Слишком счастливое детство

Идеальная семья, в которой нет места для развития

Изначально они пришли, чтобы похвастаться.

Другой цели у их визита как будто бы не было. Получить от специалиста восхищенное подтверждение: «Жаконя молодец!», может быть, распространить с его помощью свой потрясающе удачный опыт куда-то дальше, но скорее просто вот это естественное желание сотворившего нечто: показать товар лицом понимающему человеку.

Детей они привели с собой как живое доказательство своих слов. Симпатичная девочка была вполне «в теме» и ерзала на стуле, поглаживая огромную папку с рисунками и нетерпеливо ожидая, когда настанет ее черед хвастаться. Мальчик, высокий, красивый, со скучающим видом смотрел в окно.

Говорил в основном отец, но мать постоянно дополняла мужа.

— Когда настало время, мы разумно подошли к вопросу увлечений. Это ведь школьное образование обязательно, а дополнительное должно доставлять удовольствие и поднимать самооценку. Выбирали, пробовали, все время с ними советовались. В конце концов стало понятно, что у Вани способности к спорту и языкам, а у Маши — к рисованию и пению. Сейчас у сына второй взрослый разряд по легкой атлетике, а у Маши было уже две персональных выставки: в школе и в городской технической библиотеке, где наша бабушка работает.

Я попросила у Маши папку с рисунками. Они оказались технически очень грамотными для ее возраста и, скажем так, идеологически выдержанными (в достатке имелись петербургские пейзажи, портреты матери и брата, что-то на тему войны и блокады и т. д.), но не будили никаких чувств.

— По выходным мы все вместе ходим в театры, в музеи, на выставки, выезжаем на природу с дружественными семьями, летом — ролики и велосипеды, зимой — обязательно горные лыжи: и Маша, и Ваня прекрасно катаются. Телевизор и компьютер, конечно, имеются (мы же не на необитаемом острове живем), но во вполне ограниченных масштабах. Они до сих пор любят слушать, как мама читает вслух наши любимые книги, и еще мы очень любим всей семьей (особенно когда бабушка приходит в гости) играть в классическое лото.

— Ты забыл сказать, что у обоих детей есть четко очерченные обязанности по дому, — напомнила мать. — Ваня отвечает за посудомоечную машину, ковры и прогулки с собакой (ее купили по его просьбе). Маша помогает мне с закупкой продуктов и следит за нашими многочисленными цветами (мы обе увлекаемся цветоводством, и в наших ближайших планах совместное посещение соответствующих курсов). Большую уборку у нас делает приходящая женщина, готовлю в основном я, но все мелочи по уходу за собой, вроде убрать кровать, простирнуть какую-то мелочевку, приготовить чай с бутербродами — на них с самых ранних лет. У Вани в комнате еще бывает беспорядок, а у Маши, несмотря на ее художество, все практически безукоризненно — ей самой так нравится: поработал, убрался…

Дальше я выслушала про непростой выбор «хорошей школы» для обоих детей, про то, как «способный к языкам» Ваня дополнительно занимается французским и испанским по своему выбору, про то, какие интересные мероприятия проходят в Машиной школе «с индивидуальным подходом» и какие красивые замки они всей семьей осмотрели минувшим летом, путешествуя по Хорватии на арендованной машине. Маша, которой явно не терпелось принять участие в разговоре, рассказала мне, какие бренды в одежде она предпочитает, как советуется с мамой о выборе и как они вместе ходят по магазинам. Потом отец подробно рассказал о семейных праздниках…

Сказать по чести, в этом месте я уже ждала, когда они уйдут. В коридоре у меня сидел записанный следующим подросток, который после смерти отца (от алкогольного цирроза) явно пошел «налево», и теперь его выгоняли из школы. Я помнила веселого и смышленого мальчишку еще с тех времен, когда он десятилеткой крал у матери деньги на компьютерный клуб, симпатизировала ему и всегда находила с ним контакт. Сейчас мать очень просила с ним поговорить, он (на удивление, для пятнадцати-то лет!) пришел и смирно сидел, ожидая…

— Я очень рада знакомству с вашей замечательной семьей, — я решила быть максимально дипломатичной. — Правильно ли я поняла, что у вас нет ко мне никаких вопросов?

— Да, нет, — сказал отец.

— Нет, есть, — сказала мать.

— Я слушаю вас.

— Мне кажется, что мы с мужем сделали для них все, что могли, и даже чуть больше, и у нас все получилось.

Но вот Ваня часто говорит, что ему скучно, и нам это, конечно, обидно, ведь редко кто из родителей уделяет детям столько времени, сколько мы. А недавно у нас с Машей был о чем-то разговор, и я в нем по случаю обмолвилась: «Вот когда ты станешь взрослой…» — а она мне вдруг совершенно серьезно и даже с каким-то испугом: «Мама, но я не хочу вырастать и становиться взрослой!»

— Так! — сказала я. — Сейчас вы идете домой и по пути записываете ко мне Машу и Ваню. Отдельно.

Никаких «скелетов в шкафах». В личных разговорах брат и сестра подтвердили мне все то, о чем рассказывали родители. Практически идеальная семья, мама с папой несомненно любят друг друга и своих детей. Юноша не смог ничего конкретизировать: да, ску-учно. Почему? Не знаю. Единственная зацепка: много приятелей, но нет близких друзей. Как будто его избегают, не доверяют ему. А делится ли он с ними своими проблемами? А какие у меня проблемы? У меня же все хорошо…

Младшая девочка оказалась более внятной: девчонки в школе такие вредные, противные, и Марья Петровна в художественной школе ко мне придирается, не хочу вырастать потому, что боюсь — меня никто нигде больше так любить не будет, как дома.

— Кое-чего прояснилось, — сказала я родителям, когда они снова, уже без детей, пришли ко мне на прием. — А расскажите-ка мне, как росли вы сами?

Отца вместе с его старшим братом растила мать-одиночка, по профессии библиотекарша. Именно тогда он решил: мои дети не будут донашивать обноски друг друга! И, к удивлению матери, настаивал: купим Маше новые ролики, а еще исправные (стали малы) брата выбросим. У матери, потеряв в перестройку работу, по-черному запил отец, ее мать боролась, работала и фактически не обращала на прилежную и беспроблемную дочь никакого внимания. Она тоже решила: когда у меня будет дочь, мы будем очень близки, я позабочусь об этом.

У них все получилось.

— Понимаете, детство не должно быть слишком счастливым, — сказала я им. — Максимально счастливой должна быть старость, потому что она — конец жизни. А детство — это начало. Им же надо потом много лет куда-то идти, что-то исправлять, к чему-то стремиться. «Вот подождите, я вырасту и уж тогда…» А у них так не получается, ведь Маша права: никто больше никогда не будет ее любить так безусловно, так прислушиваться к ее желаниям, так бескорыстно восхищаться ее мнимыми и реальными достижениями. И что же, ей потом всю жизнь сравнивать и вспоминать свое реальное детство, как навсегда утраченный рай? А Ваня? Ему же нечего предложить подростковому социуму: у него нет обычных проблем и обычных конфликтов, и он чувствует себя изолированным, упакованным в целлофан…

— Не понял! — перебил меня отец. — Что же, мне теперь следует начать пить водку и бить сына, чтобы Ване было чем поделиться с приятелями, а матери — перестать разговаривать с дочерью, чтобы она оценила участие своих стервозных подружек?

— Ну зачем же так радикально? — улыбнулась я. — Для начала достаточно просто разрушить существующий симбиоз и слегка отстраниться. Чтобы они могли оглядеться и выстроить новые связи с миром, оценить их достоинства…

— Не поняла, — повторила мать за мужем. — Как это, куда мы можем отстраниться от собственных детей?! Это же и есть наша жизнь!

— Да, — грустно согласилась я.  

— Это ваша жизнь и ваша цель. Вы к этому шли и выстроили все это для себя. Но стоит ведь и о них подумать, оставить им, так сказать, простор для дальнейших маневров…

Родители переглянулись.

— Вы говорите странные вещи. У нас прекрасные дети. Нашей семье все завидуют. Мы не собираемся делать то, что вы говорите. Если сыну скучно, значит нужно подобрать ему еще какие-то занятия. Если Маша боится, значит нужно работать с ее страхами. Мы найдем другого психолога… Всего доброго!

— И вам всего доброго и удачи, — сказала я и достала с полки справочник «Профтехучилища и колледжи СПб»: нам с моим знакомым парнишкой предстояло выбрать ПТУ, где учат «чинить машины, чтобы потом зарабатывать как следует и чтоб я своим детям мог все купить».