Можно ли совместить желание справедливости с необходимостью жить при этом по закону?

«Что русскому хорошо, то для немца вне закона», — так можно описать основной вывод из опроса россиян об их мечтах и стремлениях. Немецкий историк Райнхард Крумм по итогам исследования отмечает, что россияне хотят справедливости и правового государства. Однако если для немца свобода ограничена рамками закона, то в России свобода означает больше, чем жить по закону. Порой законы русским даже мешают.

ИА REX: Можно ли совместить желание справедливости с необходимостью жить при этом по закону? Ведь законы-то написаны под интересы правящей элиты и социальной справедливости в них нет?

Юрий Юрьев, политконструктор:

Законы всегда смотрят в прошлое, а люди — смотрят в будущее. Законы могут просто устареть и быть вредны, и если нет процедуры «подсудности законов», то общество рискует стать архаичным и проиграть конкуренцию иным обществам. В римском праве законы неподсудны. В прецедентном праве законы подсудны, присяжные могут поставить закон под сомнение.

Как показывает статистики, в Германии и от налогов увиливают, и автомобили воруют и женщин насилуют, в общем, всё как везде. Так что Райнхард Крумм лукавит, немцы не являются «цацей», а русские не являются «бякой» в отношении к законам.

Что касается справедливости правосудия, то инструментом прецедентного права является суд присяжных, а присяжных — выбирают истец и ответчик, то есть стороны состязательного правосудия сами выбирают себе судей. И после того, как обе стороны считают суд справедливым, он судит и принимает решение. В итоге решение является обязательным для спорящих сторон не только по закону, но и по морали, ведь их рассудили лица, которым они сами это доверили.

Такая система работала в Российской Империи сотни лет и даже оправдывала революционеров, тем самым поощряя их. Но власть тогда не поняла, что означает стремление народных присяжных оправдывать бунтарей. Пока не увидела в 1917 году, что на защиту власти встало слишком мало граждан. Таким образом, народный суд является ещё одним инструментом, уже не правосудия, а справедливости, показывая отношение народного правосудия к тенденциям.

Ефим Андурский, правозащитник:

Совместить стремление к справедливости с необходимостью жить по закону можно. Справедливости, к слову, хотят все. Проблема, однако, в том, что справедливость у каждого своя, в отличие от законности, которая должна быть одна на всех. Но не потому ли мы стремимся к справедливости, что задыхаемся от несправедливости, обусловленной отсутствием правового государства? Если же государство станет правовым, его органы будут принимать такие решения, которые большей частью общества будут расцениваться как справедливые.

Жить «не считая копеек» хотели бы многие, однако сытая жизнь для России никогда не была национальной идеей.

Тем не менее, российское общество дрейфует к капитализму. Это подтверждается позитивным отношением молодёжи к западным ценностям. А первым российским западником был, пожалуй, Пётр Великий. Но он, прорубив окно в Европу, не стал рушить стену, отделяющую самобытную Русь от европейской цивилизации.

Апологетам горбачёвской перестройки удалось-таки добиться успеха в деле уничтожения российской духовности, а это влечёт за собой сугубо экономические проблемы. И всё же распад Советского Союза не стоит списывать исключительно на эти проблемы, потому что отчасти он был обусловлен низвержением КПСС, десятки лет цементировавшей советское общество.

Невозможно идти вперед, постоянно оглядываясь назад. Но, с другой стороны, у того, кто не знает прошлого, едва ли может построить успешное будущее. И какое будущее может быть у страны, если её экономика в существенной мере зависит от экспорта природных ресурсов?

Так, есть ли у России шансы на духовное возрождение, позволяющее ей вернуть былое величие? Сможет ли российское общество выдвинуть такого лидера, который был бы способен вывести страну из провала, в котором она оказалась в силу сложившихся обстоятельств?

Людмила Богуш-Данд, бизнес-тренер (Украина — США):

Помню, один из клиентов рассказывал, что при работе с немецкими партнёрами спросил, как они контролируют качество продукта, не разбавил ли кто-то. Немец ответил: «Зачем проверять, если разбавлять нельзя?» Русский: «А если кто-то захочет?» Немец: «Как захочет, если нельзя?»

И подобное уважительное отношение к правилам не является прерогативой только немцев. Во многих странах мира люди рассматривают правила и законы как соглашения, которые нужно соблюдать, потому что — договорились.

Когда я впервые приехала в США, то чувствовала замешательство от обилия не регулируемых перекрёстков, где право первого проезда получает не тот, у кого «тачка круче», а тот, кто первым подъехал. А потом увидела, что на самом-то деле жизнь намного облегчается, если соблюдение правил является общепринятой нормой.

Конечно, можно столкнуться с хитрецами, но что делать, когда вокруг только хитрецы?

Свобода не в отсутствии законов и правил, а в выполнении соглашений. Думать надо при их заключении, а не при выполнении. А чтобы законы были нормальными, их должны разрабатывать профессионалы, а не политики. У депутатов срок полномочий — 4 года, а продолжительность обучения на юриста — 5 лет, вот и получается, что законы принимают «второкурсники». Или «второгодники»...

Опрос по этой теме в Гайдпарке:

Можно ли совместить желание справедливости с необходимостью жить при этом по закону?