Речь священника Павла Арсеньевича Боротинскаго о коллаборационистском режиме

Моя идеологія, отношеніе къ существующему строю - наиболѣе подробно изложены мною въ моей брошюрѣ - небольшомъ трудѣ безъ названія. Окончилъ этотъ трудъ я въ 1928 году, помню, это было въ день памяти 40 мучениковъ Севастiйскихъ, почему и сдѣлана мной въ концѣ брошюры соотвѣтствующая отмѣтка. Приступилъ я къ составленію этой брошюры послѣ воззванія м. Сергія, призывавшаго къ полной солидарности съ соввластью (формула «Ваша радость - наша радость» и т.п.), вслѣдствіе чего этой дѣятельности м. Сергія удѣлено въ брошюрѣ достаточное вниманіе. Привожу отдѣльныя выдержки изъ этой брошюры:

1. Въ теченіи вотъ уже 10 лѣтъ ни одинъ изъ православныхъ русскихъ архіереевъ не дерзнулъ разобрать больной для всѣхъ вопросъ о взаимоотношеніяхъ между Церковью и нынѣшней гражданской властью съ точки зрѣнія нравоученія Православной Церкви.

Церковь должна быть аполитична, но только тогда, когда будетъ жить въ пустынѣ, доколѣ же она живётъ въ государствѣ, аполитичной она быть не можетъ и вопросъ о взаимоотношеніяхъ между Церковью и государствомъ оставаться открытымъ не можетъ, а разъ такъ, то нужно ставить вопросъ ребромъ - можно ли Христіанину признавать такъ называемую соввласть.

Рѣшеніе этого вопроса весьма затемняется тѣмъ, что мы отождествляемъ понятіе признанія власти съ понятіемъ о повиновеніи власти, тогда какъ эти понятія далеко не тождественныя… Когда мы попадаемъ въ плѣнъ къ разбойникамъ, мы повинуемся имъ, если насъ заставляютъ мыть полы, стряпать и т.п. - поскольку ихъ требованія не идутъ въ разрѣзъ съ христіанской совѣстью, но это отнюдь не значитъ, что исполняя эти требованія, мы считаемъ себя членами ихъ шайки или признаёмъ ихъ, то есть тѣ задачи и цѣли, къ которымъ направлена ихъ дѣятельность - это не значитъ, что ихъ «радости и успѣхи» мы признаёмъ за свои.

Признавать власть - значитъ солидаризироваться съ нею и оправдывать тѣ задачи и цѣли, къ достиженію которыхъ она стремится, какъ таковая, и считать противленіе ей противленіемъ Самому Богу (Рим. 13:1-5). Солидаризироваться, это, конечно, не всегда распространяется на практическіе способы ихъ осуществленія.

Теперь, когда карты большевиковъ раскрыты и ими самими и нѣкоторыми изслѣдователями, едва ли можно оспаривать, что сравненіе ихъ съ шайкой разбойниковъ является лишь слабымъ подобіемъ печальной дѣйствительности, что эпитетъ разбойника въ отношеніи идеологіи, способовъ осуществленія и происхожденія большевистской власти является слишкомъ мягкимъ, что гораздо ближе къ истинѣ было бы характеризовать ихъ какъ сатанистовъ, какъ и предполагалось на соборѣ 1917-1918-х годовъ. Проводя параллель между соввластью и шайкой разбойниковъ, мы легко уясняемъ себѣ, что повиновеніе имъ допустимо подъ вліяніемъ насилія въ предѣлахъ заповѣди «Повиноваться подобаетъ Богови паче, нежели человѣкомъ».

Признаніе же ихъ и добровольное служеніе имъ во всѣхъ видахъ совершенно недопустимо, какъ недопустимо признаніе и служеніе (добровольное, конечно) разбойникамъ. Тѣмъ чудовищнѣе представляется признаніе соввласти - властью отъ Бога со стороны епископовъ. Подобно этому, хотя апостолъ и говоритъ, что нѣсть бо власть, аще не отъ Бога, но изъ этого не слѣдуетъ заключать о приложимости этихъ словъ къ соввласти.

Такимъ образомъ, по разуму свъ. отецъ, апостолъ Павелъ относитъ къ Богу происхожденіе лишь института власти, которая имѣетъ добрыя цѣли и задачи; власть же, имѣющая какіе-либо «худые виды» по мысли Златоустаго - не отъ Бога. Государственная власть отъ Бога, пастырство отъ Бога, но не всякій пастырь отъ Бога…

Что эти слова неприложимы къ соввласти видно изъ того, что основныя задачи и цѣли, къ осуществленію которыхъ стремится соввласть - уничтоженіе религіи и насажденіе анархіи таковы, что всякій христіанинъ обречёнъ на борьбу съ ними, и, творя «сіе благое», ждать долженъ не похвалы, а меча… Если пастырь будетъ, исполняя пастырскій долгъ, объяснять пасомымъ, что гражданскій бракъ съ христіанской точки зрѣнія есть блудъ, а аборты - убійство, или если же онъ будетъ удерживать ихъ отъ воспитанія дѣтей въ безбожныхъ филантропическихъ учрежденіяхъ - дѣтскихъ домахъ, то за это онъ, конечно, не похвалу получитъ.

2. «Религія есть опіумъ для народа» - центръ всей философіи научнаго марксизма, и всѣ послѣдователи его первой своей обязанностью считаютъ не только отступленіе отъ Бога, но борьбу противъ Него.

«Союзъ безбожниковъ», море антирелигіозной литературы, наводняющей большевистское царство, не выдумка, а ядъ, дѣйствіе котораго можно видѣть, безъ антирелигіозной борьбы немыслимо даже существованіе соввласти.

Отвергая даже идею всякой власти и имѣя цѣлью похищеніе Божеской и человѣческой власти, большевистское законодательство всё пропитано классовой ненавистью, направленной въ сторону насажденія анархическихъ началъ, какъ въ области международнаго государственнаго права, такъ и въ области гражданскихъ взаимоотношеній въ нёмъ. Кодексъ уголовный возводитъ въ степень важнѣйшаго государственнаго преступленія - всякое дѣйствіе, направленное въ сторону борьбы противъ началъ безбожія и анархизма, карая эти преступленія со всей строгостью и безпощадностью. Поэтому соввласть и является въ собственномъ смыслѣ и единственной на протяженіи всей міровой исторіи противницей и разрушительницей Богомъ установленной власти и потому самому не можетъ происходить оть Бога, ибо Богъ Себѣ Самому противиться не станетъ, и говорить послѣ этого о происхожденіи соввласти отъ Бога всё равно, что утверждать и говорить: «нѣсть бо блудникъ, пьяница, убійца - аще не отъ Бога», такъ какъ въ смыслѣ попущенія и они отъ Бога, но если такое выраженіе недопустимо, какъ явно кощунственное, то въ отношеніи большевиковъ оно тѣмъ болѣе недопустимо, чѣмъ больше разница между убійцей, пьяницей и блудникомъ - съ одной стороны и сатанистомъ, анархистомъ и богоборцемъ - съ другой.

3. Можетъ ли быть Христіанинъ участникомъ будущей войны, когда знаетъ, что цѣлью ея является защита завоеваній революціи, то есть сатанизма? Конечно, нѣтъ. Христіанинъ не можетъ себя считать даже гражданиномъ совѣтско-сатанинскаго государства. Всё, въ чёмъ онъ повинуется соввласти, онъ дѣлаетъ не за совѣсть, а за страхъ, исключительно какъ плѣнникъ. Если идеологически мы враги другъ другу, то такими останемся и при осуществленіи каждой стороной своей идеологіи. Если подъ лояльностью разумѣть лишь то, что мы не выступаемъ съ оружіемъ въ рукахъ противъ соввласти, то мы и въ этомъ случаѣ не можемъ быть лояльными. Плохъ тотъ Христіанинъ, который не молится о скорѣйшемъ ниспроверженіи этого мерзкаго и богохульнѣйшаго новаго сатанинскаго царства.

4. Вопросъ объ отношеніи къ Большевизму - есть такой вопросъ, который имѣетъ значеніе не только для Христіанства, но и для нехристiанскaго міра, и, слѣдовательно, является по преимуществу Вселенскимъ, ибо всѣмъ государствамъ Miра впервые на протяженіи всей міровой исторіи пришлось встрѣтиться съ ученіемъ, которое стремится подорвать всѣ религіозныя и гражданскія основы.

Чтобы избѣжать смерти отъ большевистской инфекціи, было бы лучшимъ слѣдованіе указаніямъ Патріаршаго посланія (анаѳематствованіе совѣтской власти - отъ 19 Января 1918-го года) и Постановленіямъ собора отъ 22 Января 1918-го года.


Въ началѣ 1928-го года, точно не помню, когда именно это было, мнѣ стало извѣстно о такъ называемой Ярославской оппозиціи группы архіереевъ по отношенію къ митрополиту Сергію (Ярославскіе - Агаѳангелъ и Евгеній Кобрановъ, митрополитъ Іосифъ, назначенный впослѣдствіи на Петроградскую каѳедру, Серафимъ Углицкiй, пятаго не помню), осуждавшей митрополита Сергія за его декларативную, лояльную дѣятельность по отношенію къ соввласти, и почти одновременно я узналъ объ образованіи новой церковной оріентаціи Петроградскаго духовенства - во главѣ съ митрополитомъ Іосифомъ и епископомъ Гдовскимъ Димитріемъ (Любимовымъ). Не помню точно какимъ путёмъ, отъ кого именно, но я получилъ отъ паломниковъ Саровской пустыни обращенія Ярославской оппозиціи и упомянутаго епископа Димитрія (Любимова) объ организаціи самостоятельной iосифовской оріентаціи. Между этими обращеніями была полная аналогія - то и другое вызваны одной причиной - лояльными деклараціями митрополита Сергія.

Поскольку эта линія поведенія, въ частности, митрополита Іосифа и епископа Димитрія (Любимова) до извѣстной степени совпадала съ моей идеологіей, я поѣхалъ въ Ленинградъ для выясненія полной платформы iосифовской оріентаціи, имѣя намѣренія въ случаѣ совпаденія идеологій, присоединиться къ iосифовцамъ. Въ Ленинградѣ я былъ лѣтомъ 1928-го года и имѣлъ разговоръ съ епископомъ Димитріемъ Любимовымъ и профессоромъ Ѳеодоромъ Андреевымъ. Оказалось, что о моей идеологіи они знали до моего пріѣзда къ нимъ, такъ какъ кто-то изъ паломниковъ, бывшихъ у меня въ Дивеево, - списалъ копію съ моей брошюры и передалъ имъ (рѣчь идётъ о брошюрѣ, нѣкоторые изъ пунктовъ которой изложены выше. Для простоты изложенія буду называть её въ дальнѣйшемъ «Отношеніе къ совѣтской власти съ точки зрѣнія православнаго нравоученія»). Разговоръ имѣлъ совершенно откровенный характеръ, это была «игра въ открытую». Андреевъ и Димитрій въ основномъ согласились съ моей платформой. Однако я ихъ обвинялъ въ томъ, что они не ставятъ вопросъ объ отношеніи къ совѣтской власти прямо, тушуя его употребленіемъ слова «лояльность», что они должны были бы своё разоблаченіе начать не съ митрополита Сергія, а съ патріарха Тихона и его замѣстителя митрополита Петра Крутицкaго - по существу первыхъ начинателей лояльнaго отношенія къ соввласти, а не молчать объ этомъ и больше того, признавать руководителемъ православной Русской Церкви - Крутицкaго - что было мною установлено въ разговорѣ съ ними. По этимъ вопросамъ я съ ними разошёлся и независимо отъ моего предположенія, что они изъ тактическихъ соображеній не провозглашаютъ открыто платформу, совпадающей въ основномъ, какъ я выше уже сказалъ, съ моей платформой, изъ стремленія потерять легальность на первыхъ порахъ своей организаціонной дѣятельности, я всё же счёлъ мои расхожденія принципіальными. Они больше ссылались на авторитетъ митрополита Іосифа и его платформу, но съ послѣднимъ мнѣ не представился случай разговаривать, несмотря на то, что такое желаніе у меня было.
Имѣя оріентировку на эмигрировавшаго въ заграницу митрополита Антонія Храповицкаго и желая узнать новости о послѣднихъ его проявленіяхъ въ эмиграціи, съ Андреевымъ и Димитріемъ я также разговаривалъ и о нёмъ, то есть о Храповицкомъ. Насколько мнѣ помнится, собесѣдники отнеслись пренебрежительно къ дѣятельности Храповицкаго - по мотивамъ какого-то неправильнаго его ученія объ одномъ изъ Православныхъ догматовъ, въ которомъ они усматривали даже ересь[1].

О политической дѣятельности Храповицкаго вопросъ какъ будто нами не обсуждался, такъ какъ въ то время его линія не была ещё извѣстна. Разговоръ съ Андреевымъ и Димитріемъ Любимовымъ происходилъ, если не ошибаюсь, на квартирѣ послѣдняго, причёмъ другихъ присутствующихъ при этомъ не было. Въ Ленинградѣ я пробылъ однѣ сутки - останавливался по адресу, полученному ранѣе отъ кого-то изъ паломниковъ въ Дивеево. Адреса сейчасъ не помню, помню только, что квартирохозяйка - женщина пожилая, бывавшая въ паломничествѣ въ Дивеево.
Нѣсколько позднѣе я получилъ въ Дивеево отъ одного изъ паломниковъ обращеніе митрополита Антонія Храповицкаго изъ-за границы, которое въ своей политической, идеологической части полностью совпадаетъ съ моей платформой. Не совпадаетъ только отношеніе къ митрополиту Крутицкому, котораго Храповицкiй считаетъ законнымъ мѣстоблюстителемъ Православной Церкви, но это, видимо, мнѣніе у него составилось изъ-за недостаточной информаціи о дѣйствительной роли Крутицкaго.
Изъ паломническихъ источниковъ знаю, что профессоръ Лосевъ относился одобрительно къ имяславцамъ, гнѣздо которыхъ было на Сѣверномъ Кавказѣ, больше о нёмъ ничего не слышалъ.
Не помню, разговаривалъ ли съ профессоромъ Новосёловымъ, проживающимъ въ Москвѣ, но знаю, что онъ раздѣляетъ iосифовскую платформу, но источниковъ объ этомъ не помню.

Со своимъ братомъ (старшимъ) Евгеніемъ, проживающимъ въ данное время въ Финляндіи въ г. Ваза - переписывался до послѣдняго времени. Въ письмахъ я пытался информировать его о дѣйствительномъ положеніи Церкви въ Россіи, то есть о появленіи обновленія, о перемѣнѣ линіи патріарха Тихона, не отрицаю, возможно, что въ этихъ письмахъ (въ первыхъ) писалъ о взаимоотношеніяхъ Церкви съ государствомъ въ разрѣзѣ своей идеологіи. Употребляю слово «пытался» потому, что не увѣренъ, что такія письма доходили до адресата. Изъ информаціи брата я понялъ, что въ Финляндіи дѣло со взаимоотношеніями Церкви съ государствомъ обстоитъ лучше, такъ какъ Правительство тамъ соблюдаетъ декретъ о свободѣ совѣсти и не вмѣшивается въ церковныя дѣла, чего, разумѣется, нельзя сказать про совѣтское государство.

Живя въ Дивеево, я, начиная съ 1922-го года до послѣдняго времени въ храмахъ не служилъ по мотивамъ, изложеннымъ мною выше, то есть отрицательнаго отношенія къ оффицiальной церкви. Служилъ у себя въ домѣ - для себя, родственниковъ и тѣхъ знакомыхъ, которые приходили въ то время ко мнѣ.

Ко мнѣ въ домъ до ликвидаціи монастыря и послѣ заходило много паломниковъ, многіе приносили мнѣ различныя листовки и брошюры, часть изъ которыхъ оставалась у меня для ознакомленія. Такимъ образомъ, мною было получено упомянутое обращеніе митрополита Антонія Храповицкaго.

Приходилось съ паломниками обсуждать тѣ или иныя листовки, паломники задавали вопросы и чаще всего такіе:

а) можно ли служить у совѣтской власти?
б) можно ли работать въ праздничные дни?
в) можно ли участвовать въ революціонныхъ демонстраціяхъ? и т.п.

На всѣ эти вопросы мною давались отвѣты и поясненія, исходя изъ моей идеологіи, то есть отрицательные.
Имѣвшiяся у меня листовки я давалъ списывать паломникамъ, въ томъ числѣ и брошюру «Отношеніе къ соввласти съ точки зрѣнія православнаго нравоученія», обращеніе Антонія Храповицкаго и другія.

Помню, что моимъ братомъ Николаемъ была написана брошюра «Тайна семи Ассирійскихъ церквей» - содержаніе которой сводится къ доказательству о томъ, что седьмая церковь - это церковь настоящая, т.е. при совѣтскомъ государствѣ - въ періодъ церковно-государственной анархіи и, наконецъ, что существующее время послѣднее, послѣ чего наступитъ конецъ міра. Съ другой стороны брошюра критикуетъ научный марксизмъ.
До закрытія монастырей въ Дивеевской мѣстности (Дивеевскаго и Понитаевскаго женскихъ монастырей) до 1927 года жили три епископа - Серафимъ и Зиновій въ Дивеевскомъ и Арсеній[2] - въ Понитаевскомъ монастырѣ. Серафимъ и Зиновій послѣ ликвидаціи монастыря были арестованы и высланы: первый - въ гор. Миленки, второй - въ гор. Муромъ, Нижегородскаго края неподалёку отъ Дивеева. Арсеній нѣкоторое время жилъ въ Арзамасѣ. Знаю, что Серафимъ и Зиновій придерживались Сергiевской оріентаціи. Объ Арсеніи же точно сказать не могу, онъ не служилъ въ церквахъ, въ томъ числѣ и Сергiевскихъ - видимо относился отрицательно къ оффицiальнымъ церквамъ, служилъ на дому, но вмѣстѣ съ тѣмъ я знаю, что вѣрующимъ онъ разрѣшалъ ходить въ Сергiевскiе церкви.

Боротинскiй.
ДОПРОСИЛЪ: Уполномоченный III-го отд. СПО ПП ОГПУ СВК
<подпись> (Бартошевичъ)
Архив Управления ФСБ РФ по Самарской области, фонд архивно-следственных дел. Д. П-17773. Т.4. Л.207-210.
[1] Скорѣе всего, имѣется въ виду своеобразное истолкованіе митр. Антоніемъ догмата объ Искупленіи, въ которомъ послѣднее основывается на «внутреннемъ смыслѣ Геѳсиманской пачеестественной молитвы Богочеловѣка». Это сомнительное ученіе вызвало многочисленныя возраженія и не получило оффицiальнaго признанія въ Русской Церкви.

[2] Серафимъ (Звездинскiй), еп. Димитровскiй, викарій Московской епархiи; Зиновій (Дроздовъ), архиеп. Тамбовскій; Арсеній (Жадановскiй), еп. Серпуховской, викарій Московской епархiи.
Боротинский Павелъ Арсеньевичъ родился въ 1887 г. въ г. Тавстагусъ (Финляндія) въ крестьянской семьѣ. Въ 1908 году окончилъ Санктъ-Петербургскую Духовную Семинарію и принялъ санъ священника. Въ 1918-м году переѣхалъ въ село Дивеево, гдѣ служилъ въ храмѣ Дивеевскаго женскаго монастыря. Въ 1922 году во время кампаніи по изъятію церковныхъ цѣнностей организовалъ противодѣйствіе этому изъятію въ Дивеевѣ. Въ августѣ того же года отстраненъ обновленческимъ епископомъ отъ служенія за непризнаніе «Живой церкви» и совѣтской власти. Продолжалъ борьбу противъ обновленческаго движенія.

Послѣ выхода патр. Тихона на свободу въ 1923 году возмутился его курсомъ на примиреніе съ большевиками. Какъ онъ самъ говорилъ на допросѣ въ 1931 году: «Живя въ Дивеево, я, начиная съ 1922-го года до послѣдняго времени въ храмахъ не служилъ по мотивамъ, изложеннымъ мною выше, то есть отрицательнаго отношенія къ оффицiальной церкви. Служилъ у себя въ домѣ - для себя, родственниковъ и тѣхъ знакомыхъ, которые приходили въ то время ко мнѣ».

Въ 1927-м году отдѣлился отъ митр. Сергія (Страгородскаго) послѣ изданія послѣднимъ «Деклараціи». Съ этого времени не имѣлъ постояннаго мѣста жительства и продолжалъ служить тайно. Поддерживалъ связь съ петроградскими и самарскими іосифлянами. Въ 1928 г. написалъ и распространилъ брошюру «Отношеніе къ Совѣтской власти съ точки зрѣнія православнаго нравоученія» - отвѣтъ на Декларацію митрополита Сергія (Страгородскаго).

Арестованъ близъ Дивеево 29 ноября 1931-го года. Проходилъ по дѣлу самарскихъ «непоминающихъ», а затѣмъ «Всесоюзнаго центра Истинное Православіе». 14 іюля 1932-го года приговорёнъ коллегіей ОГПУ къ 10-ти годамъ лагерей. Отбывалъ срокъ Беломорбалтлагѣ. Будучи въ заключеніи, отказывался работать «вслѣдствіе непризнанія соввласти». Постановленіемъ Коллегіи ОГПУ отъ 22 февраля 1933-го года изъ лагеря освобождёнъ и высланъ въ Сѣверный край на оставшійся срокъ. По дорогѣ въ ссылку бѣжалъ. Скрывался у монахинь бывшаго Дивеевскаго монастыря, продолжая тайное служеніе. Арестованъ 3 февраля 1938 года. Перевезёнъ въ Москву. 15 сентября 1938 года Военной Коллегіей Верховнаго Суда СССР приговоренъ къ высшей мѣрѣ наказанія. Въ тотъ же день разстрѣлянъ на «бутовскомъ полигонѣ» (совхозъ «Коммунарка»). Останки покоятся въ Бутово. Его сестра, монахиня Ольга (р. 1890), арестованная вмѣстѣ съ нимъ, была разстрѣляна 1.11.1941 въ Новосибирскѣ, а братъ Николай (р. 1885), жившій тоже въ Дивеево, отправленъ въ Казахстанъ на 8 лѣтъ каторги, гдѣ, по всей вѣроятности, и погибъ.

Разсекреченный ВЧК-ФСБ протоколъ его допроса является живымъ голосомъ Русской Церкви-мученицы.