Мир без мировых религий: историческая альтернатива.

Большинство верующих на Земле ныне исповедуют одну из трёх мировых религий - христианство, ислам или буддизм. Религии эти, в отличие от остальных (политеистических, языческих), рассчитаны на все народы и страны и претендуют на мировое идеологическое господство, причём монопольное. Политеисты, как правило, признают право любого народа исповедовать свою веру и не видят плохого в том, чтобы почитать, наряду со своими богами, еще и чужих или отождествлять своих и чужих богов, перенимать мифы и обряды. Приверженцы же каждой из мировых религий рассматривают все остальные вероисповедания как "ложные", "дьявольские", второсортные, обреченные на исчезновение, а их сторонников считают невежественными, аморальными и жестокими дикарями.

Подобному взгляду следуют отчасти и религиеведы-марксисты: смене первобытности или рабства феодализмом соответствует-де смена язычества христианством, и это неизбежно прогрессивно. От немарксистов же можно услышать, что без христианства не возникла бы современная наука, без протестантской этики - капитализм, а часы не изобрели бы, если бы монахам не нужно было молиться в определённое, назначенное время. Между тем утверждение мировых религий столь часто сопровождалось насилием и вандализмом, что поневоле усомнишься в органичности подобного превосходства таких религий над языческими верованиями. В Китае и Японии буддизм смог утвердиться лишь в симбиозе с местными верами (конфуцианством, даосизмом, синтоизмом). В Индии же и поныне господствует религия, которая, зародившись во II тыс. до н. э. и постепенно эволюционируя, пережила уже несколько общественных формаций (первобытность, рабство, феодализм).

Поэтому вполне правомерно задаться вопросом: каким был бы мир, если бы мировые религии не возникли или остались малочисленными сектами?

Итак, Европа без христианства. Часто говорят, будто в отсутствие христианства его роль сыграл бы митраизм. Он также был "религией спасения", уделял большое внимание этике, но не отвергал культа языческих богов, а лишь воздвигал среди них на первое место Митру-Солнце. Несомненно, митраизм стал бы государственной религией позднего Рима, но не спас бы прогнившую рабовладельческую империю (как не спасло её христианство). Пережить же её падение митраизм (религия элитарного "масонского" типа, к тому же тесно связанная с римской армией) мог бы, лишь приняв более демократичную форму или хотя бы ослабив идейную связь с Империей.

После падения Рима ни одна религия не смогла бы добиться господства не только в Европе, но и хотя бы в Западной Европе. У кельтских народов преобладал бы друидизм, в романских странах - обновлённый митраизм, у греков - олимпийская религия. Германцы, славяне, балты, финны, тюркоязычные степняки, венгры сохраняли бы верования своих предков. Это тормозило бы процессы ассимиляции и, вполне возможно, такие народы, как готы, бодричи, пелопонесские славяне или меря существовали бы и поныне. Войн и усобиц во славу Одина, Митры и т. д. хватало бы. Но - никаких крестовых походов, а германский "натиск на Восток" был бы гораздо слабее. (Германцы и славяне многое перенимали из верований друг друга, пока церковники не объяснили немцам, что славяне не люди, а язычники). Даже покоряя славян, германцы не стремились бы уничтожить их культуру. Возможно, Германия с восточной границей по Эльбе и Среднему Одеру не смогла бы развязать две мировые войны. Этническая вражда не усугублялась бы религиозной, и конфликты, например, между сербами, хорватами и боснийцами или украинцами и поляками не доходили бы до геноцида.

У славян и балтов существовали своего рода языческие "церкви", причём - надплеменные: в XII в. криве-кривейто (верховному жрецу Перкунаса) подчинялись все балтские народы, а верховному жрецу Световита в Арконе - все западные славяне-язычники. Такими же "церквями" были корпорации друидов и их соперников - филидов. Сложиться в церковь мог бы и митраизм с его строгой иерархией посвящений. А вот германцы не имели ни языческой "церкви", ни сильного жреческого сословия. Культ обслуживали женщины-пророчицы и годи - знатные люди, ведавшие храмами и их "приходами" - годордами. Жрецы и их "церкви" боролись бы со светскими феодалами за власть, но даже митраистский понтифик ("отец отцов") не мог бы возмечтать о духовной власти надо всей Европой и праве низлагать императоров.

В языческой Европе гораздо лучше сохранилось бы культурное наследие античности, интенсивнее развивался бы культурный обмен. Греческие и итальянские мастера помогали бы создавать храмы Перуна и статуи Одина. Славянские волхвы переводили бы Гомера и Гесиода, а жрецы Митры - "Эдду". А еврейскую Библию европейские книжники изучали бы лишь наряду с Авестой и египетской "Книгой мёртвых". Возникли бы всевозможные синкретические учения и культы (Зевса-Перуна, Митры-Бальдра, и т. д.). Существовала бы, однако, и охота на ведьм, - явление изначально языческое. (Заметим: сжигали не только безвинных созданий, но и настоящих колдунов и ведьм, терроризировавших и эксплуатировавших суеверных людей). Языческие мракобесы травили бы учёных-материалистов (почитайте "Александр, или Лжепророк" Лукиана). Однако учёным не угрожали бы, по крайней мере, пытки и костёр. Не возникла бы инквизиция как аппарат подавления всякого инакомыслия.

Утверждают, что без христианской веры в единого Бога не возникло бы научное представление о единых законах природы.

Но учение о едином Боге (Атоне, Ахурамазде, Кришне, Роде и др.), воплощениями которого являются все остальные боги, создавались и языческими богословами. О едином Боге, мировом Разуме говорили ещё античные философы-идеалисты (Анаксагор, Платон, неоплатоники). Но бог, полностью тождественный природе и её законам (у Сковороды, Спинозы) - это уже не Зевс и не Яхве, а бог философский, безличный. Он сродни языческому же представлению о космическом законе (Ананке, Рита, Арта, Дао), стоящем выше богов. Бог же христианских и мусульманских богословов - непременно личный, творящий чудеса вопреки законам природы, при этом деспот и самодур с весьма скверным характером.

Перенесёмся теперь на Ближний, Средний и Дальний Восток. Арабы и без ислама сокрушили бы две рабовладельческие империи - Византию и Иран (ведь и не крещеные ещё славяне в VI - VII в.в. громили Византию). Возник бы, а потом распался и Арабский халифат (подобно Киевской Руси и другим позднефеодальным империям). Но не возникло бы единой арабо-мусульманской культуры от Атлантики до Средней Азии. В Египте или Ираке арабами называли бы себя и молились Аллаху и другим арабским богам лишь бедуины, а оседлые египтяне и иракцы почитали бы по-прежнему Амона-Ра и Мардука. Арабские завоеватели не разрушали бы доисламскую культуру, а усваивали её ещё усерднее, чем в нашем мире. Сейчас не стояла бы проблема исламского фундаментализма и терроризма. В Иране, Афганистане, Закавказье, отчасти в Средней Азии господствовал бы зороастризм или его синкреические варианты, местами - митраизм и даже религия Ахримана (наподобие ныненшнего йезидизма). В Индии не было бы ни Пакистана, ни Бангладеш, ни кровавой вражды индусов и мусульман. Буддизм же и в реальной истории почти исчез на своей родине ещё в XII в. Индуизм, мало отличимый от современного, был бы распространён также (в сочетании с местными культами) в Шри Ланке, Бирме, Сиаме, Камбодже, Индонезии, Южном Вьетнаме, - среди населения равнин и городов. В Северном Вьетнаме так же обстояло бы дело с конфуцианством. "Чистыми" же язычниками оставались бы, как и ныне, горные и лесные племена. В Китае мирно сосуществовали бы не три, а две религии (конфуцианство и даосизм), в Корее - также две (конфуцианство и местный шаманизм). Япония была бы чисто синтоистской страной. В Тибете господствовал бы митраизм (бон).

У тюркских и монгольских народов шаманизм вырос бы в развитую религиозную систему со своей литературой, искусством, философией, испытав при этом влияние Ирана и Китая. Другие народы Сибири, сохраняя свои шаманистские верования, немало переняли бы от русских язычников, а те - от них, ведь воззрения и практика славянских волхвов были также, по сути, шаманскими. Турки, завоевав Малую Азию, по-видимому, не смогли бы без ислама полностью ассимилировать её население, и ныне здесь соседствовали бы храмы Тенгри-хана, Зевса, Митры и Кибелы. Османская империя оказалась бы не столь долговечной, а отношения турок с покорёнными народами - не столь враждебными. Непростые отношения русских с татарами и кавказскими горцами не усугублялись бы религиозной враждой, и национальные проблемы в Турции и России в XIX -XX в. в. разрешались бы без резни и депортаций.

Колониальные захваты, разумеется, освящались бы жрецами Митры, Одина, Перуна. Но при этом колонизаторы не разрушали бы культуры туземцев и не особенно стремились бы привить им европейские религии. Идеология расизма, возможно, - в отсутствие библейского представления об "избранном народе", - не развилась бы. (В древности такие представления были свойственны, помимо евреев, лишь грекам и римлянам с их презрением к варварам). Всё это в дальнейшем облегчило бы борьбу колониальных народов за независимость.

Сторонники мировых религий любят упрекать язычников в воинственности, жестокости и разврате, человеческих жертвоприношениях и оргиях. Но, во-первых, подобные обычаи свойственны не только язычникам. Сектанты-иннокентьевцы даже и в советское время замуровывали людей живьём. Некоторые христианские секты (николаиты и др.) освящали разврат. Самураев даже буддизм не смог отучить от привычки лакомиться печенью убитых врагов. А уж по части религиозных войн и гонений приверженцев мировых религий не превзошёл никто. Такая практика неминуемо превращала проповеди гуманизма в лицемерие. Во-вторых (как показывает опыт той же Индии), всякого рода жестокие и аморальные ритуалы со временем начинают восприниматься как варварские и постепенно отмирают (хотя как пережитки или эксцессы могут сохраняться долго). Так что в жертву Перуну или Одину сегодня, скорей всего, никого бы не приносили (по крайней мере, - публично, регулярно и на законных основаниях).

Таким мог бы стать мир без мировых религий. Несправедливости, жестокости, войн в нём хватало бы, так же, как восстаний и революций. И всё это освящалось бы теми или иными религиями. Но в нём было бы больше духовной свободы, меньше вражды между народами, а культурные достижения и ценности лучше сохранялись бы и легче заимствовались, поэтому прогресс человеческой цивилизации шёл бы быстрее и успешнее и неминуемо вёл бы к упадку всех религий и усилению секулярного, материалистического мировоззрения.