Порядочность и власть

 Оставить власть в изоляции

В президентском совете по правам человека раскол. Часть участников совета, все больше те, чьи имена на слуху, за несколько дней до инаугурации Путина вдруг заявили, что не желают продолжать работу в совете и покидают его. Первой высказалась Елена Панфилова из Transparency, за ней Дмитрий Орешкин и Светлана Ганнушкина. Патриархи — Людмила Алексеева и глава совета Михаил Федотов — не столь категоричны, однако и они выставили ряд условий своего будущего участия в этой структуре.
Столь массовый демарш уже вызвал едкую реакцию скептической российской публики. Часть комментаторов поспешила упрекнуть правозащитников в том, что они набивают себе цену. Мол, вышли не год назад, как, например, Ирина Ясина и Светлана Сорокина, а точнёхонько накануне формирования нового состава совета при вновь избранном президенте. В этом они, комментаторы, видят скорее карьерный расчет, нежели искреннее негодование по поводу неэффективности работы совета. «Пьянящее чувство близости к трону» слишком пьянит, чтобы от него отказываться. Речь, по их мнению, идет лишь о формах этой близости. «Совет при президенте ищет, при ком бы остаться», — цинично озаглавил свою статью «Коммерсант».
Критиков можно понять. Вспомним, почти при каждом значимом ведомстве — МВД, ФСБ, Минобороны — существует общественный совет. Плюс Общественная палата, плюс тот же президентский совет по правам человека. Казалось бы, чем не способ влияния общества на власть?! Однако практика взаимодействия этих структур с властью все больше напоминает игру в одни ворота. И ведущая роль здесь принадлежит отнюдь не обществу. Вина за это отчасти лежит и на его представителях.
Дело в том, что инициатива в «работе» всех этих палат и советов всегда на стороне власти. Все упомянутые структуры физически собираются только тогда, когда это нужно власти, и там, где захочет власть. Захотел однажды Медведев провести заседание в Екатеринбурге, и правозащитники послушно отправились на Урал. Ну да, их наверняка привезли на президентском самолете, разместили в хорошем отеле, но каковы после этого их бойцовские качества? Смогут ли они жестко отстаивать свою позицию? Не является ли подобная практика лишь способом мягкого контроля над представителями общества?
МВД же поступает грубее. Вспомните, во время формирования последнего совета при ГУВД Москвы в его состав вдруг не взяли Людмилу Алексееву. Причиной, думаю, была месть за ее участие в «Стратегии-31», но, возможно, и по совокупности заслуг. Неважно. Так вот, после возникшего скандала Алексеевой все-таки предложили войти в общественный совет уже при самом МВД. Через полгода, выясняя судьбу обращения к Нургалиеву правозащитников по поводу моего сына Ивана, я узнал от Людмилы Михайловны, что общественный совет так не разу и не собирался. То есть структура эта, по сути, является ширмой: МВД юзает общественников, прикрываясь их авторитетом, в то время как общественники даже лицезреть Нургалиева не могут, не то что как-то влиять на его решения.
Самая же крупная общественная структура при власти — Общественная палата — и вовсе превратилась в сборище картонных персонажей, чьи имена уже стали нарицательными. «Хочешь, мы сделаем из тебя «астахова» или «кучерену»?» — соблазнял как-то Сергея Канаева сотрудник Администрации президента. Что это, как не признание унизительной зависимости общества от власти?
Таким образом, общественные структуры при власти де-факто представляют собой филиалы этой самой власти, а их участники являются её сотрудниками, подчиненными. Пусть и внештатными. Но я бы не торопился кидать камни в столь известных и уважаемых людей, решивших наконец порвать с этой порочной практикой. Напротив, их стремление отойти от трона следует всячески приветствовать.
Я бы пошел еще дальше и заявил, что теперь, когда Путин вернулся в Кремль на третий срок (а впереди уже маячит четвертый), все порядочные или, как часто говорят либералы, «приличные» люди должны покинуть общественные структуры при институтах власти. Сами. Следует забыть о пользе соответствующих удостоверений, о возможности решать отдельные частные вопросы и подойти к проблеме системно. Массовый исход общественников оставит власть в изоляции и принудит ее прислушиваться к интересам общества хотя бы из чувства самосохранения. В противном случае мы так и будем радоваться отдельным мелким победам вроде освобождения Сергея Мохнаткина (при всей важности этого события, согласитесь, речь надо вести об установлении в стране климата свободы, в котором такие дела были бы просто невозможны), а Путин будет царить над страной еще двенадцать лет.
Возражения типа «надо использовать любую возможность влиять на власть» теперь уже не канают. Не тот режим. В немецкую оккупацию старосты сёл и всякие там писари комендатуры тоже объясняли свое сотрудничество с захватчиками подобным образом. Пока не поняли, что ошиблись.