Пластическая инаугурация.

«Вот немцы — у них все организовано, — говорит мой парикмахер. — Они собрались вместе, подумали, открыто все обсудили и приняли нужный закон. Поэтому у них все по-человечески, и на улицах чисто. А у нас эти жулики министры. Каждый что-то мутит. Они же на миллиарды бумаги подписывают. Все эти деньги фактически через их руки проходят. Каждый считает их своими — норовит что-то откусить. Мы никогда не изменимся. Всегда будет воровать и мошенничать. Мы всегда будем самой коррумпированной нацией. Можем мастер-классы по всему миру давать. У нас это в крови. Все наши политики жутко коррумпированы. Поголовно. Я себе в прошлом году сказал — никогда больше не пойду на выборы.

Не знаю, могу ли я осуждать этих людей. У них колоссальные власть и деньги. Если бы ты или я оказались на их месте, кто знает, может быть, мы бы делали то же самое. Это же абсолютно меняет человека. Они ездят на больших черных БМВ за 100-150 тысяч. У каждого счета на десятки и сотни миллионов в Швейцарии. Когда в одних руках концентрируется столько власти и денег, уже ничего не сделаешь, никак их не свалишь. Вот этот гад с пластической операцией — он же 15 лет у власти. Захотел бы — еще 15 бы просидел. Он же реально самый богатый человек в стране. Иностранцы спрашивали: «Что он сидит столько? Ни одного молодого нет? Ему же 75 или 80 скоро». А потом мы поняли: он не уходит, потому что боится, что его посадят. Тогда мы ему все пообещали: просто уйди, ты уже всем надоел, никто тебя не посадит. И Берлускони ушел. Теперь у нас премьер-министр мужик, фамилию которого никто не знает». Парикмахера зовут Федерико, он из Рима.

Это отдельная боль, что в Москве нельзя нормально постричься даже за невменяемые деньги, но об этом лучше написать в другой раз.

У итальянцев высокий уровень коррупции, но при всем уважении, мастер-классы им давать еще рановато, раз они умудряются строить хорошие дороги, готовить отличную еду и собирать неплохие машины.

Возможно, это связано с уровнем доверия в обществе. Поэтому, когда Берлускони дали понять, что его не тронут и он может спокойно провести остаток дней на Сардинии, он ушел. Уровень доверия в российском обществе намного ниже, поэтому, что бы мы ни давали понять Путину, он знает, что если уйдет — его почти наверняка посадят. Причем свои скорее, чем чужие. Поэтому вместо 15 он может просидеть все 24 года.

Вряд ли кто-то с нетерпением ждет завтрашней инаугурации. Это как думать, что страна прильнет к экранам, чтобы понаблюдать за трансляцией очередной свадьбы поп-звезды. Все понимают, что невесте уже 60, и даже товарищеский матч Россия-Италия по пластическим операциям не сможет вернуть ей молодость и красоту.

Те, кто выбирал Путина под лозунгом «хуже не будет», определенно ошиблись. С третьим-четвертым сроком национального лидера мы бодро шагаем в старческий маразм политической системы, множественные клинические признаки которого зафиксированы еще до вступления инаугуранта в пенсионный возраст. Тюремный срок за танцы в цветной вязаной шапочке с прорезями для глаз и домашний арест за убийство с особой жестокостью. Бюрократические филе, закрывающие избирательную урну от видеокамер. 146%. Новейшая история России все больше напоминает историю болезни.

В прошлые президентские сроки перед Путиным еще стояли какие-то конкретные задачи. Как посадить Медведева в президентское кресло так, чтобы создать видимость, что он сел туда сам. Как сделать так, чтобы через четыре года он добровольно оттуда встал. Как убрать Вяхирева и посадить в Газпром своих. Как превратить дзюдоиста средней руки в ведущего инфраструктурного строителя. Как обеспечить рост доходов швейцарского нефтетрейдера на сотни тысяч процентов в год.

Теперь ему нужно только одно — оставить все, как есть. Поэтому создается ощущение, что всю страну обкололи ботоксом, и она потеряла способность двигаться еще на несколько лет.