"Партизаны"

 История эта произошла в середине 90-х. В Российской армии. Кто не поверит — пусть не верит, я не настаиваю. Но рассказ вполне реальный. Только фамилии будут немного изменены. Впрочем, не так, чтоб очень сильно. По крайней мере, все участники тех событий себя легко узнают. Но только они. А кто не знает, о чем речь. — пусть воспринимает все как есть. Сказка-не сказка... а сильно похожа на быль.

Итак. Проходил в одной военной части военные сборы один достопамятный взвод. Взвод москвичей. В этом и вся соль рассказа, если вдуматься. Прозвища у сих подрывников дисциплины в армии бывают самые разные. Вариаций масса: от «москалей» до «москвачей». Но после той истории, думаю, «партизаны» — самое в тему.

Москвич в армии — это отдельная тема, как вы понимаете.

Решил как-то раз капитан Огарко проверить побритость щек будущих лейтенантов. Построил их пред собой. И начал по щекам осторожно так ладонью проводить. Кому по правой, кому по левой. Но, не так, понятно, чтобы шлепать, конечно. Впрочем, в любом случае, не самое приятное прикосновение, как ни крути. Все - стоят на вытяжку. Терпят. Дисциплина, все-таки. Смотрят злыми глазами. Москвачи-москвачами, а дисциплина — превыше всего. Только, для кого как. Доходит очередь и до будущего лейтенанта Шекта. А парень он был, хоть и простоватый, спокойный, но дюже накачанный мышцами. Этакая «пилорама 7 на 8». Вот стоит Шект, смотрит на процесс диким зубром, и с холодком в душе ожидает, как до него очередь доходит. И все вокруг тоже непроизвольно понимают, что добром это не кончится. Но терпят. Или превкушают. Сказать точно очень сложно. Рука капитана приближается к лицу Шекта... похлопывает по одной щеке... по второй... и... Тот молниеносно выбрасывает вперед правую руку. И так же нежно, как и ему, бьет по щеке капитана. От неожиданности тот становится пунцово-красными, делает шаг назад и почти теряет фуражку. Несколько мгновений мнется на месте... медленно произносит «обалдеть!!!» и уходит.

Далее к строю как вихрь подносится полковник Мазок. Фуражка-аэродром. Даже скорее авианосец. Сапоги — до колен. Сам — не выше метра. Орет нечеловеческим голосом: «Шект!!! Думаешь, ты самый умный?! Ну погоди!! Ты у меня еще попляшешь!!!» И убегает.

Через несколько часов курсанты возвращаются с учений в казарму. Ждут последствий. Все понимают, что они точно будут. И очень не малые.

Но тут по казарме проносится слух, что в часть едет с инспекцией генерал. Генерал?! Генерал!!!! Птица по масштабам любой военной части очень важная, выше — только маршал... да и тот Грачев, как бают. Ну, или сам президент. А это уж — выше некуда. К счастью для командования, все в части в полном порядке: газоны — покрашены зеленой краской, асфальт- подметен... техника — спрятана... Но что делать с солдатами? Поступает строгий приказ: всех солдат загнать в казарму (а она 4-этажная), задарить все окна и двери... и сидеть там на осадном положении, ждать дальнейших указаний. Точнее, на свою беду, начальство полигона отдает приказ не совсем так точно и строго. А формулировочка звучит примерно в общем виде: задраить окна на первых трех этажах. Кто был в армии СССР, да и последующей России, наверняка уже догадываются, что дальше будет, и тихонько хихикают. Но не лишайте остальных людей удовольствия.

Начальство взвода — срочно уезжает на полигон. Дает указание определить Шекта на гауптвахту. Но это — после, после визита генерала, понятно. В казарме — только дневальный. И где-то прячется капитан Огарко. Люди же — бесцельно слоняются взад-вперед.

Ждут приезда генерала. Постепенно атмосфера в здании становится все более напряженной. Да и затхлой: окна-то закрыты. Из каптерки появляется двухметровый ростом сержант Хусаин. Он уже отслужил ранее в армии. Но сейчас решил повысить свое звание, пройдя сборы. В общем-то на халяву. Он смотрит на лица людей, на окна, нюхает воздух... и говорит: « А что вы тут мучаетесь? Спросите капитана, нельзя ли открыть окна!» Капитана, естественно, найти нигде не могут. Этакий ниндзюк оказался. А мы и не знали. Тогда Хусаин цедит сквозь зубы: «Ну и фиг с ним! Генерал, наверняка, уже приехал! Что нам тут, задохнуться что ли?» Дневальный бежит по этажу и кричит: «Капитан разрешил открыть окна!! Открывайте!!!» Так....

Не буду сочинять, что люди высунулись в окна сразу: этого не было. Даже курить в окна никто не захотел. Дыхнули пару раз воздух, и все, отошли обратно в казарму. Окна четвертого этажа — продолжают быть открыты. Но к ним, естественно, никто уже не подходит. Да и зачем? Но тут...

Приезжает САМ. Генерал. Он движется через площадь плаца в сопровождении двух полковников. Больше похожих на телохранителей. Или на ординарцев, кому как. Живот у генерала, естественно, круглый, как и положено такому чину. Вес — изрядный. Двойной подбородок. Тяжелая одышка. Диво-дивное. Чудо-чудное. Никем ранее, наверно, не виданное. Все бегут к окнам. Высовываются в них и глазеют на живого генерала. Он поднимает глаза... Видит это... и со скоростью ракеты устремляется ко входу в казарму.

Тюх-тюх-тюх... звук вбегающего по лестнице на четвертый этаж генерала. Тяжелая одышка. Красное лицо. Он влетает в казарму как взбешенный аэростат. И орет страшным голосом, брызгая при этом белой пены слюны: «Кто тут главный?!!! Я спрашиваю?! Кто тут главный?!!! Кто командир?!!!» Дневальный мнется: «Он на маневрах... в поле... в смысле, на полигоне...» Генерал орет: «Так есть в казарме кто-то главный или нет?!»

Откуда ни возьми прибегает капитан Огарко. Он стоит перед генералом на вытяжку и испуганно колышется. «Я тут, получается, главный. Временно. Полковник на маневрах. Казарма...» «Кто разрешил открыть окна?!» — кричит почти в истерике генерал.

И в этот момент происходит самое страшное. Из каптерки появляется сержант Хусаин. Он один только в нижнее белье и его серые подштанники сильно контрастируют с голубоватыми стенами казармы. Он изумленно смотрит на красное лицо генерала и изрекает: «А это что еще такое, а, ребята?! Генерал?!» Шок и трепет. Генерал онемевает. Затем говорит жестко и требовательно: «А этого... на гауптвахту! На три дня!!! Понятно?!» и оборачивается к капитану. «Так точно!» — тоскливо отвечает капитан, бледнея. Генерал молниеносно разворачивается и уходит с этажа. Да и из казармы.

Капитан смотрит на сержанта Хусаина уничтожающим взглядом. Затем говорит: «Ну вот зачем тебе было нужно обязательно выйти?»

«А я что? Что, на генерала и посмотреть даже нельзя?»

«Нельзя!» - говорит капитан Огарко. - «Придется тебе на три дня отправиться на гауптвахту... пока генерал не уедет, разумеется!»

«Отлично!» - изрекает сержант, изумленно пожимая плечами. - «Но у нас два дня до приказа!»

«А это никого не колышит!» - отвечает капитан и уходит.

Сержанта выпустили уже через сутки, когда генерал уехал.

Но после этой истории все в военной части знали: если кого и следует называть «партизаны», так это москвичей.