Судьи о правосудии: презумпция коррупции

 Мы разговариваем с российскими судьями из разных регионов и судов разных уровней — бывшими, в отставке, а со временем, возможно и действующими, — которые рассказывают о том, как на самом деле устроена наша судебная система, в чем, на их взгляд, ее основные проблемы и на что может рассчитывать гражданин, с ней столкнувшийся.

Первые интервью показали, что наши собеседники — судьи, в разное время в разных местах и по разным причинам покинувшие свою работу, — во многом совпадают в оценках основных проблем этой системы. Так, наши собеседники считают, что главная проблема неработающего правосудия в России не в нормативной базе, а в порочных практиках и пресловутом человеческом факторе. Они рассказывают удивительно похожие истории о том, как после прихода нового председателя (во многих регионах, в том числе в Москве, это по времени совпадает с приходом к власти Владимира Путина) менялись порядки, как фактически по воле одного или нескольких человек избавлялись от наиболее независимых и неуправляемых судей, как быстро и основательно входили в повседневную практику согласования приговоров с начальством и силовиками и как исчезали из этой практики и без того редкие оправдания подсудимых.

Однако если один человек может все поменять, то проблема, очевидно, именно в системе, неспособной защитить правосудие от человеческого фактора. Основываясь на рассказах наших собеседников, мы проанализировали основные причины зависимости российских судей.

УГРОЗА УВОЛЬНЕНИЯ

Главный инструмент давления на судей — возможность их увольнения. Несмотря на то, что судьи назначаются пожизненно, а с 2009 года больше не действует трехлетний испытательный срок, который часто служил фильтром для неугодных, их на самом деле довольно просто отстранить. Статья 12.1 Закона РФ о статусе судей гласит, что за совершение дисциплинарного проступка (в том числе за нарушение Кодекса судейской этики) на судью может быть наложено дисциплинарное взыскание в виде предупреждения или досрочного прекращения полномочий. А раз существуют основания, по которым пожизненно назначенных судей можно уволить досрочно, то, значит, эти основания могут быть (и на деле так часто и происходит) использованы для выдавливания из системы неугодных. Те судьи, с которыми мы разговаривали и которые были уволены, а не подали сами в отставку, получили свои увольнения формально за волокиту с делами или за нарушения каких-то процедур (вплоть до технических ошибок в документах) — основания настолько абсурдные, как если бы депутата можно было уволить за прогулы заседаний или орфографические ошибки в предлагаемых законопроектах. При этом сами судьи и многие их коллеги убеждены: истинные причины увольнения — совсем иные.

"Против каждого судьи можно найтив одном из дел какую-нибудь техническую ошибку, — говорит бывший судья Волгоградского областного суда Марианна Лукьяновская (интервью с ней на PublicPost). — Сначала [в суд] отправляется комплексная проверка с определенной целью — накопать. Накопать можно много: у судей, например, есть сроки, которые они часто нарушают при их загруженности, и так далее... Потом председатель районного суда вызывается в областной суд, где ему говорят: "Или Вы идете на квалификационную коллегию, или пишите в отставку".

ПРЕДСЕДАТЕЛИ СУДОВ

Хотя председатель суда по закону не должен иметь никакого влияния на судей, на деле происходит обратное: председатели фактически контролируют их работу. Они распределяют дела и часто при распределении намекают — лично или через заместителей — на решение, которое они хотели бы видеть. В некоторых судах — например, в Волгоградском областном суде, как рассказывает бывший судья Марианна Лукьяновская, — проводились еженедельные планерки у председателя, на которых судьи докладывали ему о рассматриваемых делах и, если надо, получали соответствующие указания. "Независимость только провозглашена. На самом деле судья зависим от своего руководства, — заявляет Лукьяновская. — Во-первых, обязательно надо докладывать каждое дело председателю суда. Сейчас обязательно каждый судья должен доложить своему руководству о деле, и оттуда уже принимается решение".

Именно председатель суда чаще всего становится инициатором процедуры увольнения судьи. Главный инструмент в его руках — угроза написать представление в квалификационную коллегию судей на привлечение судьи к дисциплинарной ответственности или досрочное прекращение его полномочий. Почти все бывшие судьи, с которыми мы разговаривали, были лишены своего статуса именно по представлению председателей судов.
КВАЛИФИКАЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ СУДЕЙ

Квалификационная коллегия судей (ККС) — это главный кадровый орган судебной системы, который решает все вопросы, связанные с рекомендациями, назначениями, отставками и дисциплинарными наказаниями судей (помимо Высшей квалификационной коллегии судей РФ в каждом регионе действует своя ККС). В коллегию входят судьи общей юрисдикции, арбитражные, мировые, военные судьи, а также представители общественности. По своему замыслу квалификационные коллегии призваны принимать неангажированные решения по кадровым вопросам, однако фактически эти органы превратились в послушные инструменты проведения решений судейского начальства.

"Квалификационная коллегия судей — это придаток руководителя суда: что скажет руководитель суда, то она и делает, — говорит судья арбитражного суда в отставке из Новосибирска Игорь Дударев (интервью с ним на РР — в ближайшее время). — То есть в квалификационную коллегию судей для наказания судьи передает документы председатель суда. И этому же председателю суда вся квалификационная коллегия (ну, больше третьей части там — судьи общей юрисдикции) подчиняется. Как вы думаете, какое решение они вынесут?".

Судебная система — одна из самых закрытых, но ничего общего с корпоративной солидарностью там нет: судьи легко сдают своих, голосуя за лишение статуса неугодного судьи на коллегии по представлению председателя, от которого они полностью зависят.

Если в 90-ые годы, вспоминают многие судьи, на заседаниях квалификационных коллегий часто бывали споры и обсуждения, то в последние несколько лет нужные решения принимаются быстро и почти всегда единогласно. "У нас такая коллегия была, такая война была, — вспоминает бывший судья Дорогомиловского суда Москвы Александр Меликов ситуацию в начале нулевых. — Председатель коллегии — председатель 

Пресненского суда (Ирина Куприянова — РР), была такая активная, было серьезное противостояние [c председателем Мосгорсуда Ольгой Егоровой]. В итоге она ушла в отставку. В 2004 это была уже не коллегия. А дальше был разогнан аппарат Мосгорсуда — знающий, профессиональный. На их место взяли людей снизу, которых выбирали по принципу личной преданности". (Интервью с Меликовым — на РublicРost в ближайшее время.)

Похожие истории происходили в регионах. "Раньше, бывало, даже по незначительному делу очень сильно спорили, бывало, что кто-то писал отдельное мнение, не соглашаясь с коллегами, — рассказывает Марианна Лукьяновская. — Сейчас нет никаких споров — все сидят, успокоились".

КАДРОВАЯ ПОЛИТИКА

По идее, должность судьи предполагает высокую юридическую квалификацию, на деле же — в судьи идут, в основном, бывшие секретари судов и помощники судей.

Солидная, особенно для регионов, зарплата (в зависимости от региона, должности, условий работы, стажа она может варьироваться от 60 000 до 200 000 в месяц, а судя по некоторым декларациям о доходах, судьи могут заработать и больше), льготы и неприкосновенность, которые задумывались как гарантия независимости и неподкупности судей, в итоге делают их еще более сговорчивыми: не хочется потерять такую хорошую работу. Молодые люди (возрастной ценз для начинающих судей — 25 лет, и все наши собеседники в один голос утверждали, что его необходимо поднять хотя бы до 30, а лучше — до 35 лет) в силу ограниченного опыта (и часто — недостаточного профессионализма) не могут рассчитывать на сопоставимый заработок в другом месте, потеряй они работу судьи. И это, само собой, делает их еще менее самостоятельными в принимаемых решениях. "С одной стороны, это хорошо, что зарплата большая, с другой — попробуй кто-нибудь пикни, — рассказывает бывший судья районного суда города Мценск Евгения Масленникова (интервью с ней — в ближайшее время). — У нас очередь стоит в судьи. Не хочешь работать? Иди, другого найдем. Соответственно, попробуй прими решение, которое в областном суде не понравится".

"Сейчас профессия судьи привлекательна тем, что там платят много денег, — говорит судья в отставке из Новосибирска Ирина Зуева (интервью с ней — в ближайшее время). — И очень многие туда идут, забывая, в общем-то, о том, есть ли у тебя вообще призвание к этой профессии, любишь ли ты людей, вообще, способен ли ты сопротивляться? Ведь здесь нужны люди, не просто грамотные юристы".
  
"Кадровая политика сильно поменялась: сегодня знания — не основной показатель при приеме на работу судьей, — рассказывает Александр Меликов. — Раньше со следствия можно было прийти в суд, сейчас почти не берут, на адвокатов — вообще запрет. Вот секретарь как попадает, как начинает все плохое видеть, так и идет. Человек, взращенный этой системой, по этой системе потом и работает".

ПОЧЕТНАЯ ОТСТАВКА

Уходя в отставку, судья, согласно статье 15 Закона о статусе судей, получает почетный статус судьи в отставке (в экстренных случаях такой судья может быть привлечен к участию в процессе без повторной сдачи экзамена), выходное пособие не менее шестикратного размера месячной заработной платы по оставляемой должности и бесплатный проезд на транспорте за счет средств федерального бюджета. Судья в отставке сохраняет неприкосновенность, и если стаж его работы 20 лет и более — получает не облагаемое налогом, ежемесячное пожизненное содержание в размере от 80 до 85 процентов от заработной платы. Всего этого, однако, судья в отставке может легко лишиться, совершив поступки, "его порочащие — и тем самым умаляющие авторитет судебной власти".  Хорошо защищены судьи, пожалуй, только от общества, которому они не просто не обязаны ничего объяснять — им это фактически запрещено. Пункт 1 статьи 6 Кодекса судейской этики, который судья в отставке также обязан соблюдать, не дает права делать публичные заявления, комментировать судебные решения, подвергать сомнению постановления судов, вступившие в законную силу, и критиковать профессиональные действия своих коллег.

Фактически это исключает опытных профессионалов, хорошо знающих систему, из публичной дискуссии о состоянии правосудия в стране, а также защищает эту систему от утечек важной для общества информации о злоупотрелениях людей в мантиях. Оступившихся показательно наказывают: так, стоило бывшему заместителю председателя Волгоградского областного суда Сергею Злобину рассказать журналистам о коррупции и заказных делах, как совет судей области принял решение о лишении его статуса судьи в отставке (подробнее об этом — в блоге Злобина на PublicPost). В 2010 году сразу два судьи Конституционного суда — Владимир Ярославцев и Анатолий Кононов — сложили с себя полномочия после скандала, связанного с их интервью российской и зарубежной прессе, в которых они критиковали российскую судебную систему, тем самым нарушив пресловутый Кодекс судейской этики.

Для подавляющего большинства судей в отставке перспектива потерять достойную пенсию, льготы и неприкосновенность — веское основание не рассказывать ничего о системе и не комментировать решения других судей, даже если они с ними не согласны. В мае 2012 года в совете судей заговорили о новой редакции Кодекса судейской этики, в котором эта норма будет отменена и судьям разрешат комментировать свои постановления и давать интервью прессе. Любопытно будет посмотреть, к чему приведет эта, по мнению всех наших собеседников, в высшей степени правильная мера: получат ли уволенные за излишнюю разговорчивость судьи право вернуться в систему, и не придумают ли другие рычаги влияния на судей — как, например, обвинения в неподобающем судье поведении.

ПРЕЗУМПЦИЯ КОРРУПЦИИ

"Не важно, чем это обернется для гражданина, не важно, как чья-то судьба сломается, важно только, что вор сидит в тюрьме, — говорит Евгения Масленникова. — А что за вор, чего украл, как украл, была ли кража?.. Главное — принцип: раз дело пришло в суд, оно уйдет с обвинительным приговором. Иначе судья — виноват".

Одним из инструментов давления на суд со стороны следственных органов и прокуратуры является то, что судьи находятся под постоянным подозрением в коррупции. Презумпция невиновности фактически не действует даже внутри судебной системы. "Вот пример: вынес судья оправдательный приговор — ну, во-первых, он его, скорее всего, и не вынесет, ну, давайте предположим, что вынес. Его сразу отменят — и вышестоящие инстанции, и органы предварительного расследования будут бегать, обивать пороги областного суда, чтобы этот приговор отменить, — рассказывает бывший заместитель председателя Волгоградского областного суда Сергей Злобин. — Идут на разные ухищрения и уловки, вплоть до того, что могут сказать, что такой-то судья взял за оправдательный приговор деньги. А это ложь и клевета. Никто ничего не брал, никто ничего не знает, но главное — сказать наверху, что взял. А областные судьи думают: раз прокуроры говорят, значит, брал, надо его 

приговор отменить. Есть СМИ, лежащие под правоохранительной системой. Им говорят: "Пиши, что судья такой-то взял то-то", — и те пишут. Они придумывают легенду, порочащую судью, и легенда работает неплохо, и чем она изощреннее, тем лучше она работает на них" (подробнее об этом — в интервью Сергея Злобина, которое будет опубликовано в ближайшее время).

Это не значит, что коррупции в судах нет. Коррупция, конечно, есть, но, по словам наших собеседников, не она является самой главной проблемой российских судов. "Я не считаю, что можно говорить в суде о серьезной коррупции, — считает Александр Меликов. — Ну, есть, конечно, редкие случаи. Но это не самое страшное. Самое страшное — отсутствие независимости, вот это "Чего изволите?".

http://publicpost.ru/theme/id/1496/sudi_o_pravosudii/