Другая реальность... детство - ты где?

С недавних пор я себя спрашиваю – а было ли детство? По моим ощущениям мою жизнь живут три разных человечка. Последняя девочка мне нравится больше всех. Озорная хитрюшка, иногда капризулька, но без былой серьезности в юности, и без детского максимализма и

бесшабашности в детстве. Итак.

Мои родители ждали мальчика – Мишу. Но по странному стечению обстоятельств – родилась я – Маша.  Я – Саратовский водохлеб. Не знаю, почему так говорят, но все кто рождаются в Саратове – водохлебы!

Не знаю как насчет воды, а глаза у меня были громадными и слегка на выкате. И щеки торчали из-за ушей, поэтому все знали, что я улыбаюсь, даже если я прятала улыбку.

Первое мое воспоминание – это бабушка с дедушкой. Я вылезаю из коляски, и бегу к ним – встречать. 

 

Второе – это драка. Ну, куда я без них? С тех самых пор так и дралась со всеми и всегда. Мне было около 3 лет. Я копалась в песочнице, а мама сидела на лавочке подле. У меня был замечательный новый совочек какашечного цвета, вот его-то я и положила с левой руки моей мамы. Тут  на свою беду к песочнице подошло чадо. Пол я не помню, да и куда там было упомнить, когда меня обидели?! Оно положило точно такой же совочек, только жутко старый  с другой стороны от моей мамы, и, отходя, прихватило мой новый! Ай-яй-яй... воровать не хорошо. Я вцепилась в глазки этого ребенка и  отбирала свой совочек со страстью и упрямством. Даже мама не могла меня оторвать от бедного дитя. Правда ребенок оказался на редкость изворотливым – извернулся, и тикать от меня. Забежал к себе в подъезд, и шмыг в квартиру! Помимо изворотливости ребенок был туповат, потому как он открыл дверь при первых ударах моего кулачка со словами «Кто там?». В общем подрались на славу – а тот совок так и остался для меня как символ не справедливости – мне мой так и не отдали!

 

 

Еще я ковыряла стенку. Вот просто. Думала подглядывать за соседями. Просила лошадку, и не пускала в дом никого, когда старшие уходили в «побрек». Так мама и застала свою лучшую подругу перед дверью нашей квартиры на 5 этаже, сидящую на саночках, рассказывающую мне сказку.

 

Вообще я была улыбасиком. Даже не смотря на ненавистное коричневое платье, из грубого сукна доставшееся мне как самой младшей от всех моих старших сестер, теть и иных родственников женского пола я могла улыбаться.

 

Улыбки улыбками, а я стала собачницей, драчуньей, почти мальчишкой, уж сорванцом это точно.

Однажды мама одела мне очередное «наследственное» платье, белые гольфики, причесала, и попросила посидеть во дворе пол часика, пока она сама соберется в гости. Зря. Первое что я сделала – это повела всю дворовую ватагу в сад юннатов, за яблоками. Первая и полезла. Нарвала яблок, и тут услышала собак. Вся шайка уже давно меня ждала с той стороны забора, и мне оставалось только перелезть.

Я взобралась на трехметровый забор и держась за перекладины услышала подозрительный треск. Это отваливался забор. Вместе с куском забора длинной метров в пять я рухнула вниз, оказавшись под ним. Это было красиво. Учитывая, что забор был сделан по всем правилам  - в нем было множество гвоздей, которые не преминули превратить мое платье в костюм золушки – лоскутное и грязное. Гольфы стали черного цвета. Коленки и попа саднили, локти были не лучше. В таком виде я и явилась домой спустя 15 минут после выхода оттуда. С тех пор мама никогда не отпускала меня на улицу в хорошем одеянии.

 

В пионеры меня приняли одной из первых – за хорошую учебу, но предупредили – еще одна драка – и ты вылетишь.  Вообще смотря на свои школьные  дневники, я удивляюсь  - сколько же красной пасты учителя извели на меня: «Потерялась в лесу!», «Побила пятерых одноклассников!», «Кормила весь класс репчатым луком и черным хлебом прямо на уроке!». Это они еще не знали, ЧТО было за дверями школы…

 

Потом было взросление. Была другая школа, где мальчики не дрались с девочками – это было открытие. Была собака, которую мне мама купила только после того, как я четыре года подряд выгуливала всех собак моего двора. Честно, и по графику, между прочим. Собака была моим спасением – родители стали ругаться уже открыто, и денег в доме не было вовсе – это начало 90-х. Зато была тушенка. Её давали вместо денег маме с папой. Ему – 120 банок, ей – 145. И была печатная машинка – на ней мама подрабатывала на третьей работе. Грохот печатной машинки, знакомый «вжик» меня успокаивал – значит все в порядке, мама дома, и можно спать. Кстати в наследство от этой машинки у меня осталась тяжелая рука – мало нынешних клавиатур выдерживают меня долго.

Был первый ПК… это было волшебство. «Искра» мог работать без перезагруза целых 20 минут, а потом перегружался! Если не успела сохранится – твои проблемы. Зато приучил к дисциплине – сохраняться каждые 5-10 минут! Тут же в ПК была игра – Марио. Ох, как затягивала – но каждые 20 минут, как я и сказала.

Подросток из меня был ужасный. Я ругалась, хлопала дверями, не слушала взрослых, и лишь изредка позволяла себе по прежнему, как в детстве, поиграть с папой в шахматы, или прочитать книжку, которую посоветовала мама.

 

 

Потом любовь, встречи, свидания – это уже 16, почти 17 лет. Не, свиданки и до этого были – но все было не серьезно, скорее мы просто гуляли с собаками. А тут серьезно…

На выпускной я сделала две вещи – написала самой себе письмо, которое никак не могу получить, чтобы испугаться, насколько все сбылось… и напилась. Боюсь, последнее делали, если не все, о многие. Бокал шампанского, выпитый официально, и стакан водки залпом уже «за кулисами». Стакан получился не специально – у разливайки дрогнула рука, ему крикнули про входящего зауча, а мне тоже не когда было думать.

Почему-то мне кажется, что именно тогда кончилось мое детство. Что было потом? А потом было много!