Поволжье превращается в центр исламского экстремизма

В Татарстане начало открыто выходить из подполья исламистское движение. Исламские фундаменталисты добились увольнения муфтия крупной мечети в Казани и ввели туда своего представителя. Параллельно в республике готовится регистрация "альтернативного муфтията". В центре Казани люди ездят на машинах с флагами и лозунгами организаций, признанных в России террористическими. Федеральная власть на это закрывает глаза, между тем, как считает руководитель Института стран Ближнего Востока Евгений Сатановский, зря. Поволжье постепенно превращается в новый центр исламского экстремизма.

К Татарстану все больше приковано внимание экспертов и общественности, и не только из-за случая в казанском отделе полиции "Дальний". Как отмечает Евгений Сатановский, в республике "не только полиция хорошо работает". По Татарии, говорит он, безнаказанно разъезжают люди с флагами и лозунгами организаций, признанных в России террористическими. Если рассмотреть это в купе с последними скандалами в муфтияте, то картина получается тревожная.

Фундаменталисты добились контроля над крупной мечетью. Скандал вокруг соборной мечети "Кул Шариф" в Казанском кремле, устроенный ее имамом Рамилем Юнусовым, завершился в его пользу. Причиной скандала послужило намерение муфтия Татарстана Ильдуса Фаизова объявить себя имамом мечети, с соответствующим понижением в должности Рамиля Юнусова и казыя центрального района Татарстана Сулеймана Зарипова. Однако Юнусов не подчинился решению ДУМ, объявив, что все равно останется имамом, а для своей поддержки обратится к рядовым прихожанам. В мечеть стали прибывать фундаменталисты из сельских районов Татарстана, в итоге, власти удовлетворили все требования Юнусова.

На фоне этого скандала остался совершенно незамеченным другой факт: экс-муфтием Татарстана Гусманом Исхаковым (окончательно вернувшимся из своих поездок по странам Персидского залива) подана заявка на регистрацию альтернативного муфтията, куда войдут центр изучения Корана "Рашида", созданный Исхаковым накануне своего ухода, а также приходы казанских мечетей "Эниляр" (имам - Шавкат Абубакиров), "Нурулла" (имам - Габдулла Галиуллин), "Казан нуры" (имам - Рустам Зиннуров) и ряд приходов Закамья (Нижнекамского, Альметьевского и Азнакаевского районов Татарстана).

Таким образом, не исключено, что шум, поднятый Рамилем Юнусовым, и ультиматумы чиновникам президентского аппарата нужны для отвлечения внимания, сообщает Regnum. Создание альтернативного муфтията в республике неизбежно приведет к расколу уммы, а новый муфтият поспешит примкнуть к Совету муфтиев России. Не зря же в январе 2012 года представитель СМР - тюменский муфтий Галимзян Бикмуллин наведывался в Закамье под предлогом частного визита, но при этом вел активные переговоры в мечетях. Вполне вероятно, что в случае создания альтернативного муфтията мечеть "Кул Шариф" также примкнет к нему, а его главой станет имам Рамиль Юнусов.

Обучавшийся в Саудовской Аравии в 1992-1997 годах Рамиль Юнусов (как недавно выяснилось, не получивший по итогам обучения никакого диплома) известен как один из активных проводников салафизма - одного из самых радикальных течений ислама. В качестве небольшого штриха можно отметить, что он, например, трижды организовывал визиты в Татарстан Ахмада Фарида Мустафы, занимающего скромную должность архитектора Медины, но воевавшего в составе саудовских моджахедов против советских войск в Афганистане.

Евгенией Сатановский рассказал Накануне.RU, действительно ли мы имеем дело с волной "радикализации" Поволжья.

Евгений Сатановский: Я внутренней политикой категорически не занимаюсь и демонстративно держусь подальше от всех наших внутренних инцидентов, вне зависимости от того, Поволжье это или Кавказ. За единственным исключением – когда на поверхность поднимаются процессы, связанные со странами арабского мира, Ирана. И вот, ребята впервые пошли открыто. Открыто в Татарстане начало выходить из подполья исламистское движение, причем, организации, которые запрещены в России, как террористические. Группы, которые мы называем салафитскими, добились увольнения муфтия крупной, одной из важнейших в Казани мечетей и ввели туда своего представителя.

По Казани идет машина с флагами и лозунгами в центре города, при том что можно "брать" их просто за принадлежность к запрещенной группировке по одному флагу и лозунгу. Они уже в открытую говорят, что там будет халифат. И эти процессы не только в Казани идут, но и в Башкирии. Мы еще мало представляем, что в провинциальных регионах происходит. Начинают собирать деньги на джихад с рыночных торговцев, потому что криминал и исламское государство чистое, которого у нас будут добиваться ваххабитскими методами, традиционно связаны, как уже было на Кавказе. Захват заложников под выкуп, наркоторговля, а потом деньги на джихад. В Поволжье этого не было. А сегодня есть. Поэтому можно констатировать, что в Казани не только полиция хорошо работает...

Вопрос: Хотите сказать, центр исламского экстремизма перемещается из Кавказа в Поволжье?  

Евгений Сатановский: Нет, он не перемещается. На вопрос о том, какая из раковых метастаз даст вам тот "кусочек счастья", от которого вы помрете, бесполезно отвечать. Это метастазы, это идет по всему центру России сегодня, а еще вчера не шло. Мы говорили об этом давно, в том числе, когда выяснилось после Кондопоги, что муфтий Карелии, человек с тяжелыми местными конфликтами, почему-то палестинец.

Мы видим движение "Нурджулар", которое прорывается во всем мыслимые и не мыслимые тюркские регионы. А тюркские регионы – это не только Поволжье, это и Якутия, и крупные города России. Почему в Питере мы не должны говорить о местных диаспорах с Кавказа, Поволжья, которые ориентируются в большой степени на Турцию, Иран, саудовцев? В регионах существует система связей, секта иранская, турецкая, саудовская, очень часто конкурирующие, сюда же влезают со своими деньгами катарцы, саудовцы и, как ни странно, кувейтцы. Дальше надо просто вычислять, какие организации откуда берутся. В свое время по Кавказу бродили люди, тесно связанные с пакистанскими группами. Джамаат Булгар, этнические татары, башкиры, часть кавказцев бьются в пакистано-афганском пограничье. Когда американцы уходят, талибы приходят, их будут вытеснять как всякие интербригады, и они будут возвращаться в Россию. Я уже не говорю об этнических русских, перешедших в ислам, взять того же Саида Бурятского.

Вопрос: Насколько остро стоит эта проблема?

Евгений Сатановский: Мы видим по салафитским группам, что с женами ситуация такая же, как в Европе. Определенное количество народа, в основном, через браки с местными мусульманскими ортодоксами переходят в ислам, примерно 10% уходят в радикальный ислам и джихад, включая этнических немок, француженок. У нас это тоже есть. Считается, что вступать в брак с обращенной в ислам русской женщиной куда как более правильно, чем с женщиной из исконно исламской семьи, потому что пойди этой татаркой, башкиркой или дагестанской девушкой поуправляй – она тебе так поуправляет, не говоря уже о том, что у нее есть родственники, которые тебе шею намылят. А русская девушка такой поддержки от родственников иметь не будет. В итоге мы получаем ситуацию, которая абсолютно копирует европейскую. В этой ситуации вы получаете такую нормальную радикализацию. 
Проблем с исламом нет, проблема в том, что к нам проходит саудовский, пакистанский ислам, магрибский. В Казани же зацепились за соборную казанскую мечеть, это уже серьезно. При том, там большие финансовые потоки, одна только свадьба стоит, по слухам, до 100 тыс. долларов.

Вопрос: А в Казани эти "метастазы", как Вы говорите, какие – саудовские?  

Евгений Сатановский: Там большое количество групп. Кто где учился – оттуда то и принес. Там есть группировка, ориентирующаяся на Турцию, есть ребята, ориентирующиеся на талибов, есть те, кто ориентируется на саудовцев.

Вопрос: Вы говорите, что наша ситуация начинает копировать европейскую. Сколько у нас есть времени, чтобы избежать тех проблем, которые мы наблюдаем в Европе?

Евгений Сатановский: Основная проблема – создание замкнутых общин в европейских странах. Потом эти общины создают зоны шариата, потом появляются шариатские суды, а потом выясняется, что, оказывается, люди, которым не повезло жить в пределах деятельности шариатских судов, могут делать что угодно, но не могут рассказать сказку про трех поросят в школе, поставить рождественскую елочку, носить кресты. То есть, это гетто, в рамках которых идет подчинение всего и вся местным радикальным авторитетам. Эта ситуация в России воспроизводится не до конца удачно, но со 100-процентным копированием. Потому что задача – захватить мечеть, захватить школу, захватить благотворительный фонд, в который бизнесмены должны сдавать деньги, а потом часть денег направляется на людей малообеспеченных, которые тоже попадают под контроль, часть дененг разворовывается, а часть идет на джихад. Эти треугольники создавались на Кавказе, создаются в Поволжье. Вот и все.

Вопрос: И что делать в этой ситуации? Насколько я знаю, вы сторонник применения опыта СССР 30-х годов в каком-то виде?

Евгений Сатановский: Дело в том, что по этому поводу должно принимать решение начальство. У нас в тандеме два президента, один правящий, другой – избранный. У них есть ресурсы силовых ведомств, внешняя разведка, профессионалы, много кто еще. Что касается методов, то методы бывают разные. Иосиф Сталин на ранних периодах своего правления салафитов в советскую Россию привлекал, о чем мало кто знает. В частности, для борьбы с басмачами на Кавказе и на территории Центральной Азии приверженцев чистого ислама, в том числе, из Саудовской Аравии, активно использовали. Переписка Сталина с основателем Саудовской Аравии была совершенно потрясающей по теплоте и душевности этих двух достойных друг друга людей. Когда Сталин добил людей Троцкого, всех людей Литвинова на внешней политике, так уж получилось, что арабское направление туда тоже попало. И наши отношения с Саудовской Аравии и Йеменом, куда мы керосин экспортировали, поскольку нефти там не было, сильно охладели. Сталинские методы сильно разные. Но дело в том, что эти люди не собираются жить ни с кем из нас рядом, они собираются территориально отторгнуть анклавы и присоединить их к теоретическому халифату. Тем более у каждого что-нибудь есть: у якутов алмазы, у Башкирии – нефть, так что все замечательно. Если мы собираемся смотреть, как страна расползается, то, видимо, будем продолжать смотреть.