Двойник Медведева. Пришел как реформатор. Уходит как консерватор

Когда Медведев на заседании Госсовета вдохновенно повествовал о семи критериях эффективности власти, телекамера опрометчиво остановилась на министре образования. Имперская роскошь Георгиевского зала выразительно оттенила картину маслом: между застывшим Патрушевым и напряженным Володиным безмятежно спал Фурсенко. Его не разбудили перспективы долголетия в исполнении Дмитрия Анатольевича, пообещавшего увеличить продолжительность жизни до 75 лет. Он так и не узнал, что Россия вот-вот волшебным образом перепрыгнет со 120-го на 40-е место. И даже сообщение о грядущем повышении производительности труда в два раза, каковое сулит (опять же волшебным образом) создание 25 миллионов новых рабочих мест, не потревожило министерский сон.

Да что там один Фурсенко — вся страна четыре года пребывала в летаргическом сне. А иначе бы она давно уже увидела то, что поведал городу и миру Медведев под финал своего президентства: я, мол, никакой не либерал, а консерватор. Тут свободолюбивая часть электората и выпала в осадок. Она полагала, что в нашей системе координат в консерваторах ходят силовики, главные оппоненты Медведева, а оказалось совсем наоборот. Как же получилось, что все проглядели основополагающее? Четыре года изо дня в день он сидел в ящике. Даже тем, кто редко смотрит телевизор, уходящий президент стал почти родственником. Стада комментаторов трактовали каждое его слово, жест, ракурс. Какие уж тут тайны? А оказалось — он совсем другой. Он любит не только Путина, но и «Единую Россию». Он о свободе сейчас рассуждает смущенно и неуверенно. Он брезгливо говорит о Навальном, но готов подыграть однопартийцу, отличнику боевой и политической подготовки Андрею Исаеву, когда тот публично доносит на медведевского соратника Игоря Юргенса. Расслабьтесь, повторяет он всем, кто в него верил (или хотел верить): тандем — это всерьез и надолго.

Только расслабиться почему-то не получается.

Такое ощущение, что мы имеем дело с классическим феноменом двойничества, переместившимся из сферы культуры в сферу общественной жизни. Тем паче, что данный феномен всегда обостряется в кризисные моменты. Дмитрий Анатольевич, конечно, мало похож на немецких романтиков или героев Достоевского, но факт налицо: его «я» вдруг перестало совпадать с его же привычным образом.

А как славно все начиналось! Мягкость, интеллигентность облика, подкрепленного либеральной лексикой, внушали надежды историческим оптимистам. Коварный ящик эти надежды упорно множил, наращивая поводы для гордости. Он был лучшим в школе и, кажется, в детском саду. У него красавица жена Светлана и подлинное демократическое происхождение — он работал в Ленсовете с самим Собчаком, своим любимым учителем. У наследника престола хороший вкус — обожает рок-группы DeepPurpleи LedZeppelin. Он любит винил (собирает виниловые пластинки) и тяжелую атлетику (подтягивается 35 раз).

Первыми забили тревогу политологи. Им показалось, что телеообраз Медведева не так хорош, как хотелось бы. Проверенные временем путинские форматы в отношении преемника не срабатывают.

Владимир Владимирович вроде бы больше соответствует народным чаяниям, чем Дмитрий Анатольевич. (Ох уж эти народные чаяния, вся мерзость отечественной истории освящена ими.) Он хоть и ходит исправно по коровникам, но все больше о непонятном говорит да в твиттерах пишет. Младшенький, конечно, очень старается. Он даже исправно запускает в оборот судьбоносные фразы-словечки типа «кошмарить» или «улавливать сигналы». Но и тут сильно проигрывает старшенькому с его жемчужинами жанра — «мочить в сортире», «кто как обзывается, тот и сам так называется», «идите ко мне, бандерлоги».

Итак, магия должности не сработала. Часть населения и сегодня уверена, что Путин — всегда наш президент. Даже иные телеведущие до самой последней президентской недели путали их имена. Медведев, однако, не сдавался. Он не хотел быть вечно вторым. Ему удалось понять важную вещь: в истории России остаются только те правители, которые способны выйти за рамки реального персонажа и дорасти до образа. Медведев и дорастал, как мог. Но и тут он оставался вечно вторым. Пока Дмитрий Анатольевич покупал себе в оренбургском продмаге мороженое, Владимир Владимирович творил историю. Медведев проигрывал партнеру по тандему даже там, где был первым. Путин потрясал основы, ухватившись за руль желтой-желтой, как таблоиды, «Лады-Калина» (его автопробег по трассе Чита — Хабаровск войдет в анналы пиара). Но Медведев сел лично за руль раньше Путина — когда подвозил лидера ирландской рок-группы U2 Боно в свою сочинскую резиденцию. Дмитрий Анатольевич был великолепен: лицо сияет, джинсы вместо строгого костюма, модные очки-авиаторы на лбу. И вроде бы Боно уж точно не хуже Лепса, чей диск прихватил с собой премьер. Но вот незадача. Путин может одним взглядом заставить колоситься озимые и увеличивать нефтедобычу, а Медведев такого дара лишен.

Русская матрица воспроизводит один и тот же сюжет — реформаторы неизменно терпят крах.

Дело, быть может, в том, что в нашем климате лидеры не произрастают естественным путем, а возникают на политической сцене исключительно методом властной селекции.

Так было и есть и в несвободной России, и в свободной — мы жаждем перемен, прислонясь к власти.

Другой вопрос — реформатор ли Медведев? Пришел как реформатор, уходит как консерватор. Спасибо за урок. «Если не мы, то кто?» — звонко вопрошает Медведев, с легкостью бадминтонного воланчика обмениваясь с Путиным постами и партией. Оказывается, все перемены нужны были для того, чтобы не было никаких перемен.

Скоро Медведев (его двойник?) возглавит правительство. Дел много, но меня интересует одно начинание, так и не завершенное Путиным. Он любил заседания правительства начинать с эффектной мизансцены. Сначала премьер с ленинским прищуром вглядывается в членов своего кабинета. Затем живо интересуется: чего хорошего сделали за последнюю неделю для российского народа? Чего молчите? Ничего не сделали? За что же деньги получаете? Однажды Путин с лучезарной улыбкой поведал впавшим в ступор министрам об учреждении национального парка «Русская Арктика». Уже сам длинный перечень замечательных животных, обитающих за полярным кругом, от белых медведей до гренландских китов, не предвещал ничего хорошего. Предчувствие не обмануло министров. Владимир Владимирович почти в форме приказа велел им именно здесь провести свой отпуск.

Увы, братания членов кабинета с медведями и китами пока так и не удалось увидеть. Слово за вами, Дмитрий Анатольевич. Россия, вперед!

Обозреватель «Новой» Слава Тарощина