Как продвигается и как тормозится расследование дела об убийстве Натальи Эстемировой

^{2007 год. Наталье Эстемировой вручают премию Human Rights Watch Defender Award}

Три года назад убили нашу коллегу Наталью Эстемирову. Утром 15 июля 2009 года возле собственного дома ее насильно посадили в легковую машину, вывезли из Чечни и расстреляли на обочине федеральной трассы в Ингушетии.

Показательная расправа над самой известной правозащитницей Кавказа вызвала огромный резонанс не только в России, но и в мире.

Глава Следственного комитета Александр Бастрыкин взял дело под личный контроль. Руководителем следственной группы был назначен старший следователь по особо важным делам главного управления СК по ЮФО Игорь Соболь.

В группу вошли следователи чеченского и ингушского СК РФ, встал вопрос о том, кто будет осуществлять оперативное сопровождение дела.

Надо понимать, что без четкой работы оперативников (чаще всего это сотрудники милиции, иногда оперативное сопровождение осуществляют сотрудники ФСБ) заказное убийство раскрыть невозможно.

С самого начала в деле Наташи следствие выделило четыре версии, и две из них звучали так: преступление совершено в связи с профессиональной деятельностью Эстемировой Н.Х.; преступление совершено сотрудниками правоохранительных органов из мести за публикации Эстемировой Н.Х. о незаконных действиях сотрудников милиции.

И правозащитная, и журналистская деятельность Наташи имела только одно — самое опасное в нашей стране — направление: Чечня.

После убийства Анны Политковской только Наталья Эстемирова позволяла себе говорить Рамзану Кадырову и его окружению о нарушениях прав человека в республике. К сожалению, именно эту специфику ее профессиональной деятельности, и в первую очередь острый личный конфликт с Кадыровым, следствие не учло. Оперативным сопровождением по делу Эстемировой стали заниматься те, кто в первую очередь попал под подозрение — чеченские менты. Формально руководство оперативно-разыскными мероприятиями осуществлял замглавы МВД по Чечне Анатолий Янишевский. При всех других раскладах — не самая плохая кандидатура. С Янишевским у Наташи были рабочие отношения, они встречались 14 июля 2009 года, а 15-го — в день убийства — должны были выехать в совместную инспекционную поездку.

К сожалению, Янишевский, считающийся человеком экс-президента Чечни Алу Алханова, сильно уступал по влиятельности одиозному другу Рамзана Кадырова — заместителю министра внутренних дел РФ генералу Аркадию Еделеву. По нашим данным, именно Еделев играл негласную, но ключевую роль в так называемом оперативном сопровождении следствия по уголовному делу Эстемировой. 18 февраля 2010-го генерал Еделев был отправлен в отставку. К этому времени под валом оперативных и агентурных данных следствие выстроило каноническую официальную версию: Наташу убили боевики из шалажинского джамаата.

Шалажинская версия началась с компьютеров Наташи Эстемировой: при похищении и убийстве пропал ее ноутбук, рабочий компьютер был изъят следствием.

Среди множества текстов, подходящих (по времени и по содержанию) для «мотива», оказались информационные сообщения о нападении в селе Шалажи на дом «бизнесмена» Ахмета Арсамирзоева и похищении его сына Юнуса с целью выкупа якобы членами шалажинского джамаата. В этом сообщении был упомянут местный житель, примкнувший к подполью, — Алхазур Башаев. Со слов Ахмета Арсамирзоева, именно он вербовал жителей Шалажей и переправлял их в лес.

Эти НИКЕМ НЕ ПОДПИСАННЫЕ сообщения появились на сайте ПЦ «Мемориал» в мае 2009 года. Сообщения были довольно-таки рядовыми, в центральном офисе «Мемориала» даже не знали, что Наташа выезжала в село Шалажи.

По версии следствия, именно эти сообщения (всего два) вызвали сильную личную неприязнь у Алхазура Башаева, и он решил убить именно Наташу Эстемирову, хотя в село Наташа приезжала не одна, а у кратких информационных сообщений на сайте «Мемориала», повторю, не было авторов.

Уже много позже смерти Наташи мы общались с жителями села Шалажи, и, надо сказать, у них существует и другое мнение. В материалах следствия есть по крайней мере два официальных свидетельства о том, что настоящим вербовщиком в селе Шалажи был именно Ахмет Арсамирзоев, имеющий кличку Дудук и связанный с силовыми структурами Чечни. Роль Ахмета Арсамирзоева в конструировании шалажинской версии представляется нам весомой и нуждается в проверке.

До сих пор не ясно, как именно его сын Юнус попал в шалажинский джамаат и, главное, как он из него вышел живым. В материалах дела есть сведения о том, что именно Арсамирзоев передал чеченским силовикам информацию о перемещении шалажинского джамаата, и в ноябре 2009 года этот джамаат был уничтожен в спецоперации, которую возглавлял лично Адам Делимханов. По итогам спецоперации было объявлено, что погибли в том числе главарь Успахаджиев (ближайший соратник Докку Умарова) и Алхазур Башаев, чей паспорт был найден на месте спецоперации. По результатам ДНК-экспертиз было установлено, что погибшие в этой странной операции не имеют никакого отношения к жителям села Шалажи, близким родственникам боевиков. То есть погибли не члены шалажинского джамаата, а кто погиб — неизвестно. Мы выдвинули свою версию: найденные в массовом захоронении на месте спецоперации останки могут быть идентифицированы как останки сотрудников чеченской милиции из г. Аргун. По некоторым сведениям, осенью 2009-го они были убиты своими же за попытку бунта. Однако следствие эту версию не проверило.

Но вот что интересно: после того как был найден паспорт Алхазура Башаева и официально сообщено о его смерти, Ахмет Арсамирзоев выехал в ноябре-декабре 2009 года во Францию, связался с подконтрольной Рамзану Кадырову чеченской диаспорой в Страсбурге, нашел, встретился и попытался уговорить вернуться в Чечню брата Алхазура Башаева — Анзора. Анзор уехал из Чечни  в июне 2009 года (есть соответствующие документы о пересечении границы). В разговоре с Анзором Башаевым Ахмет Арсамирзоев даже не заикнулся о деле Наташи Эстемировой, он просто настаивал на возвращении, обещал деньги, работу и покровительство чеченских властей.

Подозреваю, если бы Анзор поддался уговорам и вернулся в Чечню, то сейчас ему было бы предъявлено обвинение в убийстве Натальи Эстемировой.

Тем временем следователей по делу Наташи преследовало чудовищное оперативное везение. Чеченские милиционеры нашли богатейший схрон оружия в доме Башаевых в селе Шалажи. Среди гранатометов и противотанковых управляемых ракет 9М113 для переносных противотанковых ракетных комплексов «Конкурс» был скромный газовый пневматический пистолет, переделанный под стрельбу боевыми патронами, из которого расстреляли Эстемирову. На пистолете лежало удостоверение убитого сотрудника чеченской милиции, в которое была вклеена фотография Алхазура Башаева. Экспертиза показала, что фотография эта полностью совпадает с фотографией на паспортной форме № 1, которая заводится при выдаче паспорта на каждого совершеннолетнего гражданина РФ и хранится, соответственно, в милицейских архивах.

Через две недели в одном из гаражей Грозного чеченские оперативники обнаружат белую «семерку», на которой якобы похитили Наташу Эстемирову. В машине не найдут биологических следов похищения, зато найдут глушитель к пистолету и номера. Глушитель не совпадет по баллистике со следами на пулях и гильзах. По номерам автомобиля найдут предыдущего владельца, и он, конечно же, опознает по фотографии с паспортной формы № 1 человека, которому продал машину. То есть Алхазура Башаева.

Чуть позже в Чернокозове чеченские оперативники обнаружат беспредельно ценного свидетеля — бывшего боевика Дутаева Д.С., отбывающего наказание по ст. 208 ч. 2 УК РФ (участие в НВФ). Он расскажет, что с октября 2009 года по май 2010-го был членом чеченского подполья. В ноябре его группа случайно встретилась в лесу с шалажинским джамаатом, он никого не знал, «общались только по позывным», но он, конечно же, познакомился с боевиком с позывным «Имран».

Позднее ему станет известно, что это был Алхазур Башаев, в марте 2010 года он снова встретится с ним в лесу и узнает, что именно Алхазур Башаев убил Наталью Эстемирову. Из показаний другого свидетеля — Бекарова С.А., также бывшего участника НВФ (находящегося на тот момент в СИЗО г. Грозного под контролем сотрудников МВД Чечни), следствие узнает о том, что «на «Меджлисе», проводившемся в Сунженском районе ЧР 25—26 июня 2010 года, он <Бекаров С.А.> лично слышал от Докку Умарова о том, что операцию по похищению правозащитницы Эстемировой провели боевики Башаев и Успахаджиев, что она обошлась ему <Докку Умарову> в 14 000 долларов, и были сорваны переговоры президента РФ с канцлером Германии» (т. 46, л.д. 25—28).

…В общем, должна сказать, блестящую работу проделали сотрудники ОРЧ КМ МВД Чечни, осуществляющие оперативное сопровождение уголовного дела по Эстемировой. Следователю Соболю ничего не оставалось, лишь процессуально закреплять падающие, как манна небесная, вещдоки, свидетелей и очевидцев. Правда, ни одна экспертиза, по сути, эти вещдоки не узаконила, наоборот, поставила под сомнение. Свидетели, которых опрашивали чеченские менты, тоже вели себя странно: соседи Наташи по микрорайону, то есть возможные очевидцы похищения, — молчат. Соседей Алхазура Башаева по селу — просто не остановить, как языками мелют. Хоть бы о мести со стороны шалажинского джамаата подумали! Ведь Алхазур Башаев, который, судя по версии следствия, еще бегает по чеченским лесам-горам, очень мстительный человек. И еще вот какое наблюдение: как только сотрудники СК, тот же Игорь Соболь, просят МВД Чечни дать оперативные сведения по преступлениям, в которых могут быть замешаны сами кадыровцы, — происходит резкий падёж профессионализма чеченских ментов. Полковнику Соболю никто не пишет. В буквальном смысле слова*.

В первых постановлениях по делу остались отчетливые следы попыток расследовать все случаи похищений и убийств, к которым причастны сотрудники чеченской милиции и которыми Наталья Эстемирова занималась в последние недели и дни перед смертью.

Усилиями Наташи эти истории стали публичными, дошли до Страсбургского суда, оттуда — до Генеральной прокуратуры. Москва вынуждена была звонить и пенять властям Чечни, что сор вынесен из избы…

Мне кажется безусловно важным, что изначально следователь Соболь пытался расследовать эти преступления чеченских силовиков именно в рамках Наташиного уголовного дела. Потому что ее активная правозащитная работа по этим эпизодам — единственный очевидный мотив ее убийства.

Славная попытка следствия выйти от мотива к исполнителям и заказчику убийства Эстемировой с треском провалилась. Хотя формально были проведены какие-то следственные действия: изъят и проанализирован билинг по месту похищения и убийства, допрошены сотрудники Курчалоевского РОВД (именно они летом 2009-го грязно работали, в том числе засветились в похищении и убийстве двух чеченских активистов — Заремы Садулаевой и Алика Джабраилова), допрошены члены чеченского правительства, мэр Грозного Хучиев и даже Рамзан Кадыров.

Но на объективность шансов все равно не было, потому что логика расследования неминуемо вела к политическому решению: непосредственный руководитель Соболя — Борис Карнаухов — должен был доложить Бастрыкину о необходимости изъять все свежие уголовные дела по похищениям и внесудебных казням, по которым работала Наташа, забрать их у чеченского СК и передать хотя бы в управление СК по ЮФО. А еще лучше — создать группу из сотрудников центрального аппарата СК и подкрепить ее оперативными сотрудниками из МВД РФ. Де-факто это было бы объявлением войны. Причем не столько чеченскому беспределу, сколько путинскому решению «чеченской проблемы».

В общем, невероятный сценарий. Поэтому последние дела Наташи, а также дело о зверском убийстве Садулаевой и Джабраилова, исчезновение Заремы Гайсановой во время спецоперации, которой руководил лично Кадыров, — все они мирно покоятся в Следственном комитете по Чечне. Поэтому — Соболь один в поле воин.

Ровно год назад был опубликован и передан президенту Медведеву совместный доклад «Мемориала», «Новой газеты» и «Международной федерации по правам человека». В этом докладе мы поставили под сомнение официальную версию следствия. Мы также указали на то, что в деле Наташи есть как минимум 4 ДНК убийц, но нет ни одного постановления об изъятии биологических образцов для проведения сравнительного анализа. УПК РФ позволяет брать такие образцы у каждого гражданина РФ независимо от его статуса по уголовному делу.

Я помню реакцию Александра Бастрыкина. Он заявил, что выводы авторов доклада «не основываются на материалах уголовного дела». Абсурдное заявление, так как в докладе проанализированы именно что материалы уголовного дела.

В общем, первая реакция у Бастрыкина была нервной, а через некоторое время он дал указание провести забор крови у сотрудников Курчалоевского РОВД для проведения сравнительного анализа с ДНК убийц по делу Наташи. Я полагаю, вмешался комиссар Совета Европы по правам человека Томас Хамамберг.

За год следователь Соболь сумел взять кровь у девяти сотрудников Курчалоевского РОВД. Экспертизы совпадений ДНК не установили. И тем не менее это — положительный результат. ДНК убийц — это зацепка, которая позволяет обойти ключевую проблему расследования этого дела: когда опера вполне могут сами оказаться убийцами. Мы два года добивались, чтобы забор биологических образцов — элементарное процессуальное действие — стал если не главным, то хотя бы возможным инструментарием следствия. Остановиться на полпути Следственный комитет, конечно, может. Но выглядеть это будет плохо.

Уже сейчас совершенно понятно, что со своей «шалажинской версией» СК зашел в тупик. Никто не знает, что случилось с джамаатом. Никто не знает, жив ли основной подозреваемый — Алхазур Башаев. По сведениям чеченских силовиков, он пересек границу. Александр Бастрыкин не так давно на встрече с главными редакторами заявил, что провел множество действий за границей, разыскивая убийцу Натальи Эстемировой. Но невозможно искать вечно: рано или поздно дело надо будет бесславно приостановить, допустить к нему потерпевших и признать свое бессилие. Это если, конечно, окончательно потерять инициативу.

Сейчас у следствия два варианта: продолжать активно разрабатывать версию причастности сотрудников чеченской милиции, то есть, грубо говоря, брать кровь. У кого конкретно — версии есть, в том числе у самого следствия, которому известно многое из того, что не нашло отражения в материалах дела.

Второй вариант — затянуть безнадежное расследование на неопределенное время.

В ходе подготовки этого материала мы обратились в Следственный комитет с запросом об интервью со следователем Игорем Соболем. Это наша третья попытка, и опять — неудачная. В интервью нам было отказано. Аргументация: дело будет передано новому следователю «в связи с загруженностью Игоря Соболя». Для тех, кто в теме: этот прием СК, известный по другим громким расследованиям, —  означает развал дела.

Ну и еще один совсем уж «убойный» вариант есть у Бастрыкина: передать дело об убийстве Натальи Эстемировой в Следственный комитет по Чечне.

*Из письма руководителя Следственного комитета по Чечне  — министру ВД Чечни: «…сотрудниками МВД по ЧР оперативное сопровождение по данным уголовным делам <по похищению и бесследному исчезновению граждан> осуществляется ненадлежащим образом… не в полном объеме, а поступающие ответы в основном носят формальный характер и не содержат запрашиваемых сведений… Указанные обращения остались без соответствующего реагирования… ответы не поступили… не все сотрудники органов внутренних дел, задействованные при проведении спецоперации, установлены и допрошены, необходимые следствию документы не представлены… Сотрудники от явки к следователю уклонились, ответы на поручения и письма получены не были…»