ЛОШАДИ.

   ЛОШАДИ.

Встреча для Громова и Виктора оказалась неожиданной. Не думали встретиться. Виктора выдернули из Австрии. Громова из Германии. И послали на «прогулку».

- Что примечательного в Германии? – спросил Виктор.

- Одни шишки

- А что за шишки.

.Первый раз это было в Восточной Германии. Когда начинались совместные германские - советские военные учения, то передвижение их отслеживали американская, английская и французская миссии. Так было и в тот раз. Громов пытался отсечь американцев от наблюдения за передвижением войск. Машина американцев свернула в узенькую улочку. Громов за ней. Вместо улочки оказался крестьянский двор. Американцы объехали Громова и закупорили выход. Из машины вышли трое с железными прутьями. Подойдя к машине, они поманили Громова пальцами и помахали железками. Была дилемма. Не вылезешь, разнесут машину. Вылезешь, разнесут тебя. Свобода выбора закончилась тем, что машина осталась целой. Американцы утащили одного своего. Громову пришлось тащиться самому.

   - Это были мелочи, - сказал Громов.

   Из этих мелочей и складывалась зачастую его работа в странах и пребывание в реанимации.

   Вечером Громов и Виктор сидели на берегу, слушали легкий шум океана и смотрели, как солнце проваливается за горизонт.

   - А солнце катится к нам домой. Закат, - сказал Виктор и спросил. - Как думаешь, Гром? Пробьемся?

   - А куда мы к черту денемся, - флегматично ответил Громов.

Флегматичность являлась признаком того, что нервы у Громова были напряжены. У Виктора от нервной напряженности свидетельствовала дотошность.

-У нас. Вить, во время учебы в Вышке были ситуации посложнее, - улыбнулся Громов. -. Одна возня с Гамбуржцем чего стоила. А тут.

Они посмотрели на замок, стоявший на бугре. Местность перед замком была открытая.

-.Постреляем, и ищи ветра в поле, - сказа Громов. – Правда, надоело стрелять. И когда это к черту кончится. За чью землю бьемся.

- Не за землю мы бьемся, а за политику. Кандидата нового наши правители подбирают. Куклу.

- Из-за этих кукол, сколько наших парней полегло.

Громов сплюнул.

- А на хрена нам с тобой это нужно?

Своего нужно менять, а не чужого.

- И давно такие мысли?

- Как будто у тебя таких нет.

Были такие мысли и у Виктора, но он никому не высказывал..

- А там парни серьезные, Гром.

- Если б не были серьезными, то и мы с тобой здесь не были бы. Конечно, они за стенами, а мы, как на ладони. Придется несколько раз накатываться.

- Если с первого раза не получится, то второго наката уже не будет.

- У нас преимущество. Они не знают, что мы здесь. А мы знаем, что они там.

-Да черт с ними. Как будет, так и будет. Вот о чем договоримся. Если что со мной, то Виоллета за тобой. Если что с тобой, то Людмила за мной. И вот еще. Если ты не сможешь вынести меня, мало что бывает, то кончай. Если что-то с тобой, то я тебя. Хоть один, но выберется.

   Когда дело подходило к концу, Громова ранили в обе ноги, а Виктора в руки. Громов не мог идти, а Виктор двигать руками из-за простреленных плеч.

- Кончай меня, - сказал Громов, - куда тебе с твоими руками.

- Дурак, - сказал Виктор, - оттащу в скрытое место, а там борт или вертушка подскочит. Снимай комбинезон.

- А чем тащить будешь?

- Зубами.

- А куда.

- В братскую могилу для двоих

   И вытащил.

   Когда Громова заносили в самолет, он запомнил слова Виктора: домой, Володя. Виолета и Людмила заждались.

   Когда летели над океаном, Виктор выбросил автоматы: свой и Громова.

- Зачем? – спросил Громов.

- Когда хотят вернуться бросают мелочь, а когда не хотят, выбрасывают оружие.

- Не рано ли выбросил? Дурак, ты. Ни хрена не понимаешь в этой жизни. Выбросить это одно. Дело в другом. Мы с тобой лошади, которых запрягают извозчики. И основная масса людей – это лошади. И пока ты и я не будем становиться в оглобли, мы так и останемся лошадьми.