И снова о российских солдатах-геях и о " зажравшихся"евреях

В российской армии процветает гей-проституция. Солдат заставляют становиться проститутками "деды" и офицеры, некоторые идут на панель сами из-за голода и нищеты. Сегодня за небольшие деньги можно снять бойца прямо в центре Москвы.
...Солдаты становятся проститутками по разным причинам. Одних заставляют. Другие торгуют собой по собственному желанию (отстегивая часть выручки за возможность свободного выхода из части). Удовлетворяют клиентов салаги (особенно "наклоняют" учившихся в вузах). Особо смелые солдаты пытаются бороться за свои права. Но отстаивать их некому - командование большинства частей повязано в этом бизнесе.
"Когда я стоял на посту, ко мне подошли деды и силой затащили в каптерку, - рассказал солдат воинской части в Щелково Андрей Морозов (имя изменено). - В каптерке каждый из них по очереди меня отымел. Было больно и мерзко. Продолжалось все недолго. На следующий день многие стали косо смотреть в мою сторону. Я сразу просек, что слухи разлетелись по всей части. Ко мне подошел офицер и в лоб заявил: "Завтра обслужишь двух клиентов". Я понимал, что если скажу "нет", то потом буду харкать кровью, но все же ответил отказом. Услышав "нет", офицер бросил мне в лицо фотографии (деды засняли изнасилование) и сказал: "Не обслужишь - карточки увидит твоя мать".
Другой солдат Илья стал проституткой на втором месяце службы. Ему пришло письмо от девчонки. Сержанту не понравилось, что солдат не дал ему первым прочитать это письмо.

"Он мне сказал, что девчонки мне больше не понадобятся. Вчетвером поволокли меня за казарму на заброшенную спортплощадку, где шли ремонтные работы и все завалено мусором. Там меня поставили на колени, привязали к фонарному столбу, запрокинули голову, несколько раз ударили в пах, так что у меня пропала всякая охота сопротивляться или кричать. Открыли мне рот и по очереди поимели. ... Когда все закончилось и я пришел в себя, уже смеркалось. Три дня провалялся в карантине, прямо в казарме. Сначала жить не хотелось, думал что-то сделать с собой. Меня поразило поведение моих насильников: навещали меня, носили фрукты, водку. Потом это кончилось и началось принуждение", - рассказал солдат.
Некоторые бойцы, не выдержав секс-издевательств, кончают с собой. Диких историй известно много. Официальные военные органы списывают самоубийства на "неуравновешенную психику солдат", пишет издание. Главное для сутенеров в погонах - "опустить" человека. После чего он может стать как "активом", так и "пассивом" ("активом" - дороже). Солдат-проституток делят на три группы: отшельники, панельные и причастные. Отшельники - самые доступные. Их можно встретить по всей Москве в выходные. Солдаты уходят в "увал" (увольнительную) и начинают предлагать свое тело, гуляя по Москве в поисках клиентов. Их маршруты: Тверская, пятачок перед кинотеатром "Пушкинский", Александровский сад, Цветной бульвар. Отшельников можно встретить и на вокзалах. ...Достаточно пройтись по общественным туалетам в центре столицы (например, на Белорусском вокзале) - и станет ясен спрос на "секс в портянках".
"Эти денег много не просят, - рассказывает Игорь, постоянный клиент отшельников. - Большинство - не местные. Они готовы выполнить любую прихоть за тарелку супа и сигаретку".
После возвращения с "увала" отшельник отстегивает заранее оговоренный процент дедам. Те же отдают долю офицеру. Порой отшельниками становятся дезертиры. Голод заставляет их выходить на панель. "К нам в часть привели солдатика, - рассказывает Дима, отслуживший в одной из московских частей, - кожа да кости. Когда его раздели, все тело было в синяках и кровоподтеках. Парень рассказал, что он служил в Химках и, не выдержав издевательств, бежал".
Панельные, в отличие от отшельников, в поисках денег не гуляют по Москве. Они собираются в определенных точках, о которых известно их потенциальным клиентам. Это место у памятника героям Плевны (Китай-город), сквер у Большого театра, на Гоголевском бульваре - у памятника классику и под окнами Минобороны, пишет газета. У памятника героям Плевны солдат продает Военная прокуратура. "У них где-то во дворах стоит "уазик", - сообщил один из завсегдатаев площади.
Доход от отшельников и панельных не сравнить с тем, что приносят причастные. Они служат родине в своих частях и ждут звонка или клиента прямо в роту или дивизион. Рекламируют их либо офицеры, либо бывшие дембеля.
Изданию удалось найти одно из самых известных мест секс-торговли солдатами - военную часть в Химках, "5 км от Москвы". Те, кто там успел побывать, рассказывают, что точка в Химках известна местным правоохранителям. Они часто блокируют машины и вымогают деньги.
"Эту часть считают дикой, - говорит дембель, служивший там. - Мой совет: если отважитесь поехать в эту часть, не показывайте солдатам деньги. Увидят деньги - убьют не думая. 500 рублей для армии - целое состояние".

 

        Каждую пятницу, ближе к полудню, у меня дома раздается звонок. Я снимаю трубку и слышу страстный голос дочери: — Ставь жарить картошку, я уже в Иерусалиме!!!

        Я хватаю самую большую сковороду, раскаляю масло и вываливаю на нее целую миску чищенной с утра и нарезанной картошки.
        Когда в первую свою побывку из армии, она позвонила с воплем:
        — го-о-ло-о-дна-ая-я-я — как— соба-а-ка-а!!! — отец философски мне сказал: — ... А что ты думала? В любой армии всегда голодно... У нас в Перми, помню, плеснут тебе щей в миску, а там три синих пленочки плавают вместо мяса...
        Ну, вваливается ребенок и, едва сполоснув руки, набрасывается на картошку...
        — Что ж ты голую картошку-то... — пытаюсь я сердобольно встрять, представляя — как же оголодала девочка, если ей одной лишь картошки довольно... — Вот, возьми баклажаны.
        Она с полным ртом: — Какие баклажаны?! Я их уже видеть не могу! У нас каждый день пять видов закусок с баклажанами...
        — Ну, рыбку возьми...
        Она вытаращивает глаза: — У меня рыба уже из ушей лезет! То тунец, то форель, то карп, то копченная, то соленая...
        Я несколько оторопела.
        — А курицу будешь?
        — Мам, ну, сколько можно эту курицу есть! Каждый день курица?!
        — Минутку, ты сказала, что голодная... Я поняла, что вас плохо кормят.
        — Ужасно! Ужасно кормят!
        Тут я взялась за допрос серьезно.
        — Так. Давай, с самого начала. Молоко дают?
        Она удивилась: — Молоко? А зачем? Оно на столах стоит, конечно, но только для кофе. Зачем его пить? Есть же йогурты, творога разные, кефир, ряженка, то, се...
        — А именно что — то, се?
        — Ну, сыры там всякие, какие-то каши дурацкие... Салаты... Яйца... омлеты, в основном. Глазунью сделать как следует не умеют. Я говорю: — Дуду, не зажаривай слишком, я так не люблю! А он как назло, — зажаривает и зажаривает! Когда с луком, так еще ничего, а когда с грибами — тут он вообще не умеет...
        — Понятно... — ледяным тоном сказала я. — А выпечка?
        — А что — выпечка? Кому нужны эти круассоны и пироги — килограммы набирать? Это вообще еда нездоровая. И гарниры все эти... Я вместо них просто овощи и фрукты ем.
        — Знаешь, что, — сказал мне отец. — Гони ты отсюда в три шеи эту зажравшуюся буржуйку! Дай сюда ее картошку, я доем!
        — Не-е-т! — заорала дочь, обнимая тарелку. — Картошечка моя, любимая, — такую только мама готовит!
        ... Помню в самом нашем начале здешнем, лет пятнадцать назад, когда мы только обосновались на съемной квартире, когда я железно знала, что могу потратить на продукты в супермаркете только 20 шекелей в день, и ни копейкой больше, к нам в гости приехал из Тверии (не из Твери) мой старый друг. К тому времени он жил в Израиле уже год, и даже успел прослужить полгода в армии. И вот тогда он с возмущением рассказывал нам о здешних армейских "порядочках".
        — Ужас! — говорил он, — нет сил смотреть, душа болит: то, что не съедается за завтраком, выбрасывается мгновенно. Не дай бог выставить банку йогурта в обед — накажут самым жестким образом. И, главное — запечатанные, далеко не просроченные йогурты — все сметается в помойный бак!
        Мы ахали, качали головами, приговаривали — "Как же так, почему бы не раздать неимущим?! Какое попустительство, какое разбазаривание добра!" — и нам казалось, что только бывшесоветский разум может навести в этой стране надлежащий порядок. А без нас пропадут, захлянут, выкинут, разбазарят...
        ... — Как тебе не стыдно, — говорю я дочери, — Помнишь, на Малой Полянке нас остановил солдатик, попросил 5 рублей, у него в авоське болтались булка и баночка кефира? Вот ему бы выпечку, которую ты не съедаешь! Или йогурты, которые вы сметаете в помойный бак.
        — Мама! — строго отвечает она, — Ты с ума сошла? Это запрещено! В армии продукты должны быть наисвежайшими! У нас и так проблем выше макушки. Еще не хватает, чтоб от тухлятины на марше весь полк обосрался!
        Мне нечего ей ответить.
        — Но почему именно — картошка? — только спрашиваю я.
        — А это у кого что мамино-любимое... Ирка по пельменям тоскует, Юдит ждет субботы из-за "пэсто"... Кто — чего, словом...
        И я лишь плечами пожимаю. Но с утра, в пятницу, первым делом становлюсь в свой кухонный наряд. Сковорода наготове.
        Жду: вот-вот зазвонит телефон, и голос дочери пропоет нетерпеливо:
        — Еду-еду! Кар-то-о-ошечку-у-у !!!