Страна советов

 Перепечатка из http://trudros.ru/

СТРАНА СОВЕТОВ: ОПЫТЫ «НАРОДОПРАВСТВА»

Автор: Станислав Рузанов

Как известно, Советская Республика в России была создана на федеративной основе «свободного союза свободных наций». Эта не была федерация в классическом смысле слова, а по своей форме и содержанию являлась федерацией социалистического типа, призванной отвечать потребностям и задачам конкретно-исторической обстановки послереволюционной России.

Вопреки многочисленным безосновательным обвинениям большевиков в развале «исторической России», следует отдать должное первому Советскому правительству – Совету народных Комиссаров во главе с Лениным. Отдавая себе отчет в необходимости максимально возможного сохранения существовавших социально-экономических и культурных связей народов, населявших территорию рассыпавшейся Российской империи уже в ходе Февральской буржуазно-демократической революции, глава первого советского правительства избрал наиболее гибкую форму объединения народов бывшей империи – федерацию с автономными включениями (или образованиями).

Фактически, народам России предлагалось войти в новую федерацию, учитывая стремление к национально-государственному самоопределению каждого народа и каждой нации бывшей империи и избрать наиболее подходящую форму существования в рамках единой советской федеративной российской республики. Впоследствии, создание новой российской республики было юридически оформлено в написанной Лениным «Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа» - первом конституционном акте нового государства. Так родилась РСФСР – самая крупная республика будущего Советского Союза и, как отмечают многие, республика «государствообразующая», имея ввиду ее размеры и наличие «державной» нации. Однако если и следует считать РСФСР «государствообразующей», то совершенно по другому поводу.  

Во-первых, сам принцип образования Российской Федерации, предложенный Лениным, делал РСФСР привлекательным для народов бывшей империи и позволял максимально избежать возобновления имперской политики по линии «великодержавной нации» и наций «подчиненных». Более того, именно национально-территориальное устройство РСФСР, окончательно ставшей со временем социалистическим государством унитарного типа, являлось в перспективе своей тем идеалом, к которому должен был стремиться образованный в декабре 1922 г. СССР. Именно в отказе советского руководства от курса на дальнейшее превращение СССР в государство унитарного типа (и это притом, что в Конституции 1977 г. вводился в оборот термин «советская общность людей») следует искать подлинные причины, ускорившие центробежные тенденции в конце 80-х годов ХХ века, приведшие к развалу многонационального государства.    

Во-вторых, истоки запаса прочности РСФСР, позволившей ей избежать «парада суверенитетов» на своей территории вслед за СССР, следует искать в том, что изначально государствообразующей основой федеративного государства в форме «свободного союза свободных наций» стали Советская власть и общенародная собственность на средства производства. Именно наличие чрезвычайно привлекательной для трудящихся народов и наций, составивших новую российскую республику, государственности советского типа обеспечило относительно быстрое и бесконфликтное складывание Российской Федерации. Привлекательность победившей в России Советской власти Владимир Ильич Ленин не случайно видел в том, что «она дает возможность подняться тем, кого угнетали, и самим брать все больше и больше в свои руки все управление государством, все управление хозяйством, все управление производством».

Советское государство, как неоднократно подчеркивал Владимир Ильич, стало государством типа Парижской Коммуны. Оно ликвидировало всякие сословные привилегии, исключило из «демократии большинства» эксплуататорские элементы, установило предельно демократический и не имевший прежде в мировой практики принцип французских коммунаров, в соответствии с которым заработная плата государственных чиновников соответствовала заработку квалифицированного рабочего.  

Интернациональный по сути своей пример Советской республики в России, сумевшей выстоять в ходе жесточайшей экономической и политической блокады и военной интервенции стран Антанты, воодушевлял угнетенные и эксплуатируемые народы всех государств мира. Невиданная кампания солидарности с Советами прокатилась в большинстве воющих стран. Девиз «Делать, как в России!» стал лозунгом дня для миллионов рабочих в большинстве стран мира. В страхе перед наступлением нового мира без эксплуататоров и установления власти самих угнетенных «снизу», интернационал буржуазных элит взращивал в своей утробе фашизм…  

Однако имелось еще одно обстоятельство, делавшее Советскую власть чрезвычайно близкой и понятной всем народам России. На это обстоятельство впоследствии указывала наиболее прогрессивная часть деятелей «белой» эмиграции, уже к началу Великой Отечественной войны 1941-45 гг. изменивших свое мнение о государстве Советов на сто восемьдесят градусов. Дело в том, что наряду с мощной революционной составляющей (Советская республика стала государством нового типа, рожденным тремя русскими революциями в России и победившим окончательно после Великого Октября), советская государственность, вместе с тем, несла в себе глубоко народный, национальный характер.

По сути своей, советская власть стала апогеем многовековых устремлений народов России к свободному, коллективистскому «народоправству». Это понимание веками вызревало в душах людей, томившихся под ярмом великокняжеского, самодержавного и крепостнического гнета, гнета несвободы и личного угнетения. Лучшие люди – герои русского национально-освободительного движения и передовые революционные мыслители усматривали зарницы грядущей русской Коммуны в самой природе институтов русского демократии: вече, казачьего круга, крестьянской общины. Даже Фридрих Энгельс на исходе жизни вынужден был заострить внимание на феномене крестьянской общины, справедливо усмотрев в ней зачатки грядущего социализма в России. Наконец, по выражению Ленина, революция в России была бы обречена и оказалась бесплодной, если бы в огне решительных боев русского рабочего класса с царским деспотизмом, на свет не явились Советы. Именно в Советах рабочих депутатов, рожденных в ходе революции 1905-07 гг., Ленин увидел очертания государства нового типа. Однако сегодня можно уже смело признать, что вместе с тем, Советы стали организационным оформлением подлинно русской, национальной демократии, то и дело пробивавшейся в России под спудом самодержавно-крепостнического абсолютизма.

Конечно, оформление власти советов не было простым и одномоментным явлением. То и дело молодой советской демократии противостояли мощные авторитарные тенденции. Они сопутствовали Советам, как государственности одновременно революционной («нового типа») и, вместе с тем, несущей на себе яркие черты русской национальной демократии вечевого типа.

Истоки проявления тенденций первого порядка следует отнести к чрезвычайным условиям революционного времени. Это, в первую очередь, Гражданская война и необходимость подавления сопротивления эксплуататорских классов. Следовательно, эти тенденции носят временный, чрезвычайный характер. Они закономерно должны отмирать в условиях расширения пролетарской демократии, повышения культурного уровня населения и, как следствие, повсеместного привлечения народных масс к делу управления государством вплоть до его отмирания.    

Причина возникновения тенденций второго («национального») порядка необходимо искать в тех родимых пятнах, доставшиеся Родине величайшей из мировых революций, от столетий царского абсолютизма и личной несвободы большинства населения страны, в первую очередь – русского крестьянства. Именно отсюда проистекает стремление к несменяемости правителей, тяга к «сильной руке» под неизменным «державным» соусом от князей и царей и до президентов включительно, суть которых неизменна – ничем неограниченная абсолютная власть.

Надо признать, что молодое советское правительство вело беспощадную борьбу с всякими рецидивами старых порядков при организации новой системы власти. Общеизвестны весьма жесткие ленинские высказывания как по отношению к «комчванству» новоявленных советских аппаратчиков – сплошь «заимствованных» из прежнего буржуазного аппарата, так и к «коммунистической сволочи», примазавшейся к новой народной власти. Однако свою роль сыграла и преждевременная, в возрасте 54 лет, смерть основателя советского государства В.И. Ленина, и наступившая вслед за революционной волной 1917-1919 гг. стабилизация мировой капиталистической системы. Последнее потребовало от советского государственного и партийного руководства сконцентрироваться на задаче построения и укрепления социализма в границах «одной, отдельно взятой страны», и превращения ее в форпост мировой революции.

Чрезвычайные условия форсированной индустриализации и коллективизации сельского хозяйства, вызванные угрозой новой империалистической бойни на планете, потребовали максимальной концентрации сил и средств всего советского государства.

Данное обстоятельство не могло не порождать определенные ограничения пролетарской демократии, ужесточения централизации власти и даже значительную концентрацию власти в руках правящей коммунистической партии, остававшейся политическим авангардом советского рабочего класса. Начавшаяся 22 июня 1941 г. Великая Отечественная война венчает этот процесс образованием Государственного Комитета Обороны, объединившего в своих руках и в руках его Председателя всю полноту советской, партийной и военной власти в СССР.

В свое время, в работе «Очередные задачи Советской власти», В.И. Ленин затрагивал сложнейший вопрос совместимости диктатуры пролетариата (советской демократии) с диктатурой отдельных лиц, способных в чрезвычайных условиях выразить интересы революционного класса. Ленин отмечал: «Отличие пролетарской диктатуры от буржуазной состоит в том, что первая направляет свои удары против эксплуататорского меньшинства в интересах эксплуатируемого большинства, а затем в том, что первую осуществляют — и через отдельных лиц — не только массы трудящихся и эксплуатируемых, но и организации, построенные так, чтобы именно такие массы будить, поднимать к историческому творчеству (советские организации принадлежат к этого рода организациям)».

На заметную концентрацию партийной и государственной власти в руках вождя советских народов Сталина в условиях переходного по своей природе государства диктатуры пролетариат можно было бы закрыть глаза, если бы сам механизм, способствующий вовлечению в революционное творчество гигантских масс трудящхся, не оказался подвергнут деформации. В 1935-36 гг. в Советском Союзе по инициативе Сталина и его ближайших соратников Молотова, Жданова, и др. проходит «конституционная реформа», завершившаяся принятием новой Конституции СССР. Новая Конституция изменяет порядок выборов в советском государстве. На смену выборам от трудовых коллективов в форме Советской республики снизу доверху, приходит парламентарный по своей сути Верховный Совет, избираемый на всеобщих, прямых, тайных выборах по территориальным округам.

Подлинные причины, побудившие высшее советское и партийное руководство на кардинальное изменение системы выборов (а тем самым – природы советской государственности и диктатуры пролетариата в целом), вряд ли когда-либо станут до конца известны. Лежала ли в основе данной реформы скрытая борьба в недрах «широкого партийного руководства» за отстранение партийной номенклатуры от власти, или попытка в преддверии мировой войны создать видимость «либерализации» советской системы, максимально приблизив ее к институтам западноевропейской демократии (создание «советского парламента» и «деидеологизация» Конституции), как предполагает ряд современных исследователей, сказать трудно. Но факт остается фактом. Вынужденная смена внешнеполитического вектора в ходе создания Антигитлеровской коалиции совпала со сменой знаковых атрибутов советской государственности.

Сразу после триумфальной победы Красной Армии под Сталинградом, высшее политическое руководство принимает решение о возвращении в армию отмененных Октябрьской революцией воинских званий и знаков различия. В частности, в армию возвращаются упраздненные прежде погоны и помпезные полководческие звания и награды. А на исходе переломного 1943 г. Государственный гимн «Интернационал», отражавший великую революционную миссию СССР, был заменен новым теперь уже «национальным» государственным гимном на мелодию Александрова.

На исходе войны потребность в укреплении своих позиций в обществе у заметно разросшегося армейского генералитета совпала с аналогичными запросами укрепившей свои позиции элиты партийной. Последняя в результате ослабления контроля за избранными депутатами «снизу» после изменения порядка выборов в Советы всех уровней в 1936 г., заметно укрепила свои несменяемые, монопольные претензии в обществе и государстве. Идеологическая и политическая миссия партии как авангарда господствующего класса в условиях социалистического строительства, сменилась, в соответствии с основным законом 1936 г., «конституционным» оформлением места ВКП (б) в новой системе власти. На смену выборам от трудовых коллективов и дальнейшему расширению альтернативности выдвигаемых кандидатов в рамках многоступенчатых выборов по производственному принципу «от станка» и вплоть до Съезда Советов, пришел «нерушимый блок коммунистов и беспартийных». Надо ли говорить, что отныне вместо самого надежного «фильтра» при выдвижении кандидата – обсуждения на собрании трудового коллектива, появился «фильтр» партийный, негласный, а потому неподконтрольный массам советских избирателей.

Неоднократные послевоенные попытки «группы Сталина» из числа главных организаторов «конституционной реформы» в СССР конца 30-х гг. усилить роль Советов в обществе (за счет перенесения руководящего центра тяжести из партийных комитетов к народным депутатам, как собственно и должно быть), наталкивались на явное сопротивление «нерушимого блока» нарождавшейся партийной и военной элиты. Уже через три дня после знаменитого Парада Победы на Красной площади в Москве, вождь победившей в войне системы пролетарской диктатуры был облачен соратниками в мундир генералиссимуса – специально введенного высшего воинского звания в СССР. А потому неслучайно, что когда в октябре 1952 г. на организационном пленуме ЦК (сразу после XIX съезда партии) Сталин обратился к пленуму с просьбой не избирать его секретерам ЦК и дать ему отставку с поста Председателя Совета Министров, маршал Тимошенко в унисон с Георгием Маленковым настоятельно «просили» вождя «остаться». Для бюрократии было важно, чтобы вождь оставался на своем посту пожизненно, т.к. для нее это было бы самой верной гарантией несменяемости.

После Сталина «болезнь» несменяемости охватила все «этажи» советской партийной вертикали и перекинулась на соцлагерь. Благо, что к этому времени сама номенклатура, все более осознающая свои корпоративные интересы, фактически оформляется в новый класс советского общества, враждебный по своей природе первому в мире социалистическому государству. Уже при Хрущеве в политический оборот вводится концепция «общенародного государства», якобы идущего на смену государству диктатуры пролетариата. Этой антинаучной формулой правящая номенклатура доносит до общества идею незыблемости государства как такового, а вместе с ним – намертво закрепляет за собой необычайно разросшиеся привилегии, ставшие для новоявленной «элиты» смыслом существования и борьбы за «место под солнцем» во властной партийной иерархии.

При Брежневе номенклатура пополнит «теоретическую» копилку эпохи концепцией «развитого социализма» (т.е. пролонгирует существование государства, а, следовательно, и бюрократического аппарата, на неопределенно-длительный срок), а также законодательно закрепит собственную монополию на власть в новой «брежневской» Конституции. Прикрываясь «руководящей ролью» правящей партии, Статья 6 Конституции СССР окончательно законодательно оформила «перемещение» центра власти в советском обществе: из Советов в партийные комитеты. Вопреки новому государственному гимну 1977 г., обуржуазившаяся верхушка правящей партии, все более безосновательно именовавшей себя «партией Ленина», уверенно вела страну к капиталистическому реваншу. Новоявленных «совбуров» сдерживали теперь только рамки социалистического законодательства.

При Горбачеве основной посыл «перестройки» - обновление общества в рамках социалистического выбора народа – советские буржуа восприняли не более чем дань официальной пропаганде, изрядно дискредитированной в глазах советского народа в прежние годы стагнации общественно-политической системы в СССР. И пока советские люди получили глоток надежды на обновление системы, властная «элита» уже готовилась сбросить одежды социалистической законности и рвануть через головы народа - прямиком к рынку.

Официальные призывы к обновлению Родины Октября потонули в беспомощной демагогии Горбачева и непродуманных, преступных экспериментах нового руководства, пустившегося в реализацию авантюрных идей «конвергенции социализма и капитализма» не только в экономике, но и в политической системе Советского Союза. Верный соратник Горбачева председатель Верховного Совета СССР Анатолий Лукьянов, даже находясь в тюремной камере «Матросской тишины» по делу псевдопутча ГКЧП, не уставал повторять о прогрессивном характере «соединения» государственности советского типа с парламентарно-президентской демократией западноевропейского образца. Нетрудно понять, что эти эксперименты завершились установлением президентского самодержавия и кровавым переворотом, учиненным российским царьком, расстрелявшим остатки Советов в России из танковых орудий.  

Продолжение следует.

Станислав РУЗАНОВ.