Памяти Бориса Ельцина посвящается

Станислав Шушкевич: «Не оспаривается никем: он был велик»

Пять лет – срок небольшой, но достаточный, чтобы увидеть, какими уникальными личностными качествами обладал Борис Николаевич. Хочу обратить внимание только на два уникальных его свойства. Оба они были природными, абсолютно для него органичными. Пусть кто-то назовет эти способности индивидуальным чутьем. Во-первых, это редкостное предчувствие предписаний будущего, почти не встречающееся у политиков в такой степени адекватности. Он поразительно предугадывал, что может произойти, должно произойти, как будет плохо, если что-то не произойдет. В этом смысле был своего рода медиумом, чрезвычайно тонко настроенным «приемником» тех вызовов, которые постоянно испытывали Россию. И молниеносно отвечал на эти вызовы.

 Второе – чувство чаяний народа – выразителя загадок этой культурной ойкумены, голоса российского этноса, его особого типа миросозерцания. Мне кажется, что Борису Ельцину достаточно было прислушиваться только к одному человеку, и этого хватало, поскольку чутье не подводило. И этим человеком был он сам. Если что-то такое предчувствовал сам, понимал сам, находил в себе, то это было равнозначно тому, как если бы он проводил гигантские социологические исследования всего населения. Поскольку в нем эти смыслы были закодированы, присутствовали внутри сознания. Назову это свойство достаточно пафосно – присутствием национального духа. Если он сам себя правильно понимал, то и действовал адекватно, выражая какие-то для многих сокрытые потребности, имеющие прямое отношение к нашему будущему. Независимо от того, хвалил его народ за это или ненавидел. Он знал, что нужно делать. И в большинстве случаев оказывался прав как носитель этого духа.

 Масштаб его личности давал ему ВОПЛОЩАТЬ ощущаемое. Ельцин обладал такой решительностью и такой смелостью, которые позволяли ему проводить в жизнь то, что он предчувствовал. К себе прислушивался, а потом, обладая воображением масштабного государя, делал то, в чем так нуждалась страна. Это часто происходило независимо от того, готов ли он сам был как человек – с именем, фамилией и отчеством, личной историй и генетикой – к этому или нет. Мог быть совсем не готов. Он осознанно преодолевал собственную ограниченность. Редчайшее свойство руководителя большой страны, редчайшее!

 Ельцин строил, и строил независимо от того, обеспечивал ли его личностный багаж это национальное, экономическое, политическое, культурное строительство.

Иными словами, иногда казалось, что масштаб его личности был больше, разнообразнее, раскованнее, чем накопленный индивидуальный ресурс.

Да, он обожал свободу, считал ее высшей ценностью, служил ей, оберегал. Про это скажут многие и будут правы. Но не менее значимо другое – его почти никогда нельзя было представить растерянным. Не лидером. Сегодня, в 2012 году, особенно после событий нынешней зимы, это особенно важно. Он оставлял впечатление, что знает, как следует сейчас поступить. И дело тут даже не в чувстве свободы или отсутствии депрессии, а в том, что ты знаешь, что в стране есть ответственный человек, который умеет перепрыгивать через пропасти…

У меня такое впечатление, что ни политическая власть, ни российские элиты, ни ученые или художники, – я ставлю свой личный диагноз как социолог культуры, – сегодня утеряли эти навыки и способности. Убежден, что 1990 годы были куда более тяжелые, чем нынешние времена. А вот мы сейчас в своем благополучии растеряны перед испытаниями, которые, судя по всему, уже надвигаются. У нас, мне кажется, нет лидеров масштаба Бориса Ельцина. Ни официальных, ни полуофициальных, ни андеграундных – никаких. 

Нет даже таких моральных авторитетов, какими были академики Дмитрий Лихачев или Андрей Сахаров, которые бы знали, что следует делать «рассерженным горожанам». Как конкурировать с другими странами за качество личности и с целым рядом других вызовов. А у нас и посоветоваться на все эти темы практически не с кем. 

Ельцин был живой и бесстрашный, этого никто не может отнять. Он мог тянуть самую тяжелую ношу. Имею в виду Российскую Систему Жизни, связанную с личной властью, ручным управлением, чиновничьим произволом, жизнью по понятиям, передачу власти и собственности – «служивым» и олигархам… Все это и при нем, и теперь – и всегда – имеет место в России. Но он каким-то чудом умел эту бетонную – непомерной тяжести крышку русской ментальности – чуть-чуть приподнять и дать возможность живому воздуху просочиться внутрь: и Гайдара пригласить; и свободу СМИ передать; и границы, шестьсот лет охраняемые насмерть, открыть. Это была не столько отмена «советской власти», сколько атака на непреодолимую систему жизни, способы мышления, типы поведения, которые так для нас естественны и от которых мы страдаем столетиями.

http://yeltsin.ru/archive/news/detail.php?ID=5014