Первая потеря

Мое рождение родители не планировали, хотели, чтобы в семье было два ребенка – мальчик и девочка, сын и дочь. Так и случилось: первой родилась девочка, которую назвали Валей. Но прожила она всего лишь полгода, зима была холодной, малышка заболела воспалением легких и ушла из жизни, вторым родился мой брат, а третьим ребенком, по существу вторым, стала я. Не раз, встречая на своем жизненном пути женщин по имени Валентина, понимала, что это судьба напоминает мне, что живу на свете совершенно случайно, только благодаря тому, что не стало ее. Некоторых из Валентин никогда не видела, но от этого их влияние на мою судьбу не становилось меньше.

Родители поженились после войны, в 1948 году, время было тяжелое, Минск почти полностью разрушен, и родителям приходилось трудиться не только на основной работе, но также на восстановлении Минска и на строительстве своего дома, а тут уж помогали все родственники. Но в собственном доме прожили всего несколько лет, в Минске началось массовое строительство «хрущевок», и наш дом пошел под снос. Мы поселились в небольшой двухкомнатной квартире, рядом уже была построена школа, а вокруг кипело строительство других таких же домов. Летними вечерами, когда затихали строительные работы, мы, дети, лазили по стройкам, искали развлечений. Еще теплая смола заменяла нам жевательную резинку, обломки кирпичей использовали для рисования, но особенно завидовали тем, кто ухитрялся выпросить у продавцов мороженого кусочки сухого льда. Лед испарялся, обжигая руки, приходилось жонглировать, и мы заключали пари на то, кто сможет дольше не уронить его на землю.

Когда соседние дома стали постепенно заселяться, увеличилось количество детей во дворе, причем старшие стали притеснять младших, отбирать сладости, деньги. А потом придумали новый способ вымогательства: ловили какого-нибудь кота, одевали ему на шею петлю и грозились повесить, если мы не принесем из дома по 20 копеек. Мы разбегались по квартирам, выпрашивая у родителей деньги якобы на покупку мороженого, а отдавали их старшим мальчишкам, чтобы сохранить жизнь коту. Так продолжалось довольно долго, пока кто-то из родителей не узнал о данном факте, разразился большой скандал, и хотя вымогательства не прекратились, но стали более скрытыми и изощренными.

Одним из любимых мест для игр был школьный двор, там играли в прятки,  казаков-разбойников, лапту, классики, там прятали свои «секреты», показывая их только очень близким подругам.

Такой подругой и была у меня Валентина. Мы сидели в школе за одной партой, вместе делали уроки, играли. Однажды, когда прыгали через скакалки на школьном дворе, услышали жалобное мяуканье. Раздвинув высокую траву и кусты, увидели маленького котенка. Его тельце, настолько худое, что выпирали все косточки, было покрыто тусклой шерсткой  какого-то блеклого зеленовато-серого цвета. Котенок ослаб так, что еле держался на своих тоненьких лапках. Но самое страшное – его глаза чья-то жестокая рука залепила смолой, ее попробовали отодрать, но не смогли, смола только еще больше цеплялась за шерстку. Взрослые посоветовали не отдирать сразу всю смолу, глазки котика, так долго бывшие в темноте, могут ослепнуть от яркого света.

Дождавшись сумерек, с большим трудом разлепили глаза котенку, которые оказались мутными, взгляд не фиксировался, очевидно, смола, возможно горячая, разрушила зрение малыша. Валя принесла из дома молоко, но котенок не мог пить, только жалобно мяукал, пришлось его поить при помощи пипетки. Домой забрать котенка нам не разрешили, мы  нашли большой деревянный ящик в подвале строящегося дома, сделали подстилку, поместили туда котенка, а сверху ящик закрыли металлической сеткой. Были забыты все детские игры и забавы, отныне все наше внимание принадлежало только Барсику, так мы назвали котика. Прошло несколько дней. Благодаря нашим заботам и вопреки мнению взрослых – «не жилец», котенок смог сам выпить немного молока, стал тверже держаться на лапках, чему мы с подружкой очень радовались. Уже стали задумываться о дальнейшей судьбе Барсика, решив, что Валя заберет его с собой к бабушке в деревню, куда должна была поехать с родителями. Мне было жаль расставаться с котенком, но понимала, что малышу будет там лучше, и не возражала. Когда утром, в день их отъезда, прибежала к котенку, чтобы попрощаться, то увидела страшную картину. Над ящиком сидела Валя и горько рыдала: котенок был мертв. Никогда ранее не испытывала такого острого горького чувства, ведь это была первая в моей жизни потеря. Мы завернули Барсика в детскую пеленку и похоронили под маленьким каштановым деревом в школьном дворе. Валя уехала, я весь день проплакала дома, а ночью, во сне, порывалась идти спасать котенка.

Но время лечит, сглаживает боль, как взрослую, так и детскую. В моей жизни случилось много других потерь, но эта, первая, не забылась. Сегодня каштановое дерево стало огромным, и, проходя мимо него, вспоминаю Барсика, который покоится где-то среди корней, и его такую короткую, но полную страданий жизнь.