«Страна-призрак»

Сойфер Каминер, историк

Украина – это страна-призрак с миллионами обитателей. Ибо их существование противоречит всем законам природы. На Украине не знают расхожей российской фразы «проклятые 90-е». Ибо там «90-е» и не кончались.

«Если тебя собьет машина на перекрестке – никто не будет тебя лечить».

«Если тебя разденут в переулке – никто не станет искать тех, кто это сделал».

«У нас не жизнь, а только лишь видимость».

«Мы существуем только по инерции».

Такой или примерно такой разговор состоялся у меня на третий день пребывания в славном городе Харькове, бывшей столице Украины.

Люди ходят по улицам, ездят в трамваях, заходят в магазины, покупают еду и одежду – хотя это противоречит всем мыслимым экономическим расчетам. Ибо, исходя из соотношения цен и зарплат, они просто не могут этого сделать. Администратор гостиницы, работающая круглые сутки и совмещающая работу по приему гостей, уборке комнат и разносу чая, получает 2000 гривен в месяц, 250 долларов.

«Да как же вы до сих пор живы?» – «Обыкновенно. Впахивая на двух работах. Причем одна из них непременно незаконная. Начни на Украине применять закон повсеместно и неумолимо – в тюрьме окажется практически все население».

Украина – это страна-призрак с миллионами обитателей. Ибо их существование противоречит всем законам природы.

На Украине не знают расхожей российской фразы «проклятые 90-е». Ибо там «90-е» и не кончались. Можно себе представить, чтобы работники городских предприятий четыре месяца работали, не получая зарплаты? Подчеркну – они не ходят на работу, а работают. Они получают разносы от начальства за опоздание на смену. Они получают выговоры в приказе – за некачественный труд. И все это время – не получают ни копейки. И самое робкое напоминание о том, что детям-то, в общем-то, хочется кушать, вызывает праведный гнев начальства: «А наше какое дело? Если есть проблемы – идите в финотдел!» Где нытикам, укоризненно качая головой, терпеливо (или не очень) объясняют, какие финансовые трудности испытывает их любимый город... Сознательнее надо быть, граждане...

В условиях Украины – держатся даже за такую работу.

Ибо безработица страшная, на самое непрестижное место выстраивается очередь.

Вскоре по приезде задал вопрос – естественный для человека, у которого есть что грабить: «Есть ли здесь неблагополучные районы, куда не стоит ходить?» – «Ходи куда хочешь, – последовал ответ, достойный Чеширского Кота, – весь Харьков – один большой неблагополучный район».

Восточная Украина, Харьков производят впечатление полностью сюрреалистическое.

В целом районе отключают воду без предупреждения – и никто не ропщет.

Посредине тротуара зияют огромные, ничем не огороженные дыры от вырванных деревьев и столбов – и никто не жалуется.

Из 100 встречных – 95 говорят только по-русски. По-русски говорят дети и взрослые, интеллигенция и работяги. Но все вывески, плакаты, объявления в транспорте, каналы местного телевидения – исключительно на украинском. В соединении с дичайшей, бросающейся в глаза разрухой (за годы жизни в Израиле, каюсь, отвык от того, что платный (!) туалет может представлять из себя набор открытых взорам ячеек с дырками в полу) картина враждебной чужеземной оккупации становится какой-то особенно наглядной.

Ибо живущие в Харькове люди ничем – ни внешним обликом, ни поведением, ни мыслями, ни языком – не отличаются от своих собратьев, живущих в часе езды от них, в Белгороде, дорога на который ныне надежно защищена границей и бдительными таможенниками.

Хотя объяснить в здравом уме и твердой памяти, кому нужна эта «независимость» части России от России, вряд ли кто-то сможет.

И эта непонятно кем начатая и неизвестно для чего продолжающаяся игра продолжается уже на протяжении жизни целого поколения. Только, в отличие от игры в хоббитов или эльфов, эта игра вызывает тоску и ужас.

И весьма уместно при таком раскладе воспринимается плакат, которым увешан весь Харьков: «Украина росквитне! Мы віримо» («Украина расцветет. Мы верим»). Ибо при такой жизни – только верить и остается.

Нигде я не видел на шеях у людей (особенно молодых женщин) такого количества крестов, как на Украине.

Никогда мне не было ясно так отчетливо-пронзительно, что те люди (или силы), что разрушили Союз, – это преступники и злодеи.

«Отсюда не уезжают. Отсюда эвакуируются. Отсюда нужно просто спасать тех, кто еще не скурвился и не спился...»