Нет Перестройке-2

Небезызвестный Сергей Кургинян в очередной раз пугает нас тем, что всякое сопротивление убивающей страну власти суть поддержка Перестройки-2. Предлагаю обсудить данный текст. И ответить таки на вопрос: сопротивление убийцам может ли быть расценено как пособничество убийству? Думаю, мало у кого остались сомнения, что нынешняя власть РФ - оранжевее всех вместе взятых тех, кто этой власти противостоит.

В 1991 году в результате катастрофы, именуемой "перестройка", рухнул СССР. И    утвердилась новая — антисоветская, антикоммунистическая — Система, нам глубочайшим образом чуждая.

Но наше неприятие Системы никогда не переходило — и никогда не перейдет — в неприятие Российской Федерации, государства крайне несовершенного, и почти намертво припаянного к Системе.

Осознавая остроту нынешнего момента, мы вновь заявляем, что никакие дефекты данного государства не оправдывают перестройки-2, с её призывами к расчленению Российской Федерации, провокационно именуемой "путинярней", "эрэфией" и так далее.

Мы заявляем, что сколь бы несовершенно, а порою и двусмысленно, ни было данное государство, долг каждого ответственного гражданина — недопущение новой перестройки, очередных ампутаций территории "во имя выздоровления". Недопущение нового ограбления распавшейся страны местными ворами и их западными покровителями.

Народ не должен потерять государство, сколь бы несовершенно оно ни было. Ибо, потеряв государство, народ потеряет все.

Исходя из этой политической аксиомы, мы будем формировать широкую оппозиционную патриотическую коалицию.

Что же касается нас самих, то мы рассматриваем это несовершенное государство как плацдарм, с которого только и может начаться наступление в том или ином направлении. "В каком бы направлении ни развивалось это наступление: советском (СССР 2.0) или общеимперском — оно возможно только при наличии такого плацдарма, — говорили мы всегда и повторяем теперь. — Исчезнет этот плацдарм — не будет ничего, кроме совокупности суррогатных идеологических гетто: псевдонационалистических, псевдокоммунистических, псевдодемократических и так далее".

Оговорив свое отношение к государству, мы переходим к анализу Системы, ценности которой никогда не разделяли, нравы которой никогда не приветствовали, частью которой никогда не были. 

В ее основе — неизбежный конфликт между внутрисистемными либералами и внутрисистемными консерваторами. Каково наше отношение к такому конфликту?

Прежде всего мы исходим из того, что именно антисоветские, антинациональные либералы рвали на части страну и смыслы, дорогие нашему сердцу, что они воспевали и реализовывали перестройку и ельцинские реформы. 

Конечно, этих либералов кто-то взрастил и спустил с цепи. 

Конечно, подобный элитный "кто-то" имеет отнюдь не только западную прописку.

Но понимание данных тонких и прискорбных реалий никогда не снижало и не может снизить в дальнейшем градус нашего отношения к антисоветским, антинациональным либералам.

Чубайс говорит, что он ненавидит СССР, как ничто другое? А мы любим СССР. И почему при такой внятности идеологического антагонизма мы должны приравнивать либерального Чубайса к его консервативным внутрисистемным противникам? Если эти консервативные противники Чубайса преисполнены меньшей, чем у Чубайса, ненависти к тому, что нам дорого, — они для нас лучше Чубайса в идеологическом смысле. Таков непреложный закон элементарной политической арифметики. Но кроме арифметики есть еще и алгебра. 

Ценность идеологии — безусловна. Но ценность государственности — еще выше. Ибо в чем смысл идеологии, коли нет государственности? 

Мы всегда действовали, руководствуясь подобным соображением. 

И в 1994 году, когда антигосударственные леваки говорили, что Чубайс хуже Басаева, а мы с негодованием отвергали их идеологический бред. 

И в начале 1996 года, когда псевдоконсервативные конвульсии поставили страну на грань краха, и надо было этим конвульсиям противостоять во имя спасения государства. 

И на Поклонной горе. 

И — в будущем. 

Мы всегда спасали и будем спасать драгоценный для нас плацдарм под названием Российская Федерация. Этот плацдарм принадлежит не элитам, а народу. Не консерваторам или либералам, а всем нам. Он — последний шанс наш на историческую судьбу. 

Если разрушением государства будут заниматься либералы — они получат отпор.

Если власть, как во времена Горбачева, начнет сама посягать на государство, сдавая его, расчленяя на части, подрывая его целостность, — она получит отпор.

Если надо будет воевать на два фронта, будем воевать на два фронта.

Открывая митинг на Поклонной горе, мы заявили, что являемся противниками политики Путина и готовы объединяться с его сторонниками только против перестройки-2. Дав отпор перестройке-2, мы не вошли в Систему, а заявили на следующих митингах о себе как последовательных патриотических оппозиционерах, противниках нынешней Системы, нынешнего устройства жизни и так далее. 

Консервативные сторонники Путина убеждали нас, что после выборов Путин избавится от своего либерального окружения. Мы возражали им. 

Мы предвидели, что победивший Путин начнет выстраивать компромисс с либеральными силами. Таков закон Системы, выстроенной на обломках СССР. Рано или поздно конфликтующие стороны договорятся. А договорившись, стороны выведут из игры собственных радикалов. 

Разве не этим ознаменовано начало путинского периода, когда конфликт Путина с Примаковым был завершен сразу после победы Путина на президентских выборах? А конфликтующие стороны, освободившись от крайних элементов, заключили компромисс, сформировав "Единую Россию"? 

Для выстроенной системы это нормально. Она всегда будет по завершению конфликта заключать пакт между политическими "бандерлогами" и теми, против кого оные восстают. 

Так что же нас беспокоит теперь настолько, что мы обращаемся к обществу с этим политическим манифестом? 

Почему же сейчас мы впервые заявляем о том, что компромисс между внутрисистемными консерваторами и внутрисистемными либералами не укрепит Систему, а разрушит ее, породив этим разрушением новую перестройку? 

Почему вообще мы вдруг — не находясь в Системе и отвергая вхождение в нее — вмешиваемся в отношения между слагаемыми этой Системы?

ПОТОМУ ЧТО НЫНЕШНЯЯ СИТУАЦИЯ ГЛУБОКО АНОМАЛЬНА. И ЭТА АНОМАЛЬНОСТЬ НОСИТ ДОЛГОВРЕМЕННЫЙ ХАРАКТЕР.

Имя этой аномальности — ТУРБУЛЕНТНОСТЬ.

Мы вошли в эпоху турбулентности вместе с остальным миром.

Мы живем уже сейчас по правилам турбулентности. По этим страшным и беспощадным правилам.

Каждый, кто в эпоху турбулентности будет руководствоваться законом внутрисистемного компромисса, обрушит и Систему, и государство.

Никогда не стремясь выяснять отношения с Системой, никогда не считая необходимым беспокоиться о ее благополучии, мы сейчас предупреждаем всех, кто находится внутри Системы, всех, кто этой Системой руководит и всех, кто может оказаться заложниками ее катастрофы, что турбулентность нарастает. И что в условиях ее нарастания внутрисистемный компромисс превращается из нормы политической жизни в источник полномасштабной политической катастрофы.

Что же свидетельствует о нарастании турбулентности? Назовем лишь несколько основных факторов.

Фактор №1 — американские бесчинства в Сирии и по всему миру. Неужели кто-то думает, что так бесчинствуя на Ближнем Востоке, американцы по-другому будут вести себя на нашей территории? Американцы приговорили Путина — так же, как Каддафи, Мубарака и Асада. На повестке дня теперь уже не "оранжевая" революция в России, а нечто гораздо более серьезное и кровавое.

Фактор №2 — стилистика либеральной улицы. Вроде бы она проиграла, не сумев воспрепятствовать избранию Путина президентом. Но ведет она себя гораздо более агрессивно, чем в выборный период. Неужели непонятно, что знаменует собой такое поведение? Неужели непонятно, как связаны между собой фактор №1 и фактор №2? Что никакие компромиссы, которые Система тщится сочинить, ориентируясь на свое прошлое, не нужны теперь ни нашим либералам, ни их западным хозяевам?

Фактор №3 — переход протестующих от подчеркнуто мирных действий к действиям совсем другого характера. Радикальная часть протестующих настроена очень решительно. Активисты уличного протеста проходят подготовку в разных тренировочных лагерях. Эти лагеря находятся и на территории России, и за ее пределами — в Латвии, Литве, Польше, Западной Украине, Хорватии и так далее. Зачем готовят этих активистов? Для конкретной борьбы — причем борьбы далеко не мирного характера! И о каком компромиссе можно говорить в подобных условиях?

Фактор №4 — угрозы физической ликвидации. Скоро радикальная часть протестующих начнет вывешивать такие списки в интернете. Но уже сейчас они обсуждаются — причем отнюдь не только в маргинальной среде. Предположим, что о необходимости физической ликвидации высочайших лиц и членов их семей говорится лишь ради того, чтобы осуществить психологический шантаж. Но почему ранее никому не приходило в голову осуществлять подобный шантаж? И о каком компромиссе можно говорить в таких условиях?

Фактор №5 — осмелевшие спонсоры. У Навального, видите ли, появились элитные спонсоры, желающие открыто оказывать поддержку данному политическому герою. А почему так осмелели ранее суперосторожные спонсоры? Опомнитесь, господа архитекторы внутрисистемного компромисса! И поймите, что если этот компромисс не будет немедленно демонтирован — катастрофа неминуема. И она коснется в том числе и вас! Причем не только "в том числе", но и "в первую очередь".

Фактор №6 — стремительное обострение сепаратистских тенденций в разных частях страны. Это обострение носит откровенно рукотворный характер.

Фактор №7 — атаки на РПЦ, поразительно напоминающие атаки на КПСС в ходе первой перестройки. Речь явным образом идет о сознательном демонтаже немногих крупных идеологических державных структур. И как можно выстраивать компромиссы в подобной ситуации? Компромиссы между кем и кем? Между защитниками разного рода бесчинств и их яростными противниками?

Фактор №8 — законодательные инициативы, призванные разорвать связь между внутрисистемными консерваторами и широкими консервативно настроенными общественными кругами.

Законодательные инициативы, направленные на протаскивание ювенальной юстиции, чудовищно разрушительны сами по себе. Но что знаменуют собой эти инициативы в нынешних турбулентных условиях? Это ли не свидетельство умопомрачения Системы, ее склонности к суициду? Но ведь ранее Система не проявляла подобной склонности! Почему теперь она ее проявляет? Почему именно в столь острый момент ей понадобилось рушить мосты между собой и самыми разными общественными группами, включая религиозных людей, склонных к поддержке стабильности?

А что такое в нынешней ситуации вступление в ВТО? Это подстегивание социального протеста в условиях, когда он нужен радикальным либералам и их западным хозяевам, а у консерваторов нет той избыточной поддержки, которая позволяет им проводить даже необходимые непопулярные меры. А вступление в ВТО не только не является необходимым! Оно и непопулярно, и абсолютно губительно. 

Однако либеральные партнеры путинских консерваторов, заключив с консерваторами псевдокомпромисс, начинают навязывать им непопулярные меры! А это не только чудовищное по сокрушительности вхождение в ВТО! Это и ценовая политика, и политика в сфере ЖКХ, и политика в сфере образования и здравоохранения. Что знаменует все это в нынешней ситуации? Только ли либеральный фанатизм? Или же речь и впрямь идет о перестройке-2, то есть о проведении губительных реформ лишь для того, чтобы подорвать остатки стабильности?

Мы убеждены, что речь идет именно о перестройке-2, и призываем дать этому отпор. Мы призываем всех, у кого есть разум. И тех, кто вращается внутри Системы. И тех, кто будет жертвой ее безумия. У нас одна страна, и мы не можем допустить ее очередного распада по классическому перестроечному лекалу.

Да-да, классическому! Ибо власть, которая сама подливает масло непопулярных реформ в огонь уличного протеста, — это классика перестройки.

Система, осуществляющая перестройку, ведет себя, как самоубийца.

С одной стороны, она осуществляет ужесточение законодательства в сфере регулирования митинговой активности. Якобы за счет такого ужесточения на митинги выйдет меньшее число белоленточников. Ой ли? А даже если так — выйдут (если не сейчас, то вскоре) наиболее оголтелые. И освобожденные от необходимости считаться с нравами умеренных "хомячков". 

Итак, белоленточное протестное ядро неизбежно радикализуется. При этом его масса уменьшится несущественно. А его накал весьма существенно возрастет. Оформится новая идеология, новая стратегия действий. Все бы это полбеды. 

Но — осуществляя все это, так сказать, с одной стороны, Система, с другой стороны, осуществляет нечто с этим несовместимое. Она толкает в объятия ею радикализированных антигосударственных белоленточников ею же созданных "новых обездоленных", порожденных вхождением в ВТО, либеральными социальными реформами и так далее. 

А с третьей, так сказать, стороны, Система в поразительной синхронности с тем, что она осуществляет с двух других, так сказать, сторон, ликвидирует связь между собой и широкими, консервативно настроенными слоями, не получая взамен никакой либеральной поддержки. 

Подобные трехсторонние действия — характернейшая черта перестройки. 

Самое страшное — что в результате вышеописанных злоключений массы, недовольные только властью, но никоим образом не стремящиеся обрушить здание государственности, передаются под опеку либерального антинационального, антигосударственного актива. Который неминуемо направит их протест в антигосударственное, сугубо деструктивное русло. Разве не это происходило в ходе первой перестройки? И разве не это сооружается у нас на глазах Системой — то ли обезумевшей, то ли идущей на поводу у либералов, то ли переведенной саботажниками на рельсы самоликвидации?

Последствия? Они будут намного хуже последствий первой перестройки. Беспомощная страна, занятые взаимными разборками политики, неизбежный международный патронаж, ограбление страны, ничуть не меньшее, чем при Гайдаре и Ельцине (а иначе ради чего Западу огород городить?)… Краски столь мрачны, что сгущать их нет ни малейшей необходимости. Вот чем чреват кажущийся многим нормальным компромисс между внутрисистемными либералами и консерваторами. Конечно же, нормальным такой компромисс считают только апологеты Системы. Но примем на минуту их точку зрения. И что? Нормальный по их критериям компромисс в условиях турбулентности теряет, как мы видим, даже эту свою гнилую нормальность и превращается в источник большой беды. Она же — перестройка-2.

Вот почему мы начинаем борьбу за демонтаж этого, как никогда опасного, компромисса. Слагаемые этой борьбы:

— недопущение разрушительной ювенальной юстиции, чреватой крахом семьи и школы,

— недопущение вхождения в ВТО, чреватого чудовищным обрушением жизни, разрушением остатков недобитой нашей промышленности и остатков нашего сельского хозяйства,

— недопущение очередной кампании десоветизации, которая на самом деле является лишь прологом к дерусификации, к наделению народа комплексом исторической неполноценности,

— недопущение ущемления социальных прав граждан в жизненно важных для них сферах, каковыми являются здравоохранение, образование, ЖКХ, ценообразование и так далее.

Такова наша повестка дня. На ее основе — путем переговоров между различными патриотическими силами, путем внесения дополнений и корректив — нужно сформировать широкое протестное патриотическое движение. Только оно может сорвать планы новых перестройщиков, столь же подлых, как их предшественники.

За работу!

Митинг, который мы собираем 17 июня на площади Революции, — лишь первый шаг на этом пути. Свернуть с этого пути нам не позволяют совесть и чувство ответственности за Россию, которая принадлежит не либералам и консерваторам, не Системе и ее элитному либеральному альтер эго, а единству живых и мертвых.

ВСЕ НА МИТИНГ 17 ИЮНЯ В 16.00 НА ПЛОЩАДИ РЕВОЛЮЦИИ!