«Суд Истории» и суд людей.

Однако самую большую глупость в связи со смертью Ельцина высказали В.В.Жи­ри­нов­ский[1] и Б.Е.Немцов[2]. Эти давние антагонисты, доходившие в личном общении до драк, хотя и высказали её в несколько разных словах, сошлись во мнении: «Ельцин дал нам свободу».

Свобода — С-овестью ВО-дительство БО-гом ДА-нное.

В силу этого настоящую свободу Б.Н.Ельцин не мог дать никому.

Быть свободным — это личностное качество, которое каждый человек может взрастить в себе, если понимает, что такое свобода. Это личностное качество как таковое не обусловлено ни общественным строем, ни общим характером культуры общества и его законодательством, хотя понятно, что свободные люди самоорганизовались бы в жизни общества иначе, чем люди по-разному несвободные.

Причём и сам Б.Н.Ельцин не был свободен никогда. Если стать на точку зрения В.В.Жириновского и Б.Е.Немцова, то “свободу” Б.Н.Ельцину дал М.С.Горбачёв, разрешив гласность и провозгласив «плюрализм мнений», после чего Б.Н.Ельцина понесло, куда он и сам не ведал…

Как заметил В.О.Ключевский, «история не учительница, а надзирательница magistra vitae (наставница жизни): она ничему не учит, а только наказывает за незнание уроков». Поэтому те, кто в настоящем, желая избежать правдивых оценок личности Б.Н.Ельцина и его деятельности, уповают на некий будущий «суд Истории», рискуют быть наказанными именно «судом Истории», который во многом совершается деятельностью людей, а не только разного рода «мистическими факторами». И ссылки на превратно понимаемые ими слова Нового завета «не судите, да не судимы будете» (Матфей, 7:1) не защитят их ни от «суда Истории», ни от посмертного суда Божиего, поскольку первая обязанность человека в этой жизни — понимать, что есть Добро, а что — Зло в их каждодневных больших и малых конкретных проявлениях. Всё остальное в поведении человека — следствия его представлений о Добре и Зле и их конкретных проявлениях.

А представление Зла в качестве Добра и наоборот — влечёт тяжёлые «кармические» последствия как персонально адресные, так и для общества в целом.

Взаимоотношения людей могут носить крайне парадоксальный характер вследствие внутренних противоречий в нравственности и психике каждого из них, что наиболее ярко выразилось (на наш взгляд) в названии воспоминаний Эрнста Ханфштангля[3] “Мой друг Адольф, мой враг Гитлер”.

Поэтому понятно, что если вынести политическую деятельность Б.Н.Ельцина из рассмотрения, то можно поверить тем людям, кто искренне вспоминает о нём как о надёжном, душевно щедром друге[4], любящем муже, отце, деде и, наконец, — как о начальнике, который никогда и никого из своих подчинённых не оскорбил и не унизил грубым словом.

Возможно, что есть и иного рода воспоминания о Б.Н.Ельцине и как о человеке, и как о руководителе, но под прикрытием принципа «о мёртвых только хорошо либо молчание» — такого рода мнения, подрывающие культовый миф «Ельцин — настоящий русский характер, освободитель России», которым пытаются обосновать моральную правомочность и легитимность послеельцинской государ­ственности и бизнеса в Россионии, не попали в СМИ в тот период, когда тема смерти и политической деятельности Б.Н.Ельцина была главной темой россионской пропаганды.

Если же политическую деятельность Б.Н.Ельцина как в советские, так и в постсоветские времена не выводить из обсуждения, то и искренне преклоняющиеся перед ним, и искренне ненавидящие его, всё же должны понять, что принцип «история — не учительница, а надзирательница…» не знает исключений. И потому этот принцип выразился как в деятельности самого Б.Н.Ельцина, так и по отношению к нему лично.

Утверждать, что Б.Н.Ельцин был дальновиден, исключительно умён, хорошо и разносторонне образован, изощрён в конспирации; что если не с детских лет, то с юности он стремился к ниспровержению партийно-бюрократической антинародной по её сути мафиозно-корпоративной диктатуры не КПСС в целом, а её мафиозно организованной «номенклатуры»; что он имел представление об истинно демократической альтернативе этому режиму; что на эту идею, которая действительно могла бы стать общенародной идеей, сплачивающей подавляющее большинство населения СССР, он целенаправленно работал всю жизнь, будучи выдающимся конспиратором, проникшим в руководство КПСС, — нет никаких оснований[5].

Как вспоминали его друзья юности, он решал своим однокашникам задачки по теоретической механике мимоходом в умывальнике студенческого общежития. Однако это — не показатель широты кругозора и глубины миропонимания. Это также не показатель выдающейся интеллектуальной мощи: в каждом вузе, где преподаётся теоретическая механика, есть студенты, которые легко решают задачки по теормеху, удивляясь тому, что другие не могут решить самых простеньких задач[6].

Как вспоминали его друзья, он со студенческих времён был душой компании и хорошим организатором.

Общество в целом и его властные институты почти всегда испытывают дефицит в эффективных организаторах. Однако реально организаторы бывают двух видов:

• служители обществу, действующие большей частью в интересах общества в целом и той группы людей, руководство которой они принимают на себя;
• самоупоённые, для которых осуществление руководства — способ их личностного самоутверждения на фоне остального общества.

Однако организаторы второго типа тоже могут быть и непритязательными в быту, и самоотверженными вплоть до способности «лечь на амбразуру» в прямом и переносном смысле; могут обладать множеством других качеств, вызывающих уважение других людей. Собственно говоря, наличие такого рода качеств и создаёт им авторитет, а на его основе они могут быть более или менее успешными организаторами коллективной деятельности.

Но при всём положительном, что им может быть свойственно, у них есть один недостаток, который всё и определяет: они — служители бесу самоупоения, но не служители обществу, вследствие того, что не привержены справедливости, хотя могут и прикрываться её идеалами в своей деятельности. Их главное качество — одержимость самоупоением, однако этот факт сами они могут и не осознавать.

К этому — второму — типу организаторов, судя по его политической биографии и результатам его деятельности, принадлежал и Б.Н.Ельцин. При этом он мог быть и душой компании, и верным другом, и любящим супругом, отцом и дедом, способным снять с себя последнюю рубаху и т.п.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что он избрал карьеру не инженера-строителя, а карьеру партийного функционера: в условиях советской действительности — организатора в самом широком смысле этого слова.

Кроме отмеченного выше, организаторы различаются и по признаку отношения к делу каждого из них:

• одни организаторы вникают сами в суть тех дел, которыми непосредственно занимаются их подчинённые;
• другие считают себя свободными от обязанности вникать в суть дел, которыми непосредственно занимаются их подчинённые.

Это не значит, что первые способны заменить собой любого подчинённого специалиста или научить подчинённого его профессии[7]. Но как руководители они способны к большему, нежели вторые, поскольку в ряде случаев видят то, что остаётся вне области компетентности каждого из подчинённых им специалистов своего дела по отдельности. А кроме того, они способны к самостоятельному контролю деятельности подчинённых по её существу, вследствие чего «втирать им очки» — занятие более трудное и небезопасное для карьеры их подчинённых.

Вторые могут быть достаточно успешны, если, во-первых, их подчинённые — действительно профессионалы в своём деле, и, во-вторых, как руководители они решают задачи, которые успели стать стандартными и методы решения которых отработаны. Если их начальники сами принадлежат к этому же типу руководителей, не вникающих в суть дел своих подчинённых, то успеху их карьеры в общем-то ничто, кроме неудач в построении личных взаимоотношений с вышестоящим начальством, не препятствует. Но если человек — «душа компании», талантливый «очковтиратель» и не нарушает норм мафиозно-корпоративной дисциплины, то последнее маловероятно в деле его карьерного роста.

Но если задача, с которой сталкивается не вникающий в суть дела организатор, носит нестандартный характер, то он оказывается абсолютным заложником команды специалистов, во главе которой оказывается при решении внезапно (для него) возникшей «нестандартной» — новаторской задачи; становится заложником их знаний и навыков, а так же — их невежества, неумения и злоупотреблений с их стороны его собственной некомпетентностью, нежеланием и неспособностью вникнуть в суть проблем и суть дела. Максимум что может лично он сделать в “руководстве” решением нестандартной новаторской задачи — обозначать своей персоной проект: в случае общественного признания результатов проекта его позиция — «мы пахали и я был во главе»; в случае провала — он даже более жало                 к, чем «зиц-председатель Фунт», поскольку для Фунта «отдуваться» за чужие ошибки и преступления было профессией, а не «промашкой» в деле.

Причём надо обратить внимание на то обстоятельство, что интуитивные мнения, т.е. не рациональные, а эмоциональные, — обусловлены объективной, а не декларируемой, не показной нравственностью индивида. И если воля индивида не блокирует его самоупоение, освобождая его от этого порока нравственности хотя бы на непродолжительное время, то в каких-то случаях его интуитивные оценки и мнения будут неадекватными реальности.

В руководстве коллективной деятельностью это касается, прежде всего прочего, — отбора кандидатов для работы в своей команде. Ошибки интуиции в этом случае можно выявить интеллектуально-рассудочным путём заблаговременно. Но для этого необходимо иметь достаточно широкий кругозор, который нарабатывается десятилетиями путём вникания в разные отрасли Знания как на досуге, так и в ходе работы в общении с подчинёнными специалистами-профессионалами и смежниками.

Судя по всему тому, что СМИ показали и сообщили о Б.Н.Ельцине, начиная с 1985 г., он принадлежал к самоупоённым[8] организаторам-интуитивникам, которые почти никогда не вникают сами в суть дел подчинённых им специалистов-профессионалов. Кругозор его был весьма узким: на его расширение в ходе партаппаратной карьеры (как в прочем, и любой иной чиновничьей карьеры) большинство партаппаратчиков не находили времени и сил[9].

Историю и социологию он, если и знал (т.е. мог сообщить фактологию по тому или иному вопросу), то тематически ограниченно, не чувствуя и не понимая внутренней алгоритмики свершившихся событий и текущих политических процессов и, в особенности, — масштаба общесоюзного и глобального[10]. Хотя в его кабинете, пока он делал партаппаратную карьеру, и стояли положенные «по штату» полные собрания сочинений Маркса и Энгельса (20 томов второго издания), Ленина (55 томов пятого издания), но содержания текстов хотя бы основных работ классиков марксизма он тоже не знал и не понимал: было много текущих дел, а цитаты в его доклады подбирали референты и сотрудники аппарата. Хотя по своему положению он мог ознакомиться с произведениями И.В.Сталина, которые были убраны в спецхраны после ХХ съезда КПСС, но на это у него тоже не было времени, а возможно и желания.

Соответственно текстологическому невежеству в области официальной идеологии СССР (его социологической науки и мировой социологической науки вообще) мотивированных ответов на такие вопросы, как:

• состоятельны ли жизненно идеалы коммунизма и социализма либо это — объективно не сбыточная фантазия?
• является ли марксизм жизненно состоятельной социологией — научной основой построения социализма и коммунизма?

— у него не было.

Если же он хотя бы иногда и задумывался над этой проблематикой, то это никак не выразилось ни в одном его публичном изустном выступлении, не говоря уж о том, что сам он не написал ни единой теоретической статьи по проблематике истории и социологии, включая и экономические теории.

Коммунизм для него представлял не чаяния народные о справедливости; не мечту о построении общества, в котором не будет угнетения большинства меньшинством с целью паразитизма на труде и жизни этого большинства, — а реальную практику политической деятельности и злоупотреблений властью партноменклатурной мафии, в чём он сам же и соучаствовал[11].

Однако такое мнение о коммунизме и тогда и сейчас свойственно не только ему, но и десяткам миллионов людей в СССР и постсоветских государствах, которые тоже классиков марксизма не читали и с жизнью написанное ими не соотносили, полагаясь на авторитетные мнения своих кумиров о политике и перспективах.

Но объективно одни идеалы и политическая практика их извращения и подмены другими идеалами — это разные явления.

М.С.Горбачёв, конечно, был начитан больше, нежели Б.Н.Ельцин, и представлялся более «интеллигентным» и политесно-утончённым в общении с людьми, но он не был нравственно выше него и умнее[12]. Оба они — самоупоённые интриганы: иначе бы не дошли до ранга секретарей ЦК. Своей идиотской непоследовательностью и противоречивостью политики М.С.Гор­бачёв вёл СССР к краху. Кто и как, помимо Раисы Максимовны, играл[13] на этих свойствах его личности, — вопрос, выходящий за пределы тематики настоящей записки. Понятно, что при таком качестве политики М.С.Горбачёва количество недовольных нарастало — политикой и им персонально были недовольны:

• и аппаратчики-консерваторы, которые желали устойчивости режима типа брежневского, но при более умном и дееспособном руководителе;
• и диссиденты-антисоветчики, которые были убеждены в том, что Великая октябрьская социалистическая революция и строительство коммунизма в СССР — ошибка истории (их в ЦК представлял изменник Родины А.Н.Яковлев — агентура ЦРУ и западного буржуазно-консервативного масонства);
• и настоящие коммунисты, которые были убеждены в осуществимости идеалов коммунизма на основе нравственно-этического оздоровления правящей партии и, прежде всего, — её руководства и аппарата.

Что именно из этого набора вариантов отвечало желаниям Б.Н.Ельцина в период 1985 — 1987 гг. — вряд ли он и сам осознавал. Но он подался в активисты перестройки и в 1985 г. стал первым секретарём Московского горкома КПСС.

«На XXVII съезде КПСС в феврале 1986 выступление 1-го секретаря МГК было одним из самых резких по отношению к периоду “застоя”. Заявив, под аплодисменты, что в партии применялись “порочные методы руководства”, происходило “перерождение кадров”, Ельцин добавил: “Делегаты могут меня спросить: почему же об этом не сказал, выступая на XXVI съезде партии? Ну что ж. Могу ответить, и откровенно ответить: видимо, тогда не хватило смелости и политического опыта” (выделено нами при цитировании). На состоявшемся в последний день съезда 18 февраля 1986 Пленуме ЦК КПСС Ельцин был избран кандидатом в члены Политбюро ЦК КПСС»[14]

(http://www.rambler.ru/news/politics/eltsin/525607762.html).

Всем, кто хоть что-то понимает в психологии, одной только этой (выделенной в приведённом выше фрагменте) фразы хватило, чтобы сразу же, — как только она прозвучала в телевизионном репортаже о съезде, — понять, что высказал её принципиально безпринципный безсовестный проходимец-карьерист.

Тем не менее, с XXVII съезда КПСС до своего ставшего скандальным выступления на октябрьском 1987 г. пленуме ЦК, посвящённом подготовке к празднованию 70‑летия Великой октябрьской социалистической революции, Б.Н.Ельцин изображал из себя настоящего коммуниста, находящегося в оппозиции к антикоммунистически переродившемуся партаппарату, и никогда публично не заикался о том, что идеалы коммунизма — несбыточная химера, а вся история страны после 1917 г. — ошибка и уклонение от магистрального пути развития человечества.

Так Б.Н.Ельцин обманул миллионы благодушных граждан СССР. Но и после того, как в результате своего выступления на октябрьском 1987 г. пленуме он стал партноменклатурным изгоем и оказался в одиночестве, — жажда самоупоения его не оставила. Однако её удовлетворение требовало иной, а не партаппаратной социальной базы.

В этой ситуации перед Б.Н.Ельциным было открыто две возможности:

• опереться на тех, кто желал нравственно-этического оздоровления социализма в СССР;
• опереться на тех, кто желал ликвидации основ социализма в СССР и реставрации капитализма под руководством “передового” Запада.

Но первый вариант — не для жаждущих самоупоения[15]. Кроме того, осуществление этого варианта объективно требовало и требует отказа от марксизма как якобы жизненно состоятельной научной теории и перехода к социологии построения Царствия Божиего на Земле. Последнее, в свою очередь, требует основы — живой веры Богу: т.е. отказа от атеизма, включая и его церковные формы[16].

Однако к этому варианту Б.Н.Ельцин не был готов не только нравственно, но и интеллектуально-мировоззренчески: для его осуществления требовалось знать, в чём именно выражается жизненная несостоятельность марксизма, а альтернативу ему, если и не «держать за пазухой» в готовом к употреблению виде, то быть нравственно-мировоззренчески готовым к выработке её в ходе дискуссий в партии и обществе в целом — в том числе быть готовым к дискуссии по социальным и богословским вопросам с официальными богословами исторически сложившихся традиционных для России конфессий, которые в своём большинстве мало чем отличались и отличаются от бюрократов из партаппарата[17].

Поэтому социальной базой для удовлетворения жажды самоупоения Б.Н.Ельцина не могло стать большинство населения страны, живущее своим трудом на одну зарплату, но ею могли стать и стали говоруны-“элитарии” — диссиденты-антисоветчики, убеждённые в том, что ошибка истории — не только обюрократившаяся партноменклатура СССР, но и сами идеалы социализма и коммунизма. В 1990 г. на XXVIII съезде Б.Н.Ельцин вышел из рядов КПСС, что было воспринято ими как соответствующий знак и обеспечило ему поддержку сторонников реставрации капитализма в СССР — как внутренних, так и зарубежных. И надежды их — он не обманул, и потому все они помянули его после смерти добрым словом.

Поскольку Б.Н.Ельцин нравственно и интеллектуально был не способен реализовать возможность нравственно-этического оздоровления социализма в СССР, то единственно возможной для него в тот период ролью было — стать ниспровергателем власти партноменклатурной мафии. То, что при этом развалится СССР, и это станет катастрофой экономики, культуры в целом и миллионами катастроф в личной жизни во всех уголках огромной страны, это — мелочи для одержимого жаждой самоупоения.

Кроме того, как теперь признаются многие активисты-демократизаторы тех лет — сторонники перехода к буржуазно-либеральной экономической модели западного типа, они не ожидали затяжной экономической разрухи, простирающейся более, чем на десятилетие; а были убеждены в том, что если отпустить цены и узаконить частную собственность, то рыночный механизм в течение года — трёх максимум всё отрегулирует наилучшим образом, в результате чего богатая ресурсами и интеллектуальным потенциалом Россия в течение последующих 5 — 10 лет окажется по своему экономическому развитию и качеству жизни большинства населения на уровне передовых государств Европы — таких как ФРГ, Швеция. Собственно это обещали приверженцы либеральных реформ в своей пропаганде конца 1980‑х гг. Никто из них не обещал затяжного экономического кризиса ни народу, ни руководителям государства, взявшим курс на реформы.

Но идиотизм демократизаторов-активистов, которые в те годы были убеждены в жизненной состоятельности либерально-экономического бреда, — не был секретом для тех, кто воспринимал экономические теории не только как тексты, но и видел взаимосвязи текстов с жизнью. Поскольку Б.Н.Ельцин принадлежал к тому типу руководителей, которые полагаются на специалистов, не вникая в существо дел сами, а бес самоупоения был над ним властен, то тех, кто предупреждал об экономической катастрофе и затяжном кризисе, демократизаторы-активисты не слушали, расценивая их как недоумков и консерваторов — приверженцев сохранения власти партноменклатуры. Поэтому оппоненты либералов-рыночников в команду Ельцина не попали. Кроме того, среди демократизаторов-активистов были и те, для кого народ был и есть быдло, и они действовали по принципу: мы — элита, нас катастрофа не затронет, а народ — хрен с ним, кто захочет жить, пусть вертится по способности — сильнейшие выживут.

В таких условиях роль спасителя России от диктатуры КПСС и благодетеля народа представлялась Б.Н.Ельцину лёгкой. Последующая же практика реформ показала несостоятельность бреда о способности либеральной модели экономики в кратчайшие сроки обеспечить экономическое благополучие большинства населения России: экономика, доведённая до пределов устойчивости режимом М.С.Горбачёва, рухнула, — начался затяжной общекультурный и экономический кризис. В роли спасителя Отечества Б.Н.Ельцин потерпел фиаско: не осознавать факта расхождения его предвыборных обещаний и реальности он не мог, — память была хорошая, но и признаться в этом публично для жаждущего самоупоения — невозможно. А узость кругозора и некомпетентность в таких предметных областях как: экономические теории и их связь с практикой управления макро- и микроэкономического уровня, глобальная политика и всемирная история, социология, психология личности и общества, — не позволяли ни понять причин краха ранее декларированной политики, ни выработать ей альтернативу.

Как вспоминают его сподвижники, к середине 1990‑х гг. Б.Н.Ельцин стал уже «не тот», что был в конце 1980‑х — 1991 г. — эмоционально сник, обострились проблемы с сердцем. Было ли последнее результатом бытового пьянства[18] и нездорового образа жизни, в результате чего развился и прогрессировал атеросклероз, либо стресс разочарования в том, что роль спасителя Отечества не удалась, активизировал процесс саморазрушения организма — значения не имеет. В любом случае по состоянию своего здоровья к исполнению обязанностей главы государства он к 1996 г. был уже не пригоден.

Однако пришлось идти на второй срок. При этом надо понимать, что за всеми разговорами о том, что тогда необходимо было не допустить реванша «коммунистов», а по существу — партноменклатуры КПРФ, стоял самый обыкновенный страх за собственную шкуру — страх как команды младореформаторов, так и самого Б.Н.Ельцина.

После того, что они сделали в конце 1980‑х — начале 1990‑х, единственной гарантией безнаказанности для них было — удержать в своих руках государственную власть любой ценой. Поэтому Б.Н.Ельцину пришлось выдвигаться на второй срок и плясать на предвыборных тусовках, изображая «бодрячка», даже тогда, когда его били вполне заслуженные им инфаркты[19]. А команде пришлось выложиться в «пиаре» до неприличия.

Но не надо представлять это как подвиг служения выдающегося политика глупому народу, не понимающему своих интересов: просто деваться было некуда — либо Б.Н.Ельцин президентствует второй срок, либо в случае победы Г.А.Зюганова либо А.И.Лебедя[20] он и многие другие идут в тюрьму, а может быть и под расстрел. Каяться и отвечать перед людьми за содеянное желания не было ни у кого из них.

Когда острота положения прошла, должность главы государства была передана сложившейся в первой половине 1990‑х гг. правящей мафиозно-“элитарной” корпорацией В.В.Путину под законодательно прописанные гарантии личной безопасности первого президента Россионии, членов его семьи и негласные гарантии для членов его команды.

Что касается приписываемой Б.Н.Ельцину заслуги мирного расчленения СССР, то это, скорее “заслуга” общесоюзного режима М.С.Горбачёва, который целенаправленно поощрял и взращивал буржуазно-националистический сепаратизм (иногда доходящий до нацизма — особенно ярко это проявилось в Прибалтике) в союзных и автономных республиках страны. Кроме того, надо понимать, что правящие “элиты” союзных республик в 1991 г. не были психологически готовы к войнам за передел бывших административных границ[21], поскольку такая политика вела бы к гражданской войне в каждой из постсоветских республик, а лозунгом такой войны могло бы быть только воссоединение Союза и нравственно-этическое оздоровление социализма: в этом случае многие “элитарии” стали бы жертвами социальной гигиены. Поэтому реально вклад в мирное расчленение СССР Б.Н.Ельцина был не такой весомый, как это ему сегодня приписывают, а долевой и близкий к нулю.

Однако надо признать, что территориальную целостность Российской Федерации режиму Б.Н.Ельцина удалось сохранить вопреки деятельности проводников глобальной политики, реализующей Директиву СНБ США 20/1 от 18.08.1948 г., предполагающую дальнейшее расчленение России на несколько десятков “суверенных демократий”. Режим Б.Н.Ельцина смог совладать с сепаратистскими тенденциями в Татарстане и Башкортостане. Но вот война в Чечне — это прямой результат политики режима Б.Н.Ельцина. Напомним, что в августе 1991 г. Чечня поддержала ГКЧП. Поэтому после победы над “путчистами” Б.Н.Ельцин содействовал смене руководства в Чечне на более “свободолюбивое”. Что происходило после прихода к власти в Чечне тамошних “свободолюбцев” во взаимоотношениях руководства Чечни и центральной власти РФ, — это и ельцинский и послеельцинский режимы тщательно обходят молчанием.

Безусловно, Б.Н.Ельцин был благонамеренным и не стремился целенаправленно к затяжной гражданской войне на Северном Кавказе. Но вне зависимости от деталей взаимоотношений Кремля и Грозного, сепаратистская политика дудаевского руководства Чечни как предполагаемый детонатор разрушения России взращивалась при поддержке Кремля и при попустительстве Б.Н.Ельцина лично. Этому способствовало прежде всего то обстоятельство, что Б.Н.Ельцин принадлежал к тому типу руководителей, которые сами в дела подчинённых не вникают, вследствие чего за его спиной могло делаться и делалось много чего дурного[22].

В частности без ответа на протяжении более, чем десятилетия остаются вопросы:

• Как в распоряжении дудаевского режима оказались вооружения Советской Армии (включая тяжёлые вооружения и авиацию)?
• В дезорганизации действий федеральных сил против сил дудаевского режима выражался не только обычный «армейский бардак», но имел место организованный саботаж военных действий, их тылового обеспечения, а федеральные силы на театре военных действий злоумышленно подставлялись под бой: кто персонально в этом виновен как в Москве, так и на театре военных действий?
• Кто и как в самой России финансировал чеченских сепаратистов-рабовладельцев[23]?

Но те, кто организовывал и финансировал сепаратизм Чечни, дезорганизовывал действия федеральных сил и саботировал ведение боевых действий, ушли от следствия и суда как в ельцинские, так и в послеельцинские времена.

Это — один из показателей того, что проект расчленения России с целью её дальнейшей “демократизации” не снят с повестки дня и в настоящее время.

В СССР в эпоху застоя в партийном и государственном аппарате было много “руководителей”, которые сами не вникали в дела их подчинённых. Б.Н.Ельцин в этом смысле не был «белой вороной». И такое отношение к управлению делом является генератором бюрократизма. Одно из наиболее развёрнутых пояснений того, что представляет собой «бюрократия», дал К.Маркс:

«Бюрократия есть круг, из которого никто не может выскочить. Её иерархия есть иерархия знания. Верхи полагаются на низшие круги во всём, что касается знания частностей; низшие же круги доверяют верхам во всём, что касается понимания всеобщего, и, таким образом, они взаимно вводят друг друга в заблуждение. (…) Всеобщий дух бюрократии есть тайна, таинство. Соблюдение этого таинства обеспечивается в её собственной среде её иерархической организацией, а по отношению к внешнему миру (обществу) — её замкнутым корпоративным характером. Открытый дух государства, а так же и государственное мышление представляется поэтому бюрократии предательством по отношению к её тайне. Авторитет есть поэтому принцип её знания, и обоготворение авторитета есть её образ мыслей. (…) Что касается отдельного бюрократа, то государственная цель превращается в его личную цель[24], в погоню за чинами, в делание карьеры» (К.Маркс. “К критике гегелевской философии права”. Сочинения его и Ф.Энгельса, изд. 2, т. 1, стр. 271 — 272).

Однако из Марксова определения выпало главное по существу характеристическое свойство бюрократии. Для бюрократии документооборот, деловая переписка и обмен мнениями в устной форме (по телефону, «в кулуарах» публичных мероприятий и «келейно») представляется реальным делом, а самó дело представляется чем-то производным от директив и документооборота и потому куда менее значимым, чем документооборот, который является носителем истины «в последней инстанции»[25]; в то время как в действительности весь документооборот и разговоры — только отображение реального дела, на управление которым претендует бюрократия как одна из профессиональных корпораций в толпо-“элитарном” обществе. Кроме того, бюрократия проводит кадровую политику (т.е. осуществляет подбор и расстановку кадров) на основе принципа «в связи с назначением “имярек” на должность такую-то выдать ему во временное пользование искру Божию». Это всё в совокупности говорит о её неадекватности Жизни.

Кроме того, в СССР минимум «партучёбы», а также обязательное вузовское образование в области «научного коммунизма» обязывали знать ленинское определение общественного класса:

«Классами называются большие группы людей, различающиеся по их месту в исторически определённой системе общественного производства, по их отношению (большей частью закреплённому и оформленному в законах) к средствам производства, по их роли в общественной организации труда, а следовательно, по способам получения и размерам той доли общественного богатства, которой они располагают. Классы это такие группы людей, из которых одна может себе присваивать труд другой, благодаря различию их места в определённом укладе общественного хозяйства» (Ленин В.И., полн. собр. соч., изд. 5, т. 39, стр. 15).

Если бы Б.Н.Ельцин прочитал это и не был бы проходимцем-карьеристом, а был просто честным человеком, думающим о проблемах общества, то он понял бы, что бюрократия в СССР к середине 1970‑х гг. стала эксплуататорским общественным классом, угнетающим жизнь народа. И главная её проблема была в том, что идеология построения коммунизма мешала наиболее её глупой части паразитировать на народе, а главная проблема народа была и есть — в том, что он невежественен в области социологии и не понимает причинно-следственных обусловленностей в жизни общества и в политике. Но Б.Н.Ельцин — не был честным человеком, а был бюрократом-парази­том, выразителем интересов наиболее глупой части своего класса.

Поэтому не надо удивляться тому, что раз во главе государства стал бюрократ, к тому же не из числа наиболее умных, то при нём в постсоветской Россионии бюрократический стиль руководства (в условиях деидеологизации жизни общества и политики) расцвёл так, как это было невозможно даже вообразить в бытность СССР, где государственная идеология всё же ко многому обязывала людей и тем самым сдерживала бюрократизм и бюрократию. Поэтому расцвет бюрократизма и бюрократии в постсоветской Россионии — одно из следствий успеха в деле деидеологизации жизни ельцинским режимом.

При этом идиоты-демократизаторы должны понять, что Б.Н.Ельцин не разгромил Коммунизм идейно: от этого дела он старался держаться подальше, поскольку при обсуждении по существу проблематики коммунизма и практической попытки его осуществления в СССР, ему пришлось бы согласиться с доказательным мнением, что:

• сам он — проходимец и недоумок (это — не выброс негативных эмоций, а характеристика его нравственных и интеллектуальных качеств),
• один из многих партаппаратчиков, для кого идеалы коммунизма — были объектом паразитизма,
• кто на протяжении десятилетий дискредитировал идеалы коммунизма во мнении историко-социологически невежественного большинства населения СССР;
• кто оболванивал народ идиотской по своему характеру пропагандой.

Своими периодическими «наездами» на Коммунизм он мог поставить в тупик таких же как и он сам паразитов на идеалах Коммунизма из аппарата КПСС, а потом и КПРФ, но настоящие коммунисты размазали бы его и его «наезды» в хлам. Чуя это (всё же интуитивник), встреч с ними и дискуссий по вопросам идеологии Б.Н.Ельцин избегал[26]. Он и его кураторы предпочли политику отождествления идеалов коммунизма со злоупотреблениями властью партноменклатуры и преданию идеалов коммунизма забвению.

В общем, после всего, что и как натворил Б.Н.Ельцин (вне зависимости от того, испустил он дух в 1996 г. либо в 2007 г.), его можно охарактеризовать теми же просторечными незлобивыми глубокомысленными словами, что и Н.С.Хрущёва — «чудило ГРЕШНОЕ»: с какой буквы начинать слово «чудило» — каждый решает сам. Но и при этом он — плоть от плоти, кровь от крови народа Русской многонациональной цивилизации, и от него нельзя отрекаться. Но надо заботиться, чтобы в будущей культуре Руси щедро одарённые Богом люди не вырастали такими нравственными уродами и интеллектуальными калеками, каким вырос Б.Н.Ельцин. А простить его можно будет потом, когда исправим всё то, что было сделано под его номинальным руководством на Руси неправедно.

Однако есть множество людей, которые и на высказанных выше условиях не готовы простить Б.Н.Ельцина. И они никогда не простят ни Б.Н.Ельцина, ни М.С.Горбачёва, ни других недоумков и мерзавцев, посмевших взять в свои руки государственную власть и ввергнуть СССР в катастрофу…

Спасибо Б.Н.Ельцину можно сказать только за то же самое, за что можно сказать спасибо и Гитлеру: оба они предельно обнажили множество проблем и пороков в жизни общества, которые без их чудовищных ошибок ещё долгое время оставались бы не осознанными…