Американское правосудие: система трех страйков

 — Господин полицейский, у нас в России два писателя, Ильф и Петров, в 30-е годы прошлого века съездили в Америку и написали книгу. В тюрьму их тоже сводили, и они там спросили у директора, пытаются ли здесь преступников исправлять. Он им ответил: «Нет, наша задача — всего лишь их наказать». А вы сейчас как бы ответили на этот вопрос?

— Точно так же.

Меня, как корреспондента, пригласил на свое дежурство Виталий Прокопчук, помощник шерифа. Он патрулирует улицы района Ранчо Кардова четыре дня в неделю.

— Виталий, а чего ты не остановил вон того на «ниссане», он же явно нарушал скоростной режим? — Мы едем по шоссе, сопоставляя данные спидометра со скоростью соседних автомобилей.

— Он сам скорректировал свое поведение.

— И что?

— Слушай, моя задача — не нарушения коллекционировать, а порядок поддерживать. У меня нет плана по оштрафованным, зачем мне терроризировать население? Ну, отвлекся человек, с кем не бывает. Ты же видел — я пробил его по компьютеру, у человека чистый record, передо мной добропорядочный гражданин. Вот если бы у него уже было несколько таких нарушений, я бы его остановил по полной программе.

Так в первый раз для меня прозвучало слово record. Это очень важное слово в общественной системе США. Как его перевести: досье, репутация, криминальная биография? — все немного не то. Record - это запись, в которой про тебя записано все.

Record — это мера добропорядочности, главный инструмент контроля в американском обществе. Отношения между государством и человеком здесь напоминают контракт между банком и заемщиком. По факту рождения каждый получает безграничный кредит ­доверия. Человеку верят на слово, человека несильно наказывают, но дальше все зависит от того, как он этим кредитом распорядится. Если ты злостно косячишь, то твоя процентная ставка ответственности начинает очень резво расти, с тебя спрашивают уже строже, и в какой-то момент ты попадаешь в зону нулевой терпимости, а ­затем и в положение unforgiven. За одно и то же вождение в пьяном виде (здесь это уголовное преступление) можно в первый раз получить штраф в 1000 долларов и лишение прав на полгода с пересдачей, а в третий — 10 лет лишения свободы. За одно и то же причинение телесных повреждений можно в первый раз огрести год условно, а в третий — пожизненное.

— Я приехал сюда, когда мне было 11 лет, — рассказывает Владимир Котяков, протестантский капеллан, работающий в тюрьмах Калифорнии. — Пока родители обустраивались, попал в дурную компанию, кончилось все это тем, что в школе у меня нашли пистолет. В России все думают, что здесь у каждого в кармане кольт, но это не так. Получить право на ношение оружия очень сложно, а нелегальное ношение оружия — серьезное преступление. На родине я бы сразу пошел по ­малолетке года на три как минимум. В Америке мне дали испытательный срок. Я выводов не сделал. Следующим моим преступлением стала попытка угона машины и драка с применением ножниц. Отсидел в тюрьме два дня до суда — дали условно. Представь, что бы со мной было за все это у нас. А здесь система дает шанс, особенно молодым и безмозглым. Но если уж ты этим шансом не воспользовался — все, тебе конец. Слышал про систему трех страйков?

Действительно, устойчивая российская традиция — ломать жизнь за первое же мелкое преступление. Но теоретически ты можешь сходить в тюрьму десять раз, а потом вдруг получить озарение и стать добропорядочным гражданином.

В США это невозможно ни при каких обстоятельствах. Американская система по-своему гуманна, только она гуманна поначалу и безжалостна в конце. В большинстве штатов с 90-х годов прошлого века практикуется так называемый ­закон трех ударов (three strikes law). Этот термин заимствован из бейсбола, где отбивающий, пропустивший три удара, выбывает из игры. Система мыслит так: мы даем человеку два шанса, нака­зываем его несильно, но если он не понял по-хорошему, то будет ­по-плохому — мы его просто вычеркиваем из списка живых, изолируем от общества.

Такая прогрессивная шкала законообложения в последнее время стала предметом ожесточенных споров среди политиков. Многие считают, что она толпами загоняет людей в тюрьмы и именно из-за нее США — первая в мире страна по количеству зэков на душу населения (вторая — Россия). Другие считают, что такая разнородная страна, как Соединенные Штаты, не выживет без жесткой полицейской логики, а бессистемная гуманность — дорога к катастрофе.

Так или иначе, закон трех ударов действительно привел к тому, что в той же Калифорнии тюрьмы переполнены вдвое по сравнению со своей «проектной мощностью». Ситуацию усугубляет тот факт, что уголовщиной в США считаются многие проступки, которые в большинстве других стран так не расцениваются. Например, перепродажа или даже дарение лекарств, купленных по рецепту. Или неявка по повестке в присяжные. Или то же вождение в пьяном виде, или нарушение restraining order.

Человека, который заслуженно попал в тюрьму даже на небольшой срок, скорее всего, уже никогда не возьмут на приличную работу. Общество же расправляется сразу, без права на возвращение

Уголовным преступлением является угроза и так называемое battery, которое точнее всего перевести как «рукоприкладство», не обязательно с причинением вреда здоровью: схватить женщину за задницу — это тоже battery. Даже странно, что в США не являются преступлением клевета и оскорбление: здесь вообще можно обзывать как угодно кого угодно, даже полицейского. Но кто первый поднял руку — тот и преступник. Это, кстати, практически безотказная ­ловушка для наших соотечественников, для которых дать в морду в ответ на оскорбление — дело чести.

За испорченный record карает не только государство, но и общество, причем карает немилосердно. Человека, который заслуженно попал в тюрьму даже на небольшой срок, скорее всего, уже никогда не возьмут на приличную работу, а если она у него уже есть — выгонят. Государство хотя бы дает тебе шанс, общество же расправляется сразу, оно просто помещает тебя в другую страту без права на возвращение.

Америка так устроена, что чем больше нарушаешь правила, тем ниже ты опускаешься по социальной лестнице, а чем выше ты по ней поднимаешься, тем больше боишься накосячить. Record становится инструментом деления людей на классы, успешным и богатым становится не тот, у кого острее зубы, а тот, у кого крепче нервы и чище помыслы. Америка по-прежнему страна больших возможностей, но с каких-то пор появилась маленькая поправка: возможность каждому дается только одна. Это касается не только системы правосудия, но и, например, карьеры. Здесь почти невозможно выучиться на химика, а потом стать юристом. Жизнь человека похожа на поезд, который отправляется только один раз, и пересадок больше не будет.