Синдром выгорания как симптом третьего президентского срока

Время от времени Киркорову задают вопрос: почему он перепевает чужие песни? На что тот с завидным простодушием отвечает: так ведь нот всего семь.

Не один Киркоров страдает от ограниченности жизненного пространства, но и вся Россия обречена двигаться по кругу. Долго и шумно прощались с лихими девяностыми. В благословенные двухтысячные предусмотрительно назначили их виной всех наших бед. Но вот не успели оглянуться, как к началу третьего путинского срока оказались там, откуда стартовали. Девяностые возвращаются как минимум на уровне стилистики: отсутствие воздуха, оголтелая борьба за власть, беспредел, вороватость, уличная активность, усталость от вождей, чемоданы с компроматом, сильные страсти. Впрочем, имеются и отличия. Тогда была надежда. Теперь общество инфицировано синдромом выгорания — так психологи маркируют крайнюю степень эмоционального истощения.

Какую сферу жизни ни возьми — всё выгорело. Еще недавно баланс дуумвиров в эфире комментаторы вычисляли буквально на аптекарских весах. Великий праздник рокировки свел на нет и эту любимую забаву. А меж тем в тандеме что-то бурлит и пенится. В течение двух дней Путин и Медведев дали абсолютно противоположные оценки текущей реальности. Путин в Госдуме отрапортовал о национальных успехах, которые к окончанию его то ли пятого, то ли шестого срока грозят обернуться подлинным триумфом. Медведев на заседании Открытого правительства в Сколкове, напротив, ужаснулся тому, что мы проигрываем самое главное — «борьбу за человека». Общественность на разногласия в тандеме никак не отреагировала: подобные игры больше никому не интересны.

Кстати, о «борьбе за человека», которую мы проигрываем уже на каком-то людоедском уровне. Любого нормального гражданина не может не волновать астраханская драма. Олег Шеин на глазах у миллионов тает, как свечечка, — не за себя, за идею. Это видят все, кроме Путина. Нынешний режим вообще не отличается милосердием. Проклятое советской историографией царское самодержавие было более гуманным. Веру Засулич, покушавшуюся на жизнь петербургского градоначальника Трепова (месть за порку политзаключенного Боголюбова), вообще оправдали в зале суда. Владимир Соловьев взывал к милости к падшим даже тогда, когда пятерка народовольцев во главе с Желябовым убила Александра II, а общество требовало расправы. Молодой, но уже популярный философ, выступая в день суда над бомбистами с лекцией в зале Кредитного общества, произнес в оглушительной тишине: «Царь может и должен простить их. Народ русский не признает двух правд… Если государственная власть отрицается от христианского начала и вступает на кровавый путь, мы выйдем, отстранимся, отречемся от нее». Восторженная просвещенная публика вынесла Соловьева на руках. Она, публика, понимала: и Засулич, и народовольцы, бросившие в топку свободы свои жизни, заступились не за себя — за принципы.

Интересно, как бы Соловьев реагировал на сегодняшнюю власть? А на церковь? Увидел ли бы он христианское начало в истории с Pussy Riot, с патриаршей нанопылью, с тем же Киркоровым на амвоне закрытого в Вербное воскресенье храма Илии Пророка в Обыденском переулке по случаю крестин дочки? Предупреждаем: на горизонте нарисовалась еще одна мадонна с младенцем. Вот уже и Сергей Зверев блистает в кадре — склонил ухоженную головку над ребеночком.

Впереди, очевидно, крестины. Интрига лишь в том, какой храм и в какой праздник закроют по этому случаю. Киркорову с его семью нотами удалось собрать почтеннейшую публику — от Тельмана Исмаилова до Евгения Миронова. Теперь слово за Зверевым.

Синдром выгорания охватил все сферы жизни, включая (в первую очередь) и телевизор. Борхес насчитал четыре главных бродячих сюжета. Российское ТВ скромнее — их всего три. Любое колебание умов тотчас корректируется смыслообразующими сюжетами: борьба с геями; смертная казнь; Сталин — оптом и в розницу. Только и это проверенное оружие уже не работает. Заслуженный конспиролог России Андрей Караулов, слегка очистив от нафталина, предъявил публике Михаила Полторанина. Тот немедленно сообщил кардинальное: Сталина убили Каганович, его сестра Роза вместе с Берией. И все — тщетно. Такое мощное открытие, а катарсиса все нет.

Ладно бы один Караулов знаменовал исчерпанность привычных форм телевизионной жизни. Но и лучшие из лучших, Парфенов с Познером, демонстрируют примерно тот же эффект. Ожидалась бомба: ведущие объединились в одну итоговую программу на свободолюбивом «Дожде»; подарили ей в качестве названия свои фамилии; освободились от гнета цензуры и своих прошлых амплуа. Однако уже вышли в эфир два выпуска, а бомба не взорвалась. И не взорвется — формат не позволит. Перечисление важных событий в эпоху развитого интернета, когда вчерашняя новость на следующий день оборачивается прошлогодним снегом, не работает в качестве основы аналитической программы. Милый кухонный обмен мнениями тоже не сильно ее углубляет. Молодой креативный канал обязан был озаботиться креативом в построении нового проекта с двумя классиками жанра, но отчего-то не озаботился. Сами классики жанра тоже чрезмерно доверились своей харизме. Одна харизма, увы, не способна обеспечить яркий формат. А уж две, наступая друг на друга, и вовсе могут, как выяснилось, его почти обессмыслить. Это понимает даже человек запредельного обаяния — Иван Ургант, который не рискнул сделать ставку исключительно на свою неповторимую личность. На Первом канале стартовал его ежедневный проект «Вечерний Ургант». Пока, разумеется, рано говорить о качестве, но о вложенном труде уже можно сказать.

Программа готовилась больше года, придумано много новых ходов, поворотов сюжета, интриг. Авторы явно намерены поэкспериментировать с новым языком. Жаль, что не получилось (хочется верить — пока не получилось) у Парфенова с Познером. Они порознь сейчас находятся в отличной творческой форме. Не везет России на тандемы, решительно не везет.

Подлинный успех приходит к одиночкам, упорно окучивающим свою ниву. Только им не страшен синдром выгорания. На днях на экране вновь появился окучиватель Геннадий Малахов. Свежий, легкий, веселый, он, похоже, единственный, кто всегда знает ответ на роковой вопрос: что делать? В студии канала из трех букв Малахов стремительно снимает обувь, подкатывает брюки и дает послание городу и миру. Главное, поясняет народный целитель, — это тренировать мышцы промежности. Поджимаем ноги, напрягаем анус и двигаемся туда-сюда. Кровь приливает, простатит исчезает. Если пять минут кто так поделает каждый день, хитро подмигивает публике целитель, будет неутомим во всех отношениях.

В студии тотчас нашлись добровольцы, которые принялись напрягать анус. Они поприседали с напряженными лицами положенные пять минут, после чего на них немедленно снизошел нездешний свет мира, добра и взаимопонимания.