РАЗГОВОР С ГОЛОДАЮЩИМ ЗА МОВУ

Вчера был по делам на Крещатике и заглянул на мовный майдан возле Украинского дома – выразить им сочувствие и спросить, когда свалят назад на Западную Украину. Через месяц в этом доме книжная выставка. А как ее проводить, если там голодающие лежат? И судя по всему, голодать планируют не меньше трех месяцев.

Но оказалось, что обстановка там изменилась. Их уже вытеснили от дверей, и майдан проходит только на ступеньках. И он наполовину превратился уже в торговый рядок – там продают соответствующую литературу. Например, Шкляра за 25 гривен и прочую подобную ерунду.

Подошел к голодающим. Одного запомнил еще с новостей – жирноватый парень с игрушечной куклой, пришитой к поясу. У куклы тоже повязка «Голодую» и она тоже в вышиванке. Присел с ними рядом. Спрашиваю:

- Как жизнь? За что голодаем?

- За мову, конечно. ( Он говорил на мове, но я наш диалог напишу полностью по-русски.)

- А что с ней случилось?

- Хотят принять закон, дающий право ее не знать.

- Вот как. А разве можно ее не знать, если во всех школах, в том числе и русских, она обязательно преподается с первых классов?

- Разве?

- Да. И в Крыму, и в Донецке.

- Я этого не знал. Я сам со Львова. (Парень, надо отдать ему должное, говорил со мной откровенно и не юлил, как это бывает обычно с украинскими националистами.)

- Ну, теперь будете в курсе. Мало того, точно так же было и при совках-коммунистах. Мову обязывали учить.

- Что-то не верится…

- Да, так и было. Это чистая правда. Просто вам ее там не говорят. Потому что не выгодно... Кто вы по профессии?

- Юрист. Только закончил вуз.

- Отлично.

Так почему вы против того, чтоб русский язык был региональным? Чтоб там, где живут русскоговорящие, они могли свободно его использовать. Разве это плохо? 

- Нет, это нормально, - ответил он.

- Так в чем проблема?

- Понимаете, когда несколько лет назад, отменили обязательный перевод фильмов на мову и все тут же стали от нее отказываться, у меня сердце заболело. Знаете, как мне было обидно от такой несправедливости? И как мне быть сегодня, когда я приезжаю в Харьков и не могу найти ни одной газеты на мове. И это в Украине.

- Печально, - соглашаюсь с ним, - сочувствую вам. Наверное, там просто не выгодно их продавать – слишком мало покупателей. Вы хотите заставить частных предпринимателей их туда возить?

- Нет. Но как быть с моим правом купить?

Я ответил ему, что такого права - купить то, что не хотят продавать, - у него просто не существует. Он удивленно посмотрел на  меня. Для юриста из Галичины такие простые вещи были  непривычны. Он задумался.

- Вы сколько дней голодаете?

- Пять. Но я чувствую себя нормально. Это ж у меня лечебное голодание. Тут врачи ходят, всё под контролем. Я не собираюсь умирать.

- Это правильно. Глупо было бы. А потом куда?

- Назад во Львов.

- Ну давайте, не затягивайте с этим.

- Ок.

На этом мы и расстались. Вот такая там голодовка. 

А это тот самый парень с игрушкой. Сразу после нашего разговора к нему подсела девушка из оппозиционной газеты. И, конечно, вопросы у нее будут совсем другими...