Через Большой Хинган. Записки офицера.

Моим славным сынам Из дней войны на востоке. Через Большой Хинган

Август 1945 года. Русские танки, артиллерия и пехота двинулись по безводным степям Монголии к высотам Большого Хингана, достигли их. Расплылись лавинами по долинам, ущельям, хребтам, сметая огнем танков, пушек, самоходных орудий цементированные ДОТы, проволочные заграждения и все укрепления , воздвигнутые японцами. Русские день и ночь меряя десятки километров, вгрызались в эту созданную природой и японской техникой и сооружениями крепость, пробивая путь на восток по горным ущельям через хребты и скалы. И вот горные цепи Большого Хингана со скалистыми голыми вершинами постепенно начали расходиться, теряя причудливые свои формы и уступая более низким с округлыми линиями пологим скатам оврагов.. Трудный путь проделан. Хинган преодолен. Русские вступили в солнечную Маньчжурию.

Через несколько часов пути по зеленой долине машины подошли к земляной стене высотой три-четыре метра. За этой стеной высились деревья садов и скрывались здания и улицы города. . В древние времена в стене были крепкие ворота, сейчас же просто был въезд, через который мы и попали в пределы города – на главную улицу. Дома большей частью одноэтажные из самана с плоскими крышами из черепицы или залитые глиной. Иногда выделялся более крупный дом с облицовкой и штукатуренный, с окнами и широкой входной дверью. Это магазин купца или учреждение. На перекрестках улиц стоялигруппы китайцев. Они с нескрываемым любопытством смотрели на нас и ,как один, поднимали большой палец руки вверх и кричали весело «ШАНГО»!

В центре города большое оживление, преимущественно мужское население всех возрастов. Своего рода клуб на открытом воздухе. Идет торговля всякой снедью и овощами. Горожане отличаются своей внешностью. Они в шляпах или с открытой головой, в длинных с разрезами боков халатах, черных или синих наглухо застегнутых куцевейках, широких снизу зашнурованных шароварах. Это те, кто мог одеться, имя достаток. А вот, и их большинство, голые по пояс или в каком-то залатанным или со множеством дыр, с висячьими хлопьями овчинном архалупе на голом теле, в соломенных конусных шляпах – это рабочие или крестьяне. Тут же во множестве шныряли одетые или голопузые ребятишки

По тротуарам вдоль стен, у обрезов канав под деревьями или навесами из камыша горы овощей – полуметровые свежезеленые огурцы, пирамиды огромных арбузов, желтых дынь. Баклажан, ковры зеленого лука, горы красного перца, разных сортов помидор, цветной капусты, каких-то больших и малых стручков, бобов и других овощей, прежде не виданных. На столиках сырое и жареное мясо, разные завитушки, плюшки, пирожки, блины и прочая снедь. Торговля шла оживленно, бойко. Среди толпы были видны в зеленых гимнастерках наши солдаты. Китайцы их окружали плотным кольцом, что-то с ними говорили, жестикулировали, смеялись.

Наши машины медленно продвигались через расступавшиеся толпы народа. Нам кричали, махали шляпами. Сидящие в кузове солдаты налету ловили сочные арбузы, дыни, огурцы. Всеми доступными средствами китайцы выражали свой восторг и симпатии к русским, встречая нас как друзей и освободителей от японского рабства.

Впереди –светлое будущее, путь к которому проложен русским солдатом (так в тексте).

У фанз стояли женщины. Они смотрели на проходящие машины, на русских солдат с молчаливым удивлением.

Около них копошились загорелые ребятишки полуодетые или совсем голые. На окраине города, у одного сада, было выбрано место для стоянки.

Мы остановились при въезде в город в ожидании подхода остальных машин. Как только машина остановилась, откуда-то вынурнул черноголовый загорелый китайчонок в светложелтой курточке и синих шароварах. На вид ему было лет двенадцать. В руках он держал корзинку с помидорами, протягивал ее нам и что-то лепетал на своем языке и стал просить: «капитана кушай». Нам надо было езать, а китайченок все стоял. Тогда мы знаком показали ему, чтобы он садился в машину. Он понял и влез в кузов – радостно и возбужденно. На месте стоянки он хлопотал около вещей, снимал их с машины, таскал, устанавливал и проявлял большую сметливость. Когда все было снято, мы угостили маленького помощника походным обедом. Удалось узнать, что его зовут Фан-Ли, ему 12 лет. У его родителей, кроме него, пять ребят, что их фанза недалеко от нас. Фан-Ли настойчиво приглашал нас к себе. Время у нас былои мы пошли к нему.

Фанза Фан – Ли находилась в узеньком переулке, своим фасадом обращена во двор. Двор представлял невысокую стену, сделанную из самана, как и сама фанза. Окна в фанзе были широкие, рамы подъемные со множеством перегородок и вместо стекла – бумага. Внутренность жилья разделялась средней комнатой на две половины. При входе в в среднюю комнату, у дверей по углам очаги с большими чугунными котлами для изготовления пищи, и, далее, две циновки, закрывающие входы в комнаты. В комнатах от стены до стены лежанки, служащие одновременно местом сна и еды. Они покрыты циновками. В последствии мы узнали, лежанки обогреваются от кухонных очагов, от которых во внутрь лежанок проведены дымоходы. Убранство в комнатах было бедное: на стенах несколько лубочных картин. В одной из комнат стоял высокий крашеный сундук, в другой – на низких ножках квадратный столик и четыре-пять маленьких табуреток. Пол был земляной. В фанзе мы застали все семейство Фан-Ли. Родители его были средних лет, две сестренки восьми и десяти лет и еще двое маленьких карапузов.

Фан-Ли представил нас родителям. Нас пригласили сесть и угостили кушанием из овощей. Много было смеха, когда мы из маленьких китайских чашек старались двумя палочками взять это кушанье, никак это у нас не получалось. Затем нам показали, как девочки и их мать шьют тапочки, вяжут и делают из бумаги цветы. Все свои изделия они выносят на рынок. Отец Фан-Ли сводил нас на свой огород. Овощи с огорода также шли на продажу. Кроме огорода имелся небольшой участок земли в поле, занимаемой гаоляном и бахчей. Землю обрабатывали мотыгами и лопатами. Ослика, этого распространенного в Маньчжурии животного, у них не было. Фан-Ли помогал отцу в огороде, в поле, доставлять овощи на рынок и торговать. Трудилась вся семья и труд соединил эту семью в дружный союз. По всему обращению с детьми было видно, что родители любили их, ласкали, уделяли много вмимания и забот. Дети сначала чуждались нас, но постепенно робость их пропала и они стали доверчиво смотреть на рас и брать печенье и конфеты, которыми мы их угощали.

Нелегко жилось родителям Фан-Ли. Затрачиваемого труда нехватало, чтобы приобрести необходимое для существования семьи. Таких семейств было полно во всех городах и селах Маньчжурии.

- на этом рукопись заканчивается