Партизаны из ФСО

Процесс по делу «орловских партизан» завершился неожиданно: согласившись с тем, что взрыв в дагестанском кафе — теракт, военный суд не признал подсудимых ни неонацистами, ни бандой

^{После теракта в «Индире»}

От 1 года до 16 лет строгого режима — такой приговор 28 июня вынес 3-й окружной военный суд бывшему преподавателю академии ФСО, его курсантам и их друзьям. Если учесть, что прокуратура просила от 10 до 22 лет, то приговор этот можно считать почти оправдательным. Суд не нашел в действиях банды, состоявшей из 12 человек, ни разжигания национальной розни, ни бандитизма и не признал их националистами. Хотя фактическая сторона дела свидетельствует именно об этом.

Справка «Новой»

По версии следствия, с декабря 2009-го по август 2010 года 12 членов организованной преступной группы, в состав которой входили преподаватель и трое выпускников Академии ФСО России, совершили следующие преступления:

— поджоги семи помещений опорных пунктов милиции, двух прокуратур, православной часовни, зданий кафе и магазина. Кроме того — размещали и распространяли листовки и тексты, содержащие призывы к осуществлению экстремистской деятельности, занимались незаконным изготовлением и хранением взрывчатых веществ, взрывных устройств, огнестрельного оружия и боеприпасов;

— взрыв в кафе «Индира», в результате чего было ранено четыре человека;

— убийство на почве национальной ненависти гражданина Армении Самвела Нгояна и покушение на его брата.

Следствие и прокуратура настаивали на том, что подсудимые — организованная экстремистская террористическая группа, члены которой придерживаются радикальных националистических взглядов.

^{Еще пока майор Виктор Луконин... 2007 год}

Лейтенант-террорист

Их долго не могли арестовать. То ли потому, что никак не могли связать эпизоды преступной деятельности в единую цепочку, то ли потому, что было мало доказательств, то ли потому, что руководство орловской Академии ФСО, в которой преподавателем по физподготовке трудился главный подозреваемый — майор Луконин, каждый раз показывало операм на дверь: мол, никаких нацистов у нас нет, и вообще — валите отсюда.

Вообще, это какая-то странная Академия ФСО. В ее стенах мог спокойно читать лекции лидер националистического движения «Сопротивление» Зенцов, а преподаватель Луконин спокойно организовывал для молодых наци выездные лагеря, распечатывал в своем кабинете листовки с нацистской символикой и даже целые «Воззвания партизан», чтобы потом оставлять их на местах преступлений.

Некоторые члены группы даже успели получить лейтенантские погоны. Одного из них арестовали в Ярославской области — этот офицер ФСО должен был обеспечивать охрану первых лиц государства на праздновании 1000-летия Ярославля. На его квартире найдены оружие и боеприпасы. То есть можно предположить, что первым лицам очень даже повезло.

Как все это зародилось в стенах академии самой влиятельной российской спецслужбы? Да вот просто был такой парень Виктор Луконин (по версии следствия, лидер и идейный вдохновитель группировки), который, по его же первоначальным показаниям, еще в начале 90-х пришел к мысли о насильственном решении национального вопроса. А став преподавателем, заработал авторитет среди курсантов и начал воплощать идеи в жизнь, вербуя среди пацанов сторонников.

«Я не знал… Они взросло выглядели», — скажет Луконин уже в суде, когда прокуроры напомнят, что в группировку были вовлечены двое несовершеннолетних. Впрочем, «были вовлечены» — неточно сказано: сами вовлекались. Юные души, как выяснилось, «проблемой» мигрантов были обеспокоены не меньше их «совратителя» Луконина. Просто все сошлось: пара-тройка нацистов-курсантов, их озабоченные «национальным вопросом» друзья — рабочие, студенты, футбольные фанаты, охранник ЧОПа, безработные и старший товарищ в звании майора. Кто-то вообще не знал «партайгеноссе» Луконина, кто-то, наоборот, с ним тесно дружил. Но все в той или иной степени обладали неким бекграундом, что для Орла, в котором всегда были сильны националистические настроения, впрочем, не так удивительно. Например, выпускник академии лейтенант Антон Гаврин, как расскажет на следствии Луконин, «был скинхедом, в юности избивал кавказцев…», а сотрудник завода Денис Константинов дружил с одним из лидеров недавно запрещенной московской группировки Blood & Honour («Кровь и честь») и организовывал в Орле концерты нацистских музыкальных групп.

Пытались соблюдать конспирацию — действовали согласно террористической тактике мелких групп, друг с другом не пересекавшихся. Поэтому кто-то увидел «братьев по оружию» лишь на следствии или вообще — в зале суда. Связь держали через мобильники и интернет, перед встречами вынимали из телефонов сим-карты.

«Офисом», где хранились оружие, взрывчатка и бутылки с зажигательной смесью, служил арендованный Лукониным гараж, транспортом — личные автомобили.

В августе 2010-го их всех взяли. Аресты прошли не только в Орле, но и в Рыбинске, и под Москвой, где приступили к исполнению служебных обязанностей лейтенанты ФСО Антон Гаврин, Илья Багров и Дмитрий Каленов.

«Хулиганили без экстремизма»

Процесс в Орловском областном суде шел, к удивлению многих, в открытом режиме, но как-то непривычно для такого рода дел — тихо и незаметно. За его ходом практически не следили ни местные СМИ, ни центральные. А жаль — потому что знаете, что самое поразительное в этом деле? То, что подсудимые свою вину не отрицали — ни один из двенадцати. Но, ничего не отрицая и принося извинения потерпевшим («Не было ни дня, чтобы я не раскаивался в содеянном», — Луконин), они одновременно «валяли ваньку»: если на следствии признавали, что взрывали, поджигали, убивали на почве национальной ненависти к кавказцам и к ментам, то в суде говорили, что все делалось «из чисто хулиганских побуждений».

Логика понятна — всеми силами отвинтиться от отягчающей вину и наказание квалификации. «Ведь у меня много друзей кавказских национальностей… — то и дело напоминал суду майор Луконин. — …У меня много знакомых в прокуратуре и милиции». На этом и была выстроена вся их защита: просто хулиганили, без экстремизма. Взорвали кафе дагестанцев — хулиганство, кинули бутылки с зажигательной смесью в окна опорных пунктов милиции и в храм — хулиганили.

Только на руках у некоторых из «хулиганов» — наколки в виде «черного солнца». Председательствующий судья Дмитрий Кувшинников время от времени поднимал с места подсудимого Шеваева и спрашивал, что означает этот знак и надпись на футболке «Никто кроме нас». Шеваев, широко улыбаясь, объяснял: «черное солнце» — это «типа славянский знак», а «Никто кроме нас» — так просто, слова из песни… Другие подсудимые хихикали, как и их друзья, пришедшие на суд в майках с надписью «Славянская сила» и со свастикой.

И, забегая вперед, скажу: следствию, к сожалению, не очень-то удалось доказать мотив преступлений, а подсудимые смогли «соскочить» с экстремистской статьи. Но подобный состав доказать сложно, но ведь в деле убийц Маркелова и Бабуровой все-таки удалось.

Чувствуя тонкое, подсудимые пытались убедить суд в своей непроходимой глупости, сподвигнувшей их на «хулиганские» поступки, и еще ссылались на месть за «нанесенную обиду». Именно так подсудимый Артамонов объяснил, почему в День города он принес в кафе «Индира» сумку со взрывчаткой: ему, видите ли, не нравилась «внутренняя атмосфера кафе» — кто-то ему здесь раньше что-то не так сказал. Артамонов пожаловался Луконину, тот предложил: «Давай шуганем их — взорвем хлопушку».

И взорвали.

Самодельную бомбу начинили гвоздями. Подорвали дистанционно — по сотовому. В кафе в тот момент находились восемь человек: среди них беременная женщина и ребенок. Контузии, ранения, переломы. Слава богу, никто не погиб.

— Ваша цель была какая, когда вы заносили сумку в кафе? — спрашивали Артамонова прокуроры.

— Я особо не думал. Но умысла убить не было. Думал, задумаются сотрудники кафе, что плохо у них… Плюс ходили слухи, что наркотики там…

Теракт в кафе стал последней акцией «партизан», их спалила сим-карта мобильного, использовавшегося в конструкции бомбы: Артамонов ранее сам звонил с этого номера. Сим-карта сохранилась при взрыве, с ее помощью оперативники и вышли на Артамонова, который сдал всех, кого знал.

«По цыганскому гетто стреляли из «Осы»

Подсудимым не нравилось, когда прокуроры зачитывали их показания на следствии — на суде от них все они отказались. Именно из этих допросов четко вытекал мотив. Например, говорили на следствии о том, что Луконин восхищался калмыцкими отрядами СС, возмущался засильем евреев и «неславян» и утверждал: в борьбе с правоохранительными органами «поможет только террор».

— А откуда такие подробности про калмыцкие отряды СС? — недоумевал судья.

— Из головы. Хотели себя обелить… Усилить роль Луконина и уменьшить свою, — выскальзывали подсудимые.

Правда, Луконин на следствии тоже почему-то «пытался усилить» свою роль, вспоминая детство, проведенное в Калмыкии, и утверждая, что его отрицательное отношение к неславянам сформировалось именно там. Впрочем, не забывал он и про других: «Артамонов говорил, что они будут ездить по городу, пока не встретят хачиков»; «Пришел Багров и сказал: «Мы замочили двоих армяшек». Еще рассказывал про цыганский поселок — «гетто», где «мы гоняли цыган, стреляя в них из «Осы», «стрелял Гаврин». Еще рассказывал, что ездил с Гавриным в Мценск, где один «депутат-чеченец слишком много на себя брал» и которому они пытались подложить под машину взрывчатку, но побоялись — оказалось слишком много народу. Еще было в планах убийство милиционера и сотрудника ФСБ, взрыв РОВД и суда. Рассказал Луконин и о том, что из члена банды Шеваева хотели сделать «первого русского шахида»: как бы случайно взорвать его во время одной из акций.

«Это шутка. Мы с ребятами раньше просто часто смеялись над Шеваевым. Например, шутили, что надо взорвать его — он выпивал и вообще разгильдяй. Сотрудники следствия сказали, что мне надо расширить эту шутку», — улыбаясь, оправдывался в суде Луконин. А потом майор заплакал, когда стал вспоминать, как его якобы били на следствии.

Кстати, вполне может быть… Слишком подробно и правдоподобно описывали подсудимые спортивный зал бывшего УБОПа, в котором, по их словам, сразу после задержания их били боксерскими перчатками, сжимали виски, били между ног, надевали на головы противогазы, не давали пить и выходить в туалет… И говорили подсудимые о том не вообще, как это обычно бывает в судах с подсудимыми, желающими избежать наказания, а называли конкретные фамилии должностных лиц, писали заявления о преступлении в СК.

И я не понимаю — зачем это нужно было следствию? Ведь доказательная база и без того была неплоха: билинги, прослушки, изъятая литература, оружие, наконец. А так — сложилось у меня впечатление — рассказы о пытках во многом повлияли на мягкость приговора.

Убийство — «спонтанность»

«Что такое национализм?» — спрашивал судья. «Национализм — это патриотизм», — отвечали подсудимые, как совсем недавно в Мосгорсуде Тихонов и Хасис. И жертвами «патриотизма» одних стали адвокат Маркелов и журналистка Бабурова, других — граждане Армении.

Это произошло апрельским вечером 2010 года, за два дня до дня рождения Гитлера. Братья Самвел и Максим Нгоян возвращались домой. Самвелу два раза выстрелят в висок, а когда он упадет на землю, пырнут ножом в живот. Потом возьмутся за второго. Максим закричит, это нападавших и спугнет — бросятся к машине.

20-летний Самвел умрет в реанимации, не приходя в сознание. 18-летний Максим выживет (отделался сквозным ранением щеки) и через два года будет каждый день ходить в суд — смотреть на тех, кто в стеклянной клетке, потухшими глазами и сжимать до боли кулаки, когда подсудимый Артамонов начнет рассказывать, что убийство произошло «спонтанно» — «просто хотели выяснить отношения». Только не объяснит Артамонов, почему ему для этого потребовался нож с 15-сантиметровым лезвием, а Багрову — травмат «Оса» с лазерным прицелом.

— Шакалы…Фашисты… — повторял отец Самвела и Максима, за эти два года перенесший два инсульта. Друзья подсудимых его одергивали: «Потише!», родители «партизан» смотрели на него с раздражением, а в интернете писали: «Этот отец семейства вместо нормального воспитания своих детей требует пожизненного срока для чужих».

— Мама одного в самом начале процесса в зале громко произнесла, чтобы все слышали: «Наши дети — герои!» — рассказывает мне Максим Нгоян.

Мать и отец Дениса Константинова, которого следствие считало одним из идеологов группы, говорили мне, что никогда не слышали от сына негативных высказываний в адрес нерусских. «И тревоги в этом плане за него не было. Он просто с двумя-тремя подсудимыми дружил, а ему столько вменили: «экстремизм», «терроризм», «бандитизм»… Но ведь у него только эпизод по поджогу прокуратуры. Но «бутылку» в прокуратуру он не кидал…»

Не знаю, можно ли согласиться со словом «только». Впрочем, суд согласился — Константинову зачли срок содержания под стражей за отбытое наказание и отпустили на свободу.

Может, и правильно, может, следствие сработало неубедительно — мне тоже, например, казалось, что двух-трех человек в обвинительное заключение втянули за уши. Но только двух-трех.

Потому приговор стал неожиданностью. Чем руководствовался суд, не признав ни одного из подсудимых националистом, — понять трудно. Суд не нашел в действиях банды ни разжигания розни, ни бандитизма… А в случае с убийством Самвела Нгояна и вовсе признал членов группы виновными лишь в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью, повлекшего по неосторожности смерть потерпевшего. То есть суд, конечно, не мог не отметить, что покушались на Нгояна и его брата «по мотивам национальной ненависти», но не признал это самостоятельным составом преступления.

И так судья Кувшинников прошелся почти по каждому эпизоду (кроме взрыва в кафе, который все-таки признали терактом), указывая на то, что преступления были мотивированы ненавистью к кавказцам либо к сотрудникам силовых структур, но это лишь отягчающее вину обстоятельство, а не отдельная статья УК.

В итоге самый большой срок получил Илья Багров — 16 лет колонии строгого режима (прокуратура просила 21 год). Виктор Луконин осужден на 14 лет строгого режима (прокуратура просила 22), Владимир Артамонов и Артур Жарких — 12 и 11 лет колонии строгого режима (обвинение просило по 20 лет). Бывший лейтенант ФСО Антон Гаврин, которому вменили в вину участие в незаконном обороте оружия и нескольких эпизодах хулиганства (прокуратура требовала 10 лет), — к 7 годам колонии общего режима. «Поставщик оружия», по версии следствия — Антон Кулагин, полностью оправдан. Подельники «партизан» — Сергей Савоськин и Игорь Шеваев — приговорены к 5,5 и 1,5 годам условно. Все остальные получили крохотные сроки — от 1,9 до 1,1 года, которые они уже успели отбыть в СИЗО.

Оставим обсуждение приговора специалистам — наверняка последуют кассации и протесты прокуратуры. Меня же больше всего волнует другой вопрос, который остался вовсе вне поля зрения следствия и суда: каким образом эта банда могла действовать столь долго в стенах Академии ФСО — никто ничего не замечал: ни проводящихся в стенах академии лекций националистов, ни «стиля» преподавания майора Луконина, ни свастик? Спрашивать о том было не у кого: ни один из руководителей Академии ФСО не был допрошен. Им очень повезло, что их разъехавшиеся по стране выпускники были вовремя арестованы.