Без фундамента и стен приличный дом не построить

Либералы призывают к примату прав ребенка перед родителями, тем паче другими взрослыми. Казалось бы, что в этом плохого? Детки будут свободно и счастливо развивать все свои способности на благо обществу и самим себе. Без принуждения и наказания вырастут добрыми, заботливыми, любящими и сострадательными.

В хорошей  развитой и богатой стране Японии живет благополучный подросток из благополучной и богатой семьи – Нобору (Юкио Мисима, «Моряк, которого разлюбило море»).  Мать его, Фусако, вдова,  встречает моряка Рюдзи, с которым они через некоторое время решают пожениться. Внешне все хорошо и мило. Взрослые искренне заинтересованы в благополучии Нобору, Рюдзи стремиться мягко и справедливо обращаться с ним. Ни слова упрека от взрослых, даже когда они застали мальчика за тем, что он подглядывает из своей комнаты за их супружеской спальней. Но именно эту мягкость и тактичность Нобору и ставит им, особенно Рюдзи, в вину. Каждый вечер он пишет список «Преступлений Рюдзи», список все разрастается. Обсуждая своих родителей в компании, подростки решают убить Рюдзи за его «преступления».

Ровно так же наши «креативные» судят своих родителей и правительство, приписывая им, как Нобору, различные преступления. И все эти преступления – преимущественно в головах у выносящих суждения детей. И ровно такие же побуждения – любой ценой освободиться от этой слишком мягкой для их нрава силы. Ведь Нобору возмущает не обида на явное принуждение, наказание или установление жестких правил. Преступление с его точки зрения – именно мягкость Рюдзи. Нобору не чувствует опоры, почвы под ногами, слишком большая свобода дезорганизует и дезориентирует его и в мире людей, и во внутренних оценках своих поступков и побуждений. Не имея предела, установленного кем-то, он выходит и за пределы жизни и смерти. И жизнь и смерть для него обесцениваются. Даже чувства матери к Рюдзи, их взаимная любовь, не останавливают Нобору.

Для его друзей и для него убить Рюдзи – это все равно что убить большую кошку. Ведь с маленьким котенком они справились без малейшего сожаления, сострадания или каких-то размышлений. Им по 13 и наказанию они не подлежат – это они четко знают, хотя на периферии сознания все-таки теплится мысль, что они совершают преступление. 

Вам никого не напоминает Нобору? Дети и подростки, обладающие безграничной свободой и пользующиеся мягкостью взрослых, идут до конца туда, где их ожидает максимальная несвобода. Им необходимо на что-то опереться в своем развитии и оценке «плохо-хорошо». И они это находят, не в семьях, но на улице, в сектах, в жестко структурированных организациях, в тюрьме.

Те же девочки из Пусси – они вытворяли что вздумается, их никто не останавливал, напротив, поощряли, превозносили, восхищались, мягко уговаривали, они же, внутренне желая обрести почву, понимание, уверенность в том, что можно, а что – нет, какие-то рамки, в которых они могут принять форму для роста и своего личного развития, дошли до сами знаете чего.

Биомасса приобретает форму только в каких-то ограничивающих ее развитие и расширение пределах. И растет она, при наличии базы питания, именно до того предела, на который наткнется. Потом уже что-то формируется, возможно, личность. Если эти пределы поставлены вовремя и в нужных местах. Традиционное общество, семья как раз и были заинтересованы в воспитании и развитии полноценного члена общества, личности, пределы и ограничения расставлялись и позволяли растущей биомассе, ребенку, который не является личностью не только при рождении, но часто и гораздо дольше, ориентироваться в том, что такое «хорошо и что такое плохо. В такой модели не возникало базаровщины и «лишних людей» в таком количестве, в каком мы их получили сегодня.

Надеюсь, что  эти знания еще не утрачены полностью и не утонули в зловонном болоте ЮЮ и либерализма всех толков.