражеской зенитки разбивает бензиновый бак его самолета. Машина в огне. Выхода нет. Что же, так и закончить на этом свой путь? Скользнуть, пока не поздно, на парашюте и, оказавшись на территории, занятой врагом, сдаться в постыдный плен? Нет, это не выход. И капитан Гастелло не отстегивает наплечных ремней, не оставляет пылающей машины. Вниз, к земле, к сгрудившимся цистернам противника мчит он огненный комок своего самолета. Огонь уже возле летчика. Но земля близка. Глаза Гастелло, мучимые огнем, еще видят, опаленные руки тверды. Умирающий самолет еще слушается руки умирающего пилота. Так вот закончится сейчас жизнь – не аварией, не пленом – подвигом! Машина Гастелло врезается в «толпу» цистерн и машин – и оглушительный взрыв долгими раскатами сотрясает воздух сражения: взрываются вражеские цистерны. Мы помним имя героя – капитан Николай Францевич Гастелло. Его семья потеряла сына и мужа, Родина приобрела героя».

«На гробах летаем»


На это людоедское произведение журналистского искусства народ среагировал, как на эротический триллер. Этому способствовали и прекрасная итальянская фамилия крылатого воина, и его красота (парень был очень хорош собой) и описание его смерти, возбуждающее садомазохистские струнки... Хотя, на самом деле, с реальностью этот эпос-опус контактирует очень слабо. Необычная фамилия Гастелло не имеет к Италии никакого отношения. Отец Николая, Франц Гастыло, приехал в Москву из Белоруссии, устроился работать на литейный завод и поменял свою фамилию на более благозвучную – Гастелло. Будущий герой родился 26 апреля 1907 года. Учился в Сокольническом мужском училище, работал учеником столяра, затем слесарем на паровозоремонтном заводе, вступил в ВКП(б) – классическая для этих лет пролетарская биография. В 1932 году партия направляет Гастелло в 11-е Луганское летное училище, откуда через полтора года он выходит летчиком самолета ДБ-3Ф. Боевое крещение получил в боях под Халхин-Голом в 1939 году, затем участвовал в войне с Финляндией. В первые же дни войны советская авиация понесла тяжелейшие потери. Большинство истребителей были уничтожены, даже не успев подняться в воздух. Этим объясняется то, что 26 июня эскадрилья бомбардировщиков ДБ-3Ф, которой командовал Гастелло, была брошена против прорвавшегося противника на участке Молодечно-Радошковичи. Самолеты ДБ-3Ф были предназначены для совершенно других целей. Это дальние бомбардировщики, созданные для полетов в глубокий тыл противника, обладающие значительной грузоподъемностью, но легко уязвимые. Их задача – ковровые бомбардировки с большой высоты, где их не могла бы достать артиллерия врага. Так, 8 августа 1941 года, когда наши войска беспорядочно отступали по всем фронтам, эскадрилья из 15 ДБ-3Ф под командованием полковника Преображенского нанесла бомбовый удар по Берлину. На борту каждого самолета находилось по 800 килограмм авиабомб. Но для прицельной бомбардировки колонн бронетехники ДБ-3Ф приходилось спускаться как можно ниже, и большие самолеты становились легкой мишенью для артиллерийского огня с земли. В одном из сражений под Радошковичами было уничтожено 15 советских боевых машин! Потери были огромны. В отношении участия ДБ-3Ф в бомбардировках наступающих немецких частей оправдались слова наркома ВВС Павла Рычагова, сказанные им Сталину: «На гробах летаем!»

Неувязки


Экипаж самолета, которым командовал Гастелло, состоял из четырех человек. Кроме командира, в него входили стрелки-бомбардиры лейтенант Бурденюк и лейтенант Скоробогатый и стрелок-радист младший сержант Калинин. Через много лет после войны кинодокументалист Анатолий Алай обнаружил в архивах список потерь 42-й авиадивизии, в составе которой находился экипаж Гастелло. В этом списке к перечню погибших членов экипажа было сделано примечание: «Один человек из состава экипажа выпрыгнул с парашютом из горящего самолета. Кто – неизвестно». Но, по мнению экспертов, конструкция ТБ-3Ф такова, что первым из него может выпрыгнуть только сам командир. Это был большой знак вопроса, возникший в истории Николая Гастелло.
В 1951 году, в ознаменование 10-летия подвига, в Белоруссии на самых высоких этажах власти было принято решение расконсервировать братскую могилу, где был похоронен герой, с целью перезахоронения. Однако никакого капитана Гастелло в могиле не оказалось. Вместо него были найдены останки старшего лейтенанта Григория Реутова, стрелка-радиста из экипажа другого ДБ-3Ф, пропавшего без вести в тот же день, 26 июня 1941 года, когда погиб Гастелло. Этим самолетом командовал капитан Александр Маслов, друг Гастелло. Его машина была подбита в том же бою. Удалось найти свидетелей, видевших, что Маслов действительно пытался совершить таран на охваченном пламенем бомбардировщике, но не дотянул до шоссе около 200 метров. Из этой неудавшейся попытки, вероятно, и возникла легенда о таране, который был приписан командиру эскадрильи Гастелло. В 50-е годы именем Гастелло уже были названы сотни улиц, колхозов и пионерских дружин. Переписывать историю было поздно, поэтому о том, что в могиле Гастелло лежит вовсе не он, никто не узнал. Более того, в 1976 году на месте гибели самолета Александра Маслова был установлен величественный памятник Николаю Гастелло.

Где же Гастелло?


Самолет Гастелло в конце концов все-таки нашли. В 25 километрах от Радошковичей находится деревня Мацки, окруженная непроходимыми болотами. 26 июня 1941 года в огород одного из домов приземлился на парашюте летчик из подбитого самолета. Сам бомбардировщик рухнул в болото. Жители деревни, в чей огород приземлился парашютист, запомнили, что очень быстро подъехала немецкая штабная машина, парашютиста схватили и увезли. Больше о нем ничего не известно. Но в найденных в болоте обломках самолета обнаружили медальон Калинина и письмо с подписью Скоробогатого – членов экипажа Гастелло. Так что есть основания полагать, что взятым в плен парашютистом был не кто иной, как сам герой Советского Союза Николай Гастелло.

Легенда и быль


Итак, Николай Гастелло не совершал своего знаменитого тарана, не погиб смертью храбрых, а, скорее всего, оказался в немецком плену. (Кстати, лично мы не видим в этом оснований для того, чтобы не считать его героем.) Нет никаких шансов узнать, как сложилась судьба Гастелло. Но если он не умер в лагере для военнопленных, то, возможно, перенес все тяготы неволи и, догадываясь об участи, ожидавшей побывавших в плену на родине, вполне мог предпочесть, как многие, не возвращаться после войны в Россию. Он мог бы даже до сих пор быть живым – ему исполнилось бы сейчас 96 лет. Так или иначе, военные корреспонденты, авторы легенды о героическом самопожертвовании летчика Гастелло, трудились не напрасно: уже 28 августа 1941 года его подвиг был повторен экипажем младшего лейтенанта И. Т. Вдовенко, а 2 ноября 1941 года экипажем капитана Н. Т. Хрусталева. Всего до конца войны подвиг, которого не было, был повторен советскими камикадзе 503 раза!

140 панфиловцев


О том, что подвиг 28 героев-панфиловцев от начала до конца выдуман сотрудником газеты «Красная звезда» Александром Кривицким, известно уже, наверное, многим. (Жаль, что он не дожил до нынешних дней – мы бы немедленно взяли его в редакцию.) Ему же принадлежат слова легендарного политрука Клочкова: «Велика Россия, но отступать некуда…» и т.д. Но сам-то политрук Клочков действительно был, как были и солдаты 4-й роты 2-го батальона 1075-го стрелкового полка дивизии Панфилова, сражавшиеся 16 ноября 1941 года у разъезда Дубосеково под Волоколамском и почти все в этом бою погибшие. Их было около 140 человек. На весь полк было 4 противотанковых ружья, то есть основным оружием для поражения танков, которым располагали солдаты, были гранаты и бутылки с зажигательной смесью.
Утром 16 ноября немцы перешли в наступление силами двух танковых и двух пехотных дивизий. Основной удар пришелся в стык между дивизией Панфилова и кавалерийским корпусом генерала Доватора. К позиции 1075-го стрелкового полка немцы вышли в 11 часов. Первую атаку полк отбил, уничтожив 6 танков. К 4 часам дня, после ожесточенного боя, противник смял позиции 2-го батальона и вклинился в оборону дивизии Панфилова. От 4-й роты к вечеру осталось 25 человек. Советские части вынуждены были отойти на новый рубеж. За два дня боев 1075-й стрелковый полк потерял около 400 человек убитыми, 100 человек ранеными и 600 пропавшими без вести. За отступление и высокие потери командир полка Капров и военком Мухомедьяров были отстранены от занимаемых должностей. 16 ноября силами всего полка было уничтожено 15 немецких танков. Впоследствии эти танки были отнесены на счет 28 героических панфиловцев, выдуманных Кривицким.

Возникновение легенды


Почему именно 28?

Почему не 36 или 54 панфиловца? Что помешало Кривицкому назвать большую и немного более реалистичную цифру бойцов, якобы остановивших 54 танка противника? Дело в том, что эта цифра придумана не им. Она – плод совместного творчества главного редактора «Красной звезды» Ортенберга и журналиста Коротеева, первым сообщившего о бое возле Дубосеково. Последнему рассказал об этом событии комиссар дивизии Панфилова Егоров, сам на месте боя не присутствовавший, а узнавший о нем от комиссара 1075 полка. Тот, впрочем, тоже боя не видел, но тем не менее доложил о героической роте бойцов, «стоявших насмерть» и погибших, не отступив ни на шаг. Нашлось, правда, два предателя, попытавшихся сдаться в плен и убитых на месте своими. Ортенберг спросил у Коротеева, сколько бойцов могло быть в потрепанной боями роте, и тот ответил навскидку – человек 30. За вычетом предателей осталось 28. Уже в декабре 1941 года, когда дивизия Панфилова находилась на переформировании, взявшийся за эту тему Кривицкий спрашивал у восстановленного к тому времени в должности командира полка Капрова имена 28 героев боя под Дубосеково. Но тот ответил, что ни о каком подвиге 28 панфиловцев никогда не слышал. Имена 28 солдат 4-й роты назвал Кривицкому командир 4-й роты капитан Гундилович, перечислив бойцов, отличившихся в ноябрьских боях. Всем им было 21 июля 1942 года посмертно присвоено звание Героев Советского Союза.


Неожиданное продолжение


«Сложили головы все 28. Погибли, но не пропустили врага», – так заканчивалась передовица Кривицкого в «Красной звезде» от 28 ноября 1941 года. А через два с половиной года после окончания войны в Белоруссии за пособничество немцам в годы оккупации был арестован Добробабин Иван Евстафьевич, тот самый сержант Добробабин, который командовал взводом погибших героев-панфиловцев. Допрошенный следователем Военной прокуратуры, он сообщил, что действительно участвовал в бою у разъезда Дубосеково, был легко ранен и попал в плен. Никаких подвигов он в этом бою не совершал, но с интересом прочел о своем героизме в книге Кривицкого. Находясь на оккупированной немцами территории, работал помощником старосты в селе Перекоп на Украине. Еще раньше Добробабина объявился другой герой, Даниил Кужабергенов, о котором в «Красной звезде» говорилось: «Прямо под дуло вражеского пулемета идет, скрестив на груди руки, Кужабергенов и падает замертво». Он был арестован в мае 1942 года по обвинению в добровольной сдаче в плен. Он также сказал на следствии, что о своем подвиге под Дубосеково знает лишь из газетных сообщений, к которым ему нечего добавить. После войны один за другим стали возникать из небытия и другие панфиловцы. Всего осталось в живых пятеро. У троих из них хватило наглости начать добиваться выдачи наград, присвоенных им посмертно. В результате этих назойливых явлений с того света Главная военная прокуратура СССР предприняла в 1948 году расследование боя у разъезда Дубосеково. Были допрошены журналисты и писатели, имевшие отношение к возникновению мифа, а также оставшиеся в живых непосредственные участники событий. Естественно, очень скоро правда выплыла наружу. О результатах расследования Генеральный прокурор СССР Сафонов докладывал самому Жданову. Таким образом, о том, что подвиг 28 панфиловцев – художественный вымысел, было известно на самых верхних этажах власти. Но к тому моменту пропаганда этого мифа усилиями Кривицкого и множества его коллег по журналистскому цеху уже приобрела такие масштабы, что повернуть процесс вспять нельзя было без грандиозного скандала. Очевидно, в первые послевоенные годы, когда перед истерзанной страной стояла задача восстановления хозяйства, власти сочли такой скандал излишним. Неизвестно, кто конкретно принимал решение о том, чтобы не давать ходу результатам расследования, но книги, статьи и брошюры о 28 панфиловцах продолжали выходить, как ни в чем не бывало. Претензии живых мертвецов было решено оставить без внимания, а факт их существования – по возможности игнорировать.

Шакирьян Матросов


Из всех героических мифов, возникших во время Великой Отечественной войны, ближе других к тому, что было на самом деле, вероятно, история Александра Матросова. Он действительно погиб в феврале 1943 года (правда, не 23-го, в день рождения Советской Армии, а 27-го. Ну что поделаешь – не подгадал) при штурме деревни Чернушки в окрестностях Пскова, сумев ценой жизни обезвредить на время неприятельский дзот. Конечно, грудью на амбразуру он не бросался, потому что это было совершенно бессмысленно: пулеметная очередь, разбивающая в щепы толстую доску, вмиг превратила бы человеческое тело в кровавый фарш и отбросила бы от амбразуры.
Кроме того, звали героя не Александр Матросов, а Шакирьян Мухамедьянов. Он был башкир, родившийся в 1924 году в деревне Кунакбаево и сам присвоивший себе русское имя, когда беспризорником попал в детприемник. У беспризорников были свои неписаные законы, согласно которым «националы» вытеснялись из русской среды. Шакирьян был неравнодушен к флоту, носил матроску и бескозырку, что, видимо, повлияло на выбор фамилии. В Ивановской режимной колонии его называли Шурик-Шакирьян, Шурик-Матрогон и Шурик-Машинист. Последнюю кличку он получил не то за страсть к побегам, не то за то, что его самого часто посылали на вокзалы ловить сбежавших колонистов – на эту тему существуют различные версии. Башкирские историки, открывшие в Мухамедьянове нового национального героя, собрали множество сведений о нем. Так, в памяти кого-то из бывших обитателей колонии сохранилось, что он здорово играл на гитаре и лихо отбивал чечетку. После окончания школы в колонии его отправили в Куйбышев на вагоноремонтный завод, но работа в цеху была ему не по нраву, и Матросов сбегает оттуда. В 1940 году его привлекли к суду за беспаспортное проживание в Саратове и впаяли два года. Срок Шакирьян отмотал от звонка до звонка в Уфимской исправительно-трудовой колонии. Оттуда он попал в Краснохолмское военно-пехотное училище, а по его окончании – в 91-ю Тихоокеанскую морскую бригаду имени Сталина. (А не в штрафбат, как утверждает альтернативная официальной народная легенда. Блатной налет придавал обаяние образу героя.) Уже через 2 дня после зачисления Матросова в морскую бригаду состоялся бой за Чернушки, в котором он совершил свой знаменитый подвиг.

Подвиг Мухамедьянова


Существуюет несколько версий того, каким образом Шакирьяну удалось заставить немецкий дзот прекратить огонь на время, понадобившееся другим солдатам, чтобы преодолеть простреливаемое пространство. Его видели на крыше дзота, а затем труп Матросова был найден на снегу перед ним. Возможно, он попытался с крыши через вентиляционное отверстие перестрелять немцев, но был убит. Тем не менее, он отвлек на себя внимание находившихся в дзоте врагов. По другой версии, он мог сверху навалиться телом на ствол пулемета и прижать его к земле, не давая немцам вести огонь. Наконец, тело убитого при неудачной попытке взорвать дзот солдата могло упасть на некотором расстоянии от амбразуры таким образом, что полностью или частично закрыло пулеметчику сектор обстрела. Но для пропаганды подвига был выбран наименее реалистичный, зато наиболее эффектный вариант: герой, презрев смерть, закрыл амбразуру грудью. Это не удивительно – пропагандисты на передовую не рвались и плохо представляли себе тамошнюю реальность.

Легенда воплощается в жизнь


19 июня 1943 года Матросову было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза, а 8 сентября 1943 года Сталин подписал указ № 269, где говорилось: «Великий подвиг товарища Матросова должен служить примером воинской доблести и героизма для всех воинов Красной Армии». С этого момента всеми доступными сталинской пропаганде средствами начинается «популяризация в массах» подвига Матросова, преподносимого, как и все прочие героические деяния, в качестве образца для подражания. Очень скоро «популяризация» приносит ожидаемые плоды: до конца 1943 года грудью на вражеские пулеметы бросаются еще 38 солдат, в 1944 году – 87, и в 1945-м – 46. Последним пожертвовал собой Архип Манита, закрывший своим телом огневую точку на одной из улиц Берлина за несколько дней до победы. Вдохновляемые подвигом Матросова, бойцы идут в лобовые атаки на огневые точки противника, которые не удается подавить артиллерией, и буквально заваливают их грудами мертвых тел.
Выдуманное пропагандистами невозможное героическое деяние повторяется десятками и сотнями солдат. Например, во время штурма Зееловских высот в период Берлинской операции. Атакуя один-единственный немецкий дзот, командир батальона потерял всех командиров рот и почти всех командиров взводов. Из более чем семисот человек в последнюю атаку поднялось менее ста! Внезапно вражеский пулемет стих. Ворвавшиеся в дзот солдаты закололи второго номера. А первый номер, как оказалось, прекратил стрелять потому, что сошел с ума, не выдержав зрелища громоздящейся перед ним горы трупов. Во время Великой Отечественной не было недостатка в самопожертвовании. И дело даже не в том, что для подбадривания героев в тылу атакующих войск были расставленны пулеметы для расстрела пытавшихся сбежать с поля боя. И даже не в том, что в атаку наши солдаты шли, будучи пьяными (что такое пятьдесят граммов водки, когда кругом рвутся снаряды?). Просто никогда еще жизнь человеческая не стоила так дешево и так мало не ценилась самими ее обладателями. По подсчетам некоторых экспертов, наши и немецкие потери соотносятся в количестве едва ли не 10 к 1. Тысячи солдат заслужили право быть прославленными на всю страну, как Гастелло или Матросов. Но легендарным героям помимо памяти и славы выпала сомнительная честь стать символами, побуждающими других идти на смерть. Увы, часто бессмысленную.

ТЕКСТ ПАВЕЛ КАПИНОС