Страна любимых сыновей

Мать часто отождествляет себя с младенцем: «Мы хорошо кушаем, нам сделали прививку». Но когда она не отделяет себя от ребенка и через годы: «Мы закончили институт. У нас появилась девушка. Мы разводимся», – это пугает.

Чаще всего так поступают мамы мальчиков. Вас же это не удивляет, правда? Вы их знаете, этих женщин, которые ревностно опекают своих взрослых сыновей. Они вытирают им носы с рождения и до пенсии. Они следят за их жизнью пристальнее, чем за жизнью дочерей, и всегда – всегда! – стоят наготове с пучком соломки, чтобы тут же подстелить, едва лишь сыночек поскользнется.

А дочери их сами как-то справляются. Раньше прощаются с беззаботным детством, становятся ответственными, хитрыми, ловкими львицами, умеющими и еду добыть, и детей вырастить, и подругу из своего прайда поддержать, и мужика накормить. Какой бы кризис ни случился – они никогда не залягут на диване с депрессией и стоном «Меня никто не понимает!»

Вот, к примеру, одна типичная семейка. Дочь зарабатывает с 18 лет, добилась всего: образование, карьера, жилье – своими силами. Сын – якобы музыкант, тонкая 30-летняя натура – нигде не работает, сидит на маменькиной шее. Кого маменька с ее натруженной шеей любит больше? О ком – не заткнуть! – говорит все время? Кого хвалит за каждый чих, чьи успехи игнорирует? Вокруг чьей жизни вертятся все ее интересы, мечты, вся ее нежность и ласка?.. Да, вы угадали. Как писала Джудит Виорст: «У каждого сына когда-то имелась мать, чьим любимым сыном он был. И у каждой женщины имелась мать, чьим любимым сыном она не была».

В семье, даже если она официально считается «полной», детьми чаще всего занимается мать. Она учит сидеть на горшке, помогает готовить уроки, делает замечания по поводу одежды. Она – первый и иногда единственный родитель, достаточно контактирующий с собственным чадом и выносящий ему оценки. Мать. Как много зависит от ее отношения. Те матери, о которых сейчас идет речь, дочерей хвалят редко. В лучшем случае отпустят замечание типа: «Дорогая, может, хватит жевать? Так ты скоро перестанешь влезать в эти джинсы». Зато сыновей они обожают, зацеловывая с ног до головы и умирая от беспокойства за них: «Сыночек, не бей Славика, ты вспотеешь!»

Их дочери растут с внутренней глухой обидой. Слишком рано отлученные от материнского «мы», они вынуждены взрослеть раньше срока. Недолюбленные, недохваленные, вздрагивающие потом всю жизнь от комплиментов, как от чего-то незаслуженного. Это плохо, это трагедия.

Но разве сыновьям, которым досталась материнская гиперопека, – разве им легче? Эти мамашки, удушающие своей заботой, разве не лишают они нормального детства своих мальчиков? Разве не лишают их шанса вырасти нормальными, развитыми, уверенными в себе людьми?

Они же тоже калечат их жизни, просто по-другому, запрещая высовываться из образа «мой маленький сладенький малыш».

Даже когда сладенький малыш начнет половую жизнь, мама будет тут как тут. Каждую новую пассию своего драгоценного чада она станет изучать, как крепостную девку: сможет ли такая услужить мальчику или лучше сразу выпороть ее на конюшне да отправить вон? «Да, жена нам досталась неважнецкая», – жалуются эти барыни своим подруженциям, таким же счастливым обладательницам самого драгоценного приза на свете – сына.

Я уже как-то рассказывала о том, как замучили такие бойкие мамочки судебных приставов – они буквально штурмом берут кабинеты, чтобы, размахивая повесткой перед носом пристава, орать: «Что это такое вы прислали моему ребенку? Почему он должен платить алименты этой суке? Я сейчас разберусь». Сотрудники отдела судебных приставов одного из округов Москвы, смеясь: «Ну, это не для печати», – рассказывали мне о таких женщинах, а потом без тени улыбки признавались, что тетки эти бойкие очень сильно мешают работать.

Иногда, обычно во второй свой визит, они все же приводят своих сыновей, здоровенных дядек-алиментщиков, и отказываются выходить в коридор: «Говорите при мне, ребенок ничего не поймет, ребенок не сможет вам правильно ответить». А ребенок, здоровый детина, три раза разведенный, стоит и ресничками хлопает.

Инфантильные, задавленные материнским авторитетом и материнской заботой мужчины. Как много среди них неудачников. Может быть, потому что маме это так удобно? Ведь неудачник – он как ребенок, заботиться о нем – Ура! Ура! – можно вечно. Язва, безденежье, неустроенность в личной жизни, алкоголизм – какой простор для маминой заботы. Недавно я делала репортаж об одном реабилитационном центре – специальном месте для всяких алкоголиков, наркоманов, игроманов, которые желают избавиться от своей зависимости.

Так вот там мне рассказали, что главное в исцелении – личное желание, собственное стремление к нормальному образу жизни, мотивация, поэтому меньше всего шансов у безвольных, инфантильных пациентов, их и на лечение обычно за руку приводят родственники. В центре уже 13 лет существуют женское и мужское отделения, поэтому, грустно улыбнувшись, я спросила: «Женщин приводят?» – хотя уже знала ответ. «Нет, – сказали мне. – Приводят мужчин. Их мамы». Ну конечно же.

Потом последовали рассказы, все эти истории, которые я уже слышала от судебных приставов: как мамы приводят 40-летних своих сыновей, как достают из своих сумочек справки или там результаты анализов «ребенка», как начинают отвечать, хотя доктор, вообще-то, обращается не к ним.

Я сама краем уха услышала доносящийся из кабинета доктора голос такой активной мамы, пришедшей с сыном на первичную консультацию: «Мы пьем уже 10 лет. У нас слабая печень». Захотелось распахнуть дверь и гаркнуть: «Зато у вас прочная пуповина». Как будто кто-то услышит.