Дальний Восток. 2. Механизаторы

Поскольку сроки военного строительства поджимали, земляные работы велись, естественно, и зимой. Дело это было вовсе не простым: глубина промерзания грунта доходила до двух метров. Перед тем, как выкопать траншею для ленточного фундамента, расчищался снег, а затем землю вдоль будущей траншеи «кострили» - долго отогревали этаким линейным костром из сухостоя, которого в тайге было достаточно. Даже песок для строительства внутриобъектных дорог приходилось не просто черпать ковшом экскаватора, а предварительно разрушать верхний промерзший слой – тоже метра в полтора-два толщиной ударами шар-бабы или клин-бабы - соответствующего снаряда, который сбрасывал экскаватор, стоящий наверху, - у верхней обрушаемой кромки карьера.

В связи с этим припоминаю замечательный случай на этих работах: среди прочих экскаваторщиков на стройке были у нас два друга, - два настоящих артиста этого дела. Звали их Леша Курочкин и Ваня Русский, - оба вольнонаемные. Работали они мастерски не только на экскаваторах, но и на автокранах. Так вот однажды Иван после очередного удара шар-бабой упустил шар в карьер. Шар покатился вниз вместе с обрушенным песком. Леша, работающий внизу на «прямой лопате» - экскаваторе, который грузит песок уже в самосвалы, понимая, что трос не даст шару катиться вниз до бесконечности, и неизбежно последует мощный рывок, который вовсе небезопасен для верхнего экскаватора, сумел быстро, как половником, подхватить катящийся шар ковшом.

Они же показали однажды, как надо работать, прибывшим к нам специалистам из ЦУКАС – Центрального управления капитального аэродромного строительства. Их рабочие укладывали бетонные плиты на строительстве дорог. За смену крановщики-цукасовцы клали в среднем по 80 плит. Ваня с Лешей, у которых в это время не было работы на экскаваторах, нанялись к ним на укладку плит, и в первый же день положили по 200 плит!

Надо сказать, что Ваня Русский запомнился мне еще одной замечательной способностью: как-то мы отмечали Новый год вместе, и Ваня извинился, что не сможет поднимать рюмку при каждом тосте, поскольку привык перед закуской просто выпить стакан водки, а потом повременить с очередной порцией. Никто не возражал. Ваня поднял вместе со всеми стакан, а потом… просто перелил его в глотку, сделав один-единственный глоток. – Ну, Ваня, ты силен! – восхитились мы. – А воду ты тоже так пьешь? – Нет, - сказал Ваня, - воду не могу.

Из прочих механизаторов выделялся Генка Слепенков – бульдозерист могучего телосложения, тоже вольнонаемный, местный. Он понравился нашему первому главному инженеру строительства, Николаю Михайловичу Мартынову. Дороги по тайге к карьерам они прокладывали вдвоем: Генка сидел за рычагами, а инженер – рядом, показывая, куда Генке ехать.

Мартынов был страшным матершинником и вообще грубияном. Он орал на Генку по делу и без дела, а флегматичный Генка все терпел. Но, оказалось, до поры. В поселке был кинотеатр, расположившийся в деревянном бараке . По вечерам около него собирались и местные, и мы, строители.

Так вот однажды около кассы кинотеатра появился Генка – в серьезном подпитии по случаю выходного. Туда же подошел и Мартынов. Вдруг Генка, увидев Мартынова, - то ли припомнив ему все нанесенные обиды, то ли отчетливо прочувствовав, что в этой внеслужебной ситуации субординация неуместна, неожиданно, не вступая ни в какие объяснения, подошел к Николаю Михайловичу и чувствительно ударил его сапогом по заднице. Затем, не сказав ни слова, удалился.

Наутро мы с интересом ждали, как произойдет их встреча для очередного выезда в тайгу на генкином бульдозере. Предположения по поводу предстоящей сатисфакции строились самые разные – от «уволит к чертовой матери» до «подерутся». Действительность не подтвердила ни одного их предполагаемых вариантов. Николай Михайлович подошел к Генке, сказал: - Ну, здорово, Слепенков, - пожал ему руку, что не делал раньше никогда, и полез в кабину бульдозера. Генка потом говорил, что «Михалыч сильно помягчал».

Бульдозерист Генка был классный. До нас он работал в какой-то фирме на берегу Амура, и рассказывал, что однажды утопил там зимой трактор. – А сам - что, - успел выпрыгнуть? – спросили мы. – Нет, - сказал он. – Что, мелко было? – Да нет, водолазы потом промеряли, - 18 метров. - ???

Оказалось, дело было так: начальник приказал ему в начале зимы перегнать трактор через Амур на другую сторону. А лед стал недавно, и Генка заупрямился: тонок лед, не выдержит, провалится трактор. Начальник настаивал. Тогда Генка потребовал расписку, что если что – он за трактор не отвечает. Расписка была начальником дана.

- А дальше, - рассказывал Генка, - я взял две длинные веревки, привязал их к рычагам бортовых фрикционов, завел трактор, установил на секторе газа средние обороты, направил трактор на лед, а сам пошел сзади за ним метрах в десяти – вожжи в руках держу. Иду, дергаю потихоньку за веревки, подруливаю. Доехали мы так чуть ли не до середины. Лед потрескивает, прогибается, но держит. А потом – уух! – и нет трактора: клюнул носом, – ушел под лед. Я веревки бросил, они вслед за трактором – в полынью. Я постоял немного, потом пощупал в кармане расписку, - и пошел к начальству.