Экспедиция

Кибитка ехала по узкой дороге
               А.С.Пушкин


               Экспедиция


Сиреневый туман плыл над зданием Казанского вокзала. Туман от вагонных топок. Пахло
углем, шашлыками и дальней дорогой.Суета закончилась- беготня по базам, получение палаток, оборудования, и даже кавалерийского карабина 1947 году выпуска позади, ещё, как поётся в песне, один звонок и начнётся краткий период перемещения во времени и пространстве

  Мы, трое восемнадцатилетних пацанов ,уезжаем в наше первое в жизни самостоятельное далёкое путешествие, в экспедицию.Давно замечено, что само путешествие не столь значительно, как подготовка к нему.Само путешествие проходит достаточно буднично, в суете мелочей, но подготовка ! Сначала путешествие по карте.Вообразить что ждёт там, за зелёным фоном с кружками городов, какие приключения ждут вот на этой синей змейке реки с таинственным названием Хаджи Бакурган. А покупка снаряжения! Родственники всполошились узнав, что мы едем в Среднюю Азию. Там же жара! Нужно купить панамку, что бы голову не напекло. Мы с пацанами купили три одинаковые шляпы из синтетической соломки, из за которых  местные ребята не раз собирались бить нам морду

   И вот уже потянулись подмосковные станции,  леса, реки-сараи, будки обходчиков. потом леса стали гуще, переезды реже и вот уже- Смотри, смотри!- мимо проплывает полосатый столб с надписью ЕВРОПА- АЗИЯ, Синие горы  придвинулись и превратились из фона на горизонте в вертикальные кручи, мимо которых не спеша плёлся почтовый поезд. Поезд шёл медленно, подолгу останавливаясь на полустанках и просто в чистом поле. У самых вагонных окон росли огромные, как подушки шампиньоны

    Так приятно было сидеть в вагоне- ресторане, пить портвейн, ощущая свою неожиданную взрослость и независимость и ни о чём не думая, просто смотреть в окно.На одном полустанке на лотке продавали книги. Специально к московскому поезду, ведь эти дураки- москвичи покупают, то, что нормальным людям ни к чему. Там я накупил книг и выкинув из рюкзака бабушкины пироги, забил его книгами-Пауствский, Хемингуэй,Верлен,Мариенгоф

  Два вагонных шулера попытались втянуть нас в игру, но они просчитались Витёк эту науку проходил с малолетства.Я то сам карты не люблю, я их не запоминаю, мне нужно было только держать карты и смотреть на Витька, что бы знать, чем ходить

   Потом помахались, конечно,  в тамбуре, но бабки остались у нас.

                  Предгоье

Шурф- это яма в земле. Копать её надо лопатой и киркой, потому что земля  слежалась за миллионы лет, это вам не подмосковный огород. Копать нужно до материковых пород, то есть до камней и не просто до камней, а что бы это была плита, от которой нужно геологичеким молотком отбить образец. Вот что бы добыть этот камешек,который потом займёт место на полке, снабжённый этикеткой и возможно послужит науке, а может  нет, и приходится в поте лица копать эту яму
      Мы поехали в партию рабочими, не за деньгами, а как ни странно это звучит в наше время,- за романтикой.Это была геологосъёмочная партия. Геологи делятся на разведчиков, они никуда не ходят, а бурят полгода скважину, берут образцы  и живут в балках и избах и съёмщиков, которые и послужили образцами для легед и песен.
  Это было время, когда романтику видели  в таёжных кострах, в песнях под гитару у костра, в строительстве БАМа. Осталась ли ещё  в наше прозаическое время романтика я не знаю, но прошу тех, кто будет читать эти строки отнестись к этому рассказу без всеразъедающего скепсиса, а просто представить себе, что чувствовал юноша, трясясь в кузове газика августовской ночью в степи, накрытой необъятной полусферой неба , озаряемой всполохами далёких гроз и вдыхая ночной ветерок. Особенно если вспомнить что в Москве неба вообще не видишь, так небольшой клочок в промежутке между зданий.

    Меня всегда удивляло, как Гена, наш шофёр( на самом деле его звали Габдрахман) утряется находить дорогу в степи, где были протоптаны тысячи дорог, а все сопки вокруг одинаковые
    Однвжды мы поехали за водкой в селение Заготскот.

Генка не поехал,он был ленив,Не пить, а работать. Вот говорит- видишь, вон те две сопки? Вот и держи аккурат между ними, а как спустишься с горки, там и будет заготскот, там магазин.
    
   Не забуду ту дорогу. Ехать предстояло всего километров пять и бензина в баке было совсем чуть чуть.И вот едем мы десять минут,двадцать,сопки,между которыми нужно  было держать странным образом размножились и вот их уже не две, а двадцать и между которыми нужно было проехать, непонятно. Поехали наугад, выбрав самую ясную колею и, конечно заблудились. Представьте наше положение. Ночь. Мы где то в степи. Машину взяли без спроса. Скоро проснётся начальник партии. Но хуже всего был стыд. Московские неумехи ухитрились заблудится на пяти километрах пути.Сидим, курим, думаем чего делать и тут бог послал нам ангела. По странной прихоти провидения ангел принял обличье бабая на ишаке. Нет, ночью ни один бабай не оседлает ишака. это точно был ангел

     -- Товарищ, извините, где тут Заготскот?
    -- А, как в Москве , так бабай, а в степь попал, сразу товарищ?

    В юрте Амангельды мы пригрелись пили кумыс, водку,ели замечательный бешбармак. Мы не сразу подружились.
 Сначала Аман уставился на мои шорты и закричал:
- Какой тебе водка? Малолетка! Не дам
Потом смилостивился и пустил нас в магазин.Магазин был в обычной саманной постройке. Их лепят из самана- дерьма смешанного с соломой по принципу лабиринта. Родился сын, к избе прилепляют новую пристройку, купил ещё овец- другого бока дргугую
  Войдя в магазин мы слегка остолбенели. Уж на что небогатые магазиины были и вМоскве  в то время, но здесь в полутёмном помещении стояли несколько ящиков водки и мешков с мукой. Водка была отвратительная, производства гор Фрунзе, теперь Бешкек. у неё был привкус не то керосина, не то клопомора Но ничего, выпили, закусили и начали за жизнь беседовать.
  Аман спрашивает:

     --Ты какой партий состоишь?
     --Да я беспартийный
   -- Как такой? Кажждый должен какой нибудь партий состоять
 И с гордостью достал из сундука партбилет с портретом Ленина

                    Изя

Горная речки называлась Ходжа Бакырган, что в переводе означает Бешеный Паломник. Мой ослик переходил её с трудом.Я вёл его слабо защищённый его тонкими ножками, камни лупили меня по голеням.Я, холодея,
 ждал      своего дня рождения
Неделю назад, хлебнув спирта из НЗ выклянченного Володькой, геофизиком у начальника партии, я торжественно обещал 19 августа в день своего рождения искупаться в воде Ходжа Бакыргана. Начальница косо посмортела на меня и хмыкнула.Володька даром, что кандидит наук стал подпрыгивать в своих тренировочных штанах с вытянутыми коленками, гоготать и делать неприличные жесты Вера Ивановна, геолог покрутила пальцем у вистка, но девчонки-Тамара , повариха и Вера лаборантка они смотрели на меня как надо.
   
Речка прыгала по  горному склону и валунов в ней было больше, чем воды. Вода была не то, что бы ледяная, вода такая просто не    бывает. До дня рождения оставалось ещё с неделю и я больше не ходил по подвесному мостику, как все, а тренировался в преодолении водных преград
Ослик мне помогал. Он был мой. В смысле, мне его не то подарил , не то просто дал на время, парень, нанятый рабочим. Он его привёл и сказал Хутук и ткнул в меня пальцем
Хутук значит старый. кто старый я так и не понял.Но в общем я считал осла своим и что бы всё было по настоящему я его нагружал. Несильно- то сумкой с овощами, то рабочей одеждойЯ назвал его Изя за вечную еврейскую грусть в его миндалевидных глазах

Когда не   было работы он пасся на склоне, помахивая ушами.Ночью осёл пел.В лунном свете, он, лежащий не был виден.Начиналось всё с покашливания, потом голос осла креп, он поднимался на ноги шея вытягивалась и вдруг чёрный ассиро- вавилонскй, шумерский зверь оглашал воплем тишину ночи и была в его крике тысячелетняя тоска.
  Хотя, при чём тут осёл? просто к слову. Просто было хорошо жить. Хорошо быть молодым
 А в речке я искупался. просто бухнулся на дно и пополз по валунам. И ничего, даже не простудился Молодость...