Президент топ-модельного формата

Дискурсивный портрет В.В.Путина. 

«Я использовал индексы и различные варианты анализа политических текстов, традиционный анализ, контент-анализ, дискурс-анализ, когнитивное картирование. Поехали!

Современное политическое пространство концептуализируется политиком в терминах интереса, единства, государства, стратегического партнерства. В системе политических представлений В.В. Путина доминируют экономические ценности.

Излюбленными эпитетами по отношению к явлениям и предметам новейшей истории служат прилагательные стратегический, ключевой, эффективный. Политическими маркерами новейшей истории можно считать словосочетания: ключевая задача, стратегическое партнерство, эффективное государство, сильная Россия, рядовой гражданин.

По отношению к отрицательным проявлениям современной жизни политик предпочитает употреблять определения с приставкой «не-», маркируя средний член на оси «хороший – нехороший - неплохой – плохой». Иными словами, В.В.Путин предпочитает не драматизировать ситуацию, смягчает категоричность отрицательных оценок деятельности политических и экономических субъектов.

На лексическом уровне В.В. Путин стремится к отчетливому представлению того или иного положения, обстоятельства. В связи с этим наблюдается тенденция к постоянному употреблению определений: четкий, ясный, реальный, конкретный, определенный.

Отличительной особенностью выступлений политика является то, что он не использует слова со стилистической пометкой «высокое». Добавим, что В.В.Путин редко цитирует произведения русских классиков, предпочитая им пословицы и поговорки.

В дискурсе политика в малой степени осуществляется процесс познания нового, нет специализации конкретного значения, идет процесс не от вида к роду, а сразу же дается родовое слово, причем часто это слово иностранного происхождения.

Отметим характерные для дискурсивного портрета В.В. Путина стилистические приемы: категорическая императивность, осложненные повторения, кавычки, усиление рациональной аргументации, парцелляция. Отличительной чертой речей В.В. Путина является их деловой и рациональный характер.

Для дискурса политика характерна особая логичность изложения, так называемая интеллектуальная экспрессивность, которая проявляется в редком использовании синонимии, а также в широкой представленности подчинительных связей внутри сложного предложения, в употреблении количественных наречий, в последовательности изложения (во-первых, …в заключение).

В дискурсе В.В.Путина преобладает модальность долженствования, которая определяет его как человека, занимающего властную позицию; отвлеченность и безличность.

В.В. Путин придерживается концептуального взгляда на мир. Политик исходит из определенной идеи, которая признается доказанной. Обосновывать не нужно, так как всем хорошо известен «опыт цивилизованных стран». Предполагается, что все согласны с политическими ориентирами, которые провозглашает лидер. В выступлениях В.В. Путина концептуализация действительности осуществляется с помощью образования отглагольных существительных (переход, надзор, проработанность, наведение и др.). Глагол превращается в имя, которое конструирует предмет как будто это реальный, материальный феномен, приравнивающий слово к вещи. Добавим, что установка на гиперонимы отражает современное понятийное мышление, которое развивается в системе, перегруженной «идеями», идеологически несовместимыми, несводимыми друг к другу, взаимно противоречивыми, о чем свидетельствует государственная символика и государственные праздники новой России.

Частотный контент-анализ речи премьера Путина показал, что он практически  не употребляет  слово «должен» . В то же время аналогичный анализ речей президента Медведева выявил высокий рейтинг употребления этого слова (86 употреблений в послании президента и др. речей), то есть имеет место некий психологический комплекс долженствования.

В чем солидарны Путин и Медведев, так это в частоте употребления слов «нас», «наши», «мы» (около 90 употреблений у Путина). У премьера намного значительнее рейтинг употребления слова «надо» (48 употреблений). В речи Путина рейтинг употребления слова «я» (47 употреблений) значительно выше, чем у Медведева. Путин увереннее говорит от себя, чем Медведев. В остальных употребляемых словах, «Россия» (30 употреблений Путиным), «люди» (26 употреблений), «о новом» (15 употреблений), «государство» (12 употреблений), «страны» (10 употреблений), «развитие» (9 употреблений), «кризис» (2 употребления), Путин и Медведев практически совпадают. Оно и понятно, это есть следствие симметричного тандема Путин-Медведев.

Визуальный анализ последних речей Путина показал, что он стал ироничней по сравнению с прошлым годом. Он с каждым годом развивается, становится более пластичным, коммуникабельным, мудрым и ироничным. Он выступает в роли больше психолога, тонкого

политика. Он показал, что может изменять восприятие проблемы посредством диалога и с помощью финансовых средств. Путин искренно переживает, во время его выступлений  его цвет кожи меняется. Видно, что он проводит большую работу.

Теперь поговорим о выступлениях Путина. Звуковая пауза «э-э-э» выходит тогда, когда он не может сказать всей правды. Это блеф умолчанием. Он говорит:«Правительство не должно заниматься политическими играми, а если кто-нибудь в правительстве будет заниматься политикой, то я ... э-э-э». (Кстати, именно поэтому анализ политического блефа членов правительства несколько поубавился, см. ниже ) Там, где есть «э-э-э» то чаще всего там в лучшем случае блеф, в худшем вещи не соответствующие действительности. Путин говорит искренно, когда вставляет словосочетание «на самом деле». Например, он говорит: «Впереди ещё много работы, на самом деле».

Блеф Путина имеет место там, где имеет место несоответствие его жестов и речи. Так например, есть жесты, которые означают отрицание президентом чего либо. Это мимика, движение рук, пальцев. Но при этом он не говорит об этом отрицании, а выражает согласие. Такое можно наблюдать во многих прошлых интервью, касающихся Чечни. Например, «несмотря на трудности обстановка на Кавказе стабилизируется», «Что ж я могу поделать с тем, что кто-то что-то на яйцах рисует?»

Необходимо признать феномен Путина как воздействующего субъекта. Об этом говорит вся физиогномика нашего президента, её динамика и умение играть на камеру. Впервые в истории страны перед нами президент топ-модельного формата. Согласно социологическим исследованиям, Путин нравится многим россиянкам (4% россиянкам, согласно нашим исследованиям он часто снится во снах), и не как политик, а как мужчина.

Он спортивен и строен и при этом активно пользуется этим. Говорит то, что от него хотят услышать. Много говорит о том, какими мы должны быть и какие мы все хорошие. Пробрасывает подбадривающие установки, призывы и т.д. и т.п. Таким образом, феномен Путина это феномен гипнотизёра-обольстителя. Визуальный анализ выступления Путина показывает, что там где Путин говорит о социальных и политических проблемах, он более уверен, и поэтому, блефовых движений, интонаций и других характеристик, свидетельствующих о несоответствии жестов и речи, меньше. Но там, где начинается изложение экономической программы, он теряет уверенность и естественность. В этом случае элементы блефа возрастают. И здесь появляется блеф умолчанием. Так например, в послании ничего не говорится о производстве, о деревне, о малом бизнесе и многом другом.

Анализ статьи Путина в газете «Известия». 
Владимир Путин продолжает пописывать в газету «Известия». Его новый текст под глубокомысленным названием «Россия сосредотачивается — вызовы, на которые мы должны ответить» начинаешь читать с замиранием сердца: вот оно, то самое, «империя наносит ответный удар». Казалось бы, должна же власть, наконец, адекватно отреагировать на «Болотную-Сахарова». Сказать что-то новое, остроумное (в прямом смысле показать остроту ума), убедить нас, продемонстрировать обаятельный креатив. Но премьерская статья в «Известиях» не впечатляет. Мы увидели все то же самое, что до этого слышали в ходе телеэфиров.

Мыслей, идейных векторов в статье имеется три. Первый вектор: Россию, точнее ее элиты, постоянно одолевают две проблемы, две взаимоисключающие склонности — стремление к революционному «забеганию вперед» и одновременно тяга к реакционному застою.

Второй: отсутствие пресловутого «конструктива» у протестных сил. «Сегодня говорят о разных формах обновления политического процесса. Но о чем предлагается договариваться? О том, как устроить власть? Передать ее «лучшим людям»? А дальше-то что? Что делать-то будем?» — вопрошает премьер.

Ну и третий посыл: эмоциональный рассказ о том, как много было сделано за последние 12 лет и как много еще предстоит сделать.

Насчет двух равновеликих опасностей — «забегания вперед» и застойности — соображение, мягко говоря, не новое. «Революция» и «застой» — это те Сцилла и Харибда, о которых и Путин, и Медведев уже не раз высказывались.

«Постоянно повторяющаяся в истории проблема России — это стремление части ее элит к рывку, к революции вместо последовательного развития. Между тем не только российский опыт, а весь мировой опыт показывает пагубность исторических рывков: забегания вперед и ниспровержения без созидания», — неодобрительно и предостерегающе пишет Путин в адрес, надо полагать, интеллектуальной богемы, коллективного идеолога «Болотной-Сахарова».

Строго одернув «забегателей», премьер обрушивается с дальнейшей критикой на другую, реакционную фракцию, которая порождает «склонность к застою, к иждивенчеству, неконкурентность элит и высокий уровень коррупции». При этом в глазах Владимира Владимировича «забегатели-ниспровергатели» и «застойщики» вовсе не являются идеологическими врагами. Напротив, по большому счету это одни и те же люди, перемещающиеся из лагеря в лагерь в зависимости от своего личного места во власти: «При каждом удобном случае «ниспровергатели» буквально на глазах превращаются в «самодовольных господ», которые противятся любым переменам и ревностно охраняют свой статус и привилегии. Либо происходит ровно обратный процесс — «господа» превращаются в «ниспровергателей». Намек на представителей элит 90-х — начала «нулевых» годов более чем прозрачен.

Таким образом, премьер привычно предстает в образе холодного разумом, повидавшего на своем веку мудреца, которого не проймешь фотографиями многотысячных толп.

Ссылки на те элиты, которые здесь и сейчас являются сторонниками застоя, иждивенчества и заведомой неконкурентности, — привычный публицистический стиль любого авторитарного правителя. Это в здоровом государстве его фактический глава после 12 лет контроля над всей политической системой не может и не имеет права ссылаться на то, что есть какие-то «элиты», вставляющие ему палки в колеса. Это просто противоречит здравому смыслу: за 12 лет можно вырастить новый управленческий класс, перетряхнуть сверху донизу все чиновничество, весь директорат, от вице-премьеров до начальников ЖЭКов. С полномочиями, равными путинским, за 12 лет можно создать с нуля новые элиты.

Но Владимир Путин, с декабря 1999 года определяющий де-факто всю внутреннюю политику страны, имевший императорские полномочия и императорский же кредит доверия от значительной части народа, в январе 2012-го говорит нам, что часть элит «застойна», нацелена на иждивенчество и коррумпированность. Предстает в образе доброго царя, которых знает о злых боярах, но пока все еще не может обрубить им их коррупционные бороды.

Вторая путинская мысль — отсутствие социально-экономического конструктива у оппозиции и, следовательно, отсутствие почвы для диалога с ней. Представление об оппозиции как о группе помешанных на власти шизофрениках либо как о хитроумных проамериканских грантососах, которым наплевать на реальную экономику, Владимиром Владимировичем, похоже, разделяется вполне искренне. Вряд ли он читал грамотные, стратегические, концептуально важные статьи Михаила Делягина, Владимира Милова, Сергея Жаворонкова и многих других оппозиционных экономистов, как левых, так и либеральных взглядов, предлагающих программы по выводу России из социально-экономического тупика.

Ну и, наконец, третье — это «старая песня о главном», которая, подобно гимну СССР, время от времени местами корректируется в угоду текущему моменту, но поется уже долгие годы. Мы спасли страну от Хаттаба, Басаева и полного развала, достигли внушительных показателей, словом, «стали более лучше одеваться». Да, сырьевая экономика себя уже исчерпала, поэтому сейчас мы будем очень технологически продвинутыми и модернизационными. «Только от нас зависит, как мы ответим на сегодняшние вызовы и как используем свой шанс, чтобы укрепить себя и свое положение в быстро меняющемся мире. В ближайшие недели намерен представить на общественное обсуждение более конкретные соображения на этот счет», — многообещающе завершает свой текст Владимир Путин.

Во всем тексте — ни тени рефлексии, критического анализа, сожалений о чем-либо. Ни малейшего намека на допущенные ошибки, «перегибы» при выстраивании политической системы. «Мне ничего дельного не предлагают, я спас страну 12 лет назад, спасу ее и сейчас, с «забегателями-ниспровергателями» и с «застойщиками» разберусь. Конечно, как всегда в рамках правового поля», — вот вся выжимка из премьерской статьи».