Лаг ба-Омер,или Вальс Шопена

       Лаг ба-Омер, или Вальс Шопена.

                                                                                                                                                          давид шварц

Я повернулся и еще раз поцеловал лежащую рядом девушку.
Только что мы разомкнули объятия. Она, раскрасневшаяся, хорошенькая, смотрела на меня карими любящими глазами и улыбалась застенчиво.
Хороша!
Растрепавшиеся в любовной борьбе длинные каштановые волосы пахли свежестью и каким-то приятным шампунем.
Тонкие изящные пальцы продолжали ласкать мое тело. Я взял её за руку и стал их целовать, один за другим.
Длиннющие ногти выпукло спускались с пальчиков.
Нам было хорошо...

Но пора было возвращаться домой к семье, к жене, малым детям, к делам и заботам.
По радио отзвучали последние аккорды седьмого вальса Шопена.

– Что-то разболелась у меня голова, – пожаловалась она, – в последнее время странные боли в затылке. Но ты не печалься, ты тут не при чём. Не понимаю, в чём дело...
– Думаю, что это от запаха гари. Ты чувствуешь этот запах? Ты просто забыла, что сегодня Лаг ба-Омер. Вот и жгут детишки костры. Отсюда и запах и твоя головная боль…
– Расскажи мне про этот праздник. Мне так хорошо и спокойно, когда ты говоришь… Твой голос меня расслабляет и успокаивает… И этот вальс…Я ведь толком не знаю, почему его празднуют…этот праздник…
– Хорошо. Слушай.
Ты ведь знаешь, что в еврейской традиции числа соответствуют буквам еврейского алфавита. Или наоборот, буквы числам. Неважно. Важно, что число тридцать три соответствует буквам Л и Г. Отсюда – Лаг. – это тридцать третий день по Омеру, счету дней от Песаха до Шавуота. В этот день умер рабби Шимон бар Иохай, величайший ученик рабби Акивы и автор книги Зоар, одной из основных книг Каббалы.
Обо всём этом ты наверняка слышала.

Бар Иохай, кроме всего прочего, принимал активное участие в восстании бар-Кохбы против римлян. Та война закончилась разрушением Второго Храма и двухтысячелетним рассеянием нашего народа по всему свету.

Считается, что бар Иохай умер в Лаг ба-Омер. В память о нём сложилась традиция посещать в этот день его могилу. Он похоронен на горе Мерон близ Цфата.
По легенде, во время его кончины над телом вознесся огромный столб огня, и поэтому появился обычай во время праздника Лаг ба-Омер жечь костры.
В Израиле в этот вечер разжигают десятки тысяч костров. Отсюда и дым, который ты вдыхала сегодня…
Смерть была кульминацией всей жизни бар Иохая, наивысшим подъёмом, и по традиции отмечается весельем, песнями и плясками.
Прислушайся…Ты слышишь, что творится за окном? …
Каббалисты объясняют, почему так веселятся именно в день смерти — ведь согласно здравому смыслу, в этот день надо печалиться.
Ведь седьмого Адара, день смерти Моше-рабейну – это день скорби!

Но дело в том, что Моше-рабейну плакал в день своей кончины, а рабби Шимон бар Йохай веселился. Согласно "Зоару", в этот день он дал последний свой урок ученикам и раскрыл им такие глубины, которых не касался в течение всей своей жизни.
Он говорил так:
– Я сам свидетельствую о себе, что все дни моей жизни жаждал увидеть этот день!
По легенде, в день его смерти мир наполнился ярчайшим светом, бескрайней радостью, потому что он открыл своим ученикам величайшие тайны, записанные в книге Зоар. Никогда ранее мир не был прекраснее, чем в этот день, когда величайшие тайны были открыты людям. И этот день длился дольше, чем какой-либо другой, потому что он закончился не раньше, чем рабби Шимон бар Йохай раскрыл перед своими учениками все тайны, которые имел право раскрыть – только после этого он разрешил солнцу зайти.
Затем он скончался, и душа его поднялась на Небеса.
Все это рассказывается в книге Зоар.

А костры – это большие, огромные свечи, которые сопровождают душу умершего в другой, лучший мир.

Вот такая красивая легенда. Теперь и ты, милая, её знаешь!

Мы не виделись около года после этой встречи. Дела, заботы.
А тут ещё я потерял работу, очередная хай-тековская фирма приказала долго жить.
Перелистывая газету с обьявлениями о приёме на работу, я наткнулся на одно, заинтересовавшее меня.
Позвонил, был приглашён, встретился с обьявителем – хозяином этой фирмы.

Он физик, специалист по разработке медицинского оборудования, сделавший докторат в Америке, где прожил долгие годы.
После сложного экзамена, длившегося часа три, пригласил меня на работу.
Нам предстояло разработать систему для нейрохирургии.
Как делались к тому времени операции на мозге человека по удалению злокачественных опухолей?
В голове проделывалась дырка диаметром двадцать-тридцать миллиметров, опухоль удалялась, а потом больной ходил с такой дыркой в голове, прикрытой пластиной.
Задача состояла в том, чтобы уменьшить размеры этого отверстия до минимума, а кроме того, необходимо было с высокой точностью отслеживать положение инструмента, удаляющего опухоль и выводить координаты на дисплей, чтобы хирург видел на экране ход операции.
Важно было не попасть остриём инструмента мимо опухоли, иначе он зацепит мозг и пациент может стать инвалидом или погибнуть. Аппаратура, применявшаяся до этого, не давала необходимой точности.

Год ушёл на разработку системы и, наконец, мы выехали с разработанной аппаратурой в больницу.
Я впервые присутствовал на операции, да ещё такой сложной, а потому сильно метал икру, менжевался, короче переживал и нервничал.
Как оказалось, не зря.
Сама операционная – это комната двадцати-тридцати квадратных метров, в центре которой располагалась спецкровать с разными регулировками.
Вокруг шипели, трещали и попискивали приборы по поддержанию жизнедеятельности при полном наркозе. Автоматически поддерживается дыхание, отслеживается и регулируется работа сердца и так далее.
Короче, страшно.
Больного привезли, но я его не видел, так как он весь, включая лицо, был закрыт простынями.
Я установил и настроил нашу аппаратуру, которая пока еще не участвовала в работе, и делал пометки в блокноте.

Вошёл профессор-хирург.
И давай балагурить! Больной лежал уже под наркозом, два врача суетились около приборов, медсестра раскладывала инструменты.
Работа закипела.
Разрезана кожа на затылке – и пошёл сниматься скальп!
Каким-то инструментом профессор подпаливал кожу, чтобы легче снималась, травил анекдоты, а я чувствую, что сейчас сдохну от тошноты: запахло палёным мясом и еще чем-то.
Ножки у меня стали дрожать.
Потом хирург взял дрель и, отметив чернилами точку, начал сверлить, не прекращая трендеть.
Запах паленого мяса дополнился звуками дрели и видом крошева костей черепа вперемешку с кровавыми ошмётками.
Я отвернулся и перестал смотреть на открытую рану, переведя взгляд на приборы.
Мы все в белых халатах, белых шапочках, белых тапочках и марлевых белых повязках.
Врач шурует по-слесарному, травя шуточки, вонь палёного и – кровавое месиво в области отверстия в черепе больного.
Такая картинка.

Меня подташнивало.
Я стал задним ходом выбираться, виляя задом между урчащими приборами, потому что делал вид, что внимательно слежу за ходом процесса.
И когда уже было нащупал задницей выходную дверь, врач-помощник стал поправлять капельницу на руке в вене больного.
И тут...

Тут я увидел руку.
Это была женщина.
Тонкие изящные пальцы. Длиннющие ногти выпукло спускались с пальчиков.

Мне стало дурно.
В глазах поплыл туман.
Я вывалился из операционной.
В ушах стоял шум.
Потом он стал утихать, превращаясь в мелодию.
Это был седьмой вальс Шопена.

В коридоре меня встретили коллеги.
Всё было обыденно.
– Ну? – спросил меня приятель. – Ты поедешь на гору Мерон? Это рядом с Цфатом.
– Почему? – не врубился я.
– Так сегодня же Лаг ба-Омер! Веселятся все. Поехали, давай отвлечёмся от работы и этих жутких операций на черепе. Едем! Повеселимся и мы!
Операция прошла успешно.
Я забрал свою аппаратуру и уехал.

Подругу я навестил на следующий день. Она обрадовалась моему приходу.

– Твоя аппаратура мне помогла. Спасибо.
Когда я смогу ходить, ты ведь свозишь меня на гору Мерон?
Я хочу своими глазами увидеть могилу бар Иохая и зажечь свечу.
Мне кажется, что его дух помог мне остаться в живых.
Ну, пожалуйста!..

давид шварц

Читаем меня: http://artur-s.livejournal.com/339603.html

Лаг ба-Омер, или Вальс Шопена.